Доисторический мир

Австралопитеки

Казалось бы, пока крупные человекообразные обезьяны адаптировались к жизни в лесу и поэтому приспособились к конкретным условиям, используя при передвижении и свои передние конечности, развитие гоминидов происходило на более открытой местности, и они рано выработали прямую осанку, опираясь при ходьбе только на ноги. В семействе Hominidae можно различить три основных рода. Первым в ходе эволюции появился Australopithecinae (австралопитек), вторым – Pithecanthropus (питекантроп) и третьим – Homo (человек). Открыв Pithecanthropus erectus (питекантропа прямостоящего), мы увидели существо, в котором сочетались прямая осанка и мозг размером не более чем у большой обезьяны. Позже, узнав об австралопитеках, мы утвердились во мнении, что в эволюции гоминидов передвижение на двух ногах предшествовало увеличению мозга. Большинство ископаемых австралопитеков обнаружили в отложениях раннего плейстоцена в Южной и Восточной Африке, и это решительно указывает на то, что данные территории были главными центрами эволюции гоминидов в то время. Более того, единственная находка в Юго-Восточной Азии, в сангиранских пластах Джетис на Яве Palaeojavanensis (мегантропа), установлена как принадлежащая к среднему плейстоцену (карта 1). Южноафриканские ископаемые австралопитеки принадлежат к двум основным группам, каждая из которых определяется как подрод и ведет свое начало из последующих стадий последней фазы нижнего плейстоцена. Более древний подвид, австралопитек, который зародился в последний засушливый межстадиальный промежуток и в начале последней влажной фазы кагеранского плювиального периода, включает два основных вида: A. africanus из Таунгса и Макапана и A. transvaalensis (Plesianthropus) из Стеркфонтейна. Позже появился Paranthropus, включающий P. robustus из Кромдраая и P. crassidens из Шварткранса и ведущий начало из последней влажной фазы – кагерана. Две важные находки из Восточной Африки можно классифицировать следующим образом: так называемый Meganthropus africanus, обнаруженный поблизости от озера Эяси в Танганьике, находит свое место среди A. Transvaalensis, а недавно открытый Zinjanthropus boisei, обнаруженный в самых нижних слоях озерных отложений Олдувая, вполне соответствует P. crassidens.

Карта 1. Доисторический мир к концу среднего плейстоцена

Морфологически и особенно в общем строении черепа (высоко расположенных глазницах, контуре лба и верхней лицевой части и сосцевидном отростке височной кости, так же как в характере расположения маленьких зубов в виде параболически изогнутой дуги, лопатовидных клыках и отсутствии диастем или промежутков между ними) ископаемые останки австралопитеков обнаруживают явное родство с гоминидами, хотя объем мозга колеблется лишь в пределах от 450 до 700 см

по сравнению с 685 см

самого крупного известного черепа гориллы. Характер конечностей и тазовых костей делает неопровержимым тот факт, что эти имевшие такой маленький мозг, но все же в самой своей основе – гоминиды, австралопитеки приняли вертикальное положение. Их главное эволюционное значение состоит в том, что они явились предшественниками питекантропов последующей эры среднего плейстоцена. Однако положение дел в современной науке таково, что у экспертов нет единого мнения об определенной роли австралопитеков в эволюции гоминидов. В частности, иногда ведутся споры о том, что Australopithecus и Paranthropus венчают ответвления главной линии эволюции гоминидов, ведущей к появлению питекантропов, а не зависят от нее. Огромное значение придают ископаемой челюсти из отложений Paranthropus в Шварткрансе. Но, пока не найдены полные останки Telanthropus, как он был назван, нельзя решить, имеет ли он право на самостоятельный статус или находится к главной линии эволюции ближе, чем Paranthropus.

Питекантропы

С тех пор, как в отложениях Триниля на Яве были открыты останки Pithecanthropus erectus, на острове были сделаны еще несколько находок, и практически нет сомнений в том, что гоминиды этого рода жили там во времена среднего плейстоцена. Гораздо большее скопление, свыше сорока особей, было обнаружено в Северном Китае в расщелинах скалы в Чжоукоутяне, вблизи Пекина, в заполнении среднего плейстоцена. Сначала останки отнесли к отдельному роду, Sinanthropus, но при последующем изучении установили их принадлежность к роду Pithecanthropus. Конечно, весьма сомнительно, следует ли употреблять особое обозначение, pekinensis, так как сплющивание (platymeria) шейки бедренной кости, которое составляло основное различие с P. erectus, могло быть результатом особенностей питания. Совсем недавно следы того же самого рода, которому без какой-либо необходимости присвоили название Atlanthropus mauritanicus, нашли в отложениях раннего плейстоцена в песчаном карьере у Тернифина, недалеко от Паликао в Алжире. Были обнаружены две нижние челюсти и череп юноши. Давняя находка из Мауэра, что неподалеку от Гейдельберга, нижняя челюсть, дает основания предполагать, что питекантропы также присутствовали и в Европе в период среднего плейстоцена. В целом они воплощают движение вперед по сравнению с австралопитеками, а в частности у них заметно возрос объем мозга. Так, средний объем трех черепов с Явы составлял 860 см

, а четырех из Пекина – 1075 см

, в этом отношении они оказались в промежуточной позиции между Australopithecus (400–700 см

) и Homo sapiens (1350 см

). Факт, который вполне подтверждает соответствие китайской находки возрасту среднего плейстоцена.

Хотя они иллюстрируют, по крайней мере, начало второго основного этапа в эволюции гоминидов и демонстрируют рост мозга, последующий за принятием вертикального положения. Питекантропы проявляют и ряд черт, которые вычеркивают их из числа более развитых, эволюционировавших форм. Черепной свод – низкий, сплющенный спереди, имеется выраженный выступ в месте соединения двух главных боковых костей и толстостенных перегородок; мал сосцевидный отросток височной кости; нёбо обширно, и ярко выражена альвеолярная прогнатия, нижняя часть лица заметно выдается вперед; нижняя челюсть массивна, и, как и в случае с яванскими образцами, зубы, хотя и расположены как у человека, но верхние клыки заходят за нижние, и между резцами и клыками появляется диастемический промежуток. Вес нижней челюсти в сочетании с массивной надглазничной областью и надбровными выступами, а также приплюснутый лоб поразили бы нас при случайной встрече сильнее всего. Однако китайские питекантропы неплохо справлялись с изготовлением орудий труда и использовали огонь.

Таблица Г

Упрощенная классификация Hominidae

Именно из рода питекантропов произошли примитивные предки Homo sapiens. Редкость и фрагментарный характер ископаемых останков, сопровождаемых документальными свидетельствами, затрудняют возможность представить, какими они были. Сохранившиеся кости черепа из Суонскомби, найденные в галечниках миндельрисса в бассейне нижней Темзы, наряду с каменными топорами типа впервые обнаруженных в Сент-Ашель, вблизи Амьена в Северной Франции, не обладают никакими характерными чертами, по которым их можно было бы ясно отличить от черепов Homo sapiens в его нынешнем облике. Но с другой стороны, у аналогичного черепа из межстадиальных отложений рисса в Штайнхайме, Южная Германия, лобная кость отсутствует, а именно она свидетельствует о массивных надбровных дугах, которые встречались у питекантропов наряду с крупными зубами и тяжелыми челюстями. Кажется наиболее вероятным, что в среднем плейстоцене обитатели Европы и, вероятно, Африки, сохраняя определенные черты, свойственные питекантропам, в несколько модифицированной форме, имели довольно хорошо развитую лицевую часть черепа, относительно высокий черепной свод и маленькое лицо.

Неандертальцы и неандертальский тип

К началу позднего плейстоцена картина усложнилась. Впервые появилось свидетельство истинно современного типа, у которого отсутствовали массивные надбровные дуги, – два фрагментарных черепа из пещеры Фонтешевад в Дордони, Франция. Самое потрясающее в этой находке то, что она была скрыта под отложениями, содержавшими мустьерский кремнистый песок (такой же, как найден в Ле-Мустье в Дордони и в других местах) с останками неандертальского человека, названного так после открытия такого черепа в Неандертале (Рейнланд, Германия). С тех пор она подтверждена целым рядом подобных находок из Европы, ведущих начало от первой фазы последнего, или вюрмского, оледенения. Кости конечностей людей этого типа толстостенны, тяжелы и чрезмерно коротки по отношению к туловищу. Особенно это касается предплечья и задней части голени. К тому же, хотя объем мозга в среднем приближался к современной величине, черепу был присущ ряд аберрантных черт. Например, сплющенный черепной свод, крупное лицо и большое отверстие затылочной кости (отверстие в основании черепа, через которое спинной мозг подходит к мозгу), которое немного недоразвито. Надглазничный выступ – сплошной и сильно выдается вперед. К этому присоединяется массивная челюсть с покатым подбородком, и, наконец, коренным зубам свойствен тауродонтизм[1 - Тауродонтизм – «бычьи зубы», увеличение зуба за счет корней. Корень широкой плотной структуры без разветвлений.] намного чаще, чем это бывает у современных людей. Существенно, что этот особенный вид встречается на очень ограниченной территории палеолитического мира. Предполагается, что это отклонение в ответ на экстремальные климатические условия, в которых вероятность генетических изменений достигла максимума именно потому, что сократились возможности миграции.

К несчастью, самые ранние находки, по которым у нас складывался образ «классического» неандертальца, принадлежат очень ограниченной территории. У аналогичных находок из регионов с более умеренными температурными условиями, например из палестинских пещер Эс-Схул и Эт-Табун, горы Кармель, пещеры Санидар в Северном Ираке и пещеры Тешик-Таш в Узбекистане, характерные черты неандертальцев выражены не так резко. Иногда утверждают, что это азиатский неандертальский тип, результат смешивания родов неандертальцев и Homo sapiens, но наиболее вероятно, что его представители находятся в непосредственной близости к основной линии человеческой эволюции и тесно связаны с типом, промежуточным между найденными в Суонскомби и Штайнхайме, с одной стороны, и современным человеком – с другой. Одной из причин этого утверждения является то, что Homo sapiens почти наверняка появился где-то в Евразии и, скорее всего, в Западной Азии.

Homo sapiens и современные человеческие расы

Так или иначе люди, принадлежащие к культуре охотников верхнего палеолита, пришедшие в этом регионе на смену мустьерской, по существу, относятся уже к современному типу. Кости конечностей, относительно легкие и узкие, наводят на мысль о полностью вертикальной позиции, как и расположение большого отверстия затылочной кости, направленного непосредственно вниз; лоб округлый и не покатый, а выступы на черепе практически незаметны; надбровные дуги развиты умеренно и не сливаются в сплошную линию; челюсти не тяжелые, зубы сравнительно небольшие, подбородок хорошо очерчен. Профессионалы единодушны во мнении, что все без исключения существующие расы людей являются вариантами этого единственного вида – Homo sapiens.

Когда и где произошло разделение людей на различные расы? На этот вопрос ответить особенно трудно, потому что существует целый ряд основных критериев, по которым определяются расовые различия, такие как пигментация и тип волос, о которых едва ли поведает изучение скелета.

Были попытки разгадать расовые характеристики по некоторым останкам времен верхнего палеолита. Например, тип, впервые обнаруженный в пещерах Гримальди вблизи Ментоны, интерпретировали как негроидный, или примитивный средиземноморский, а находку из скального навеса Шанселада в Дордони отнесли к эскимосскому типу. Но делать выводы, опираясь на столь незначительные свидетельства, весьма опасно, и самое мудрое решение – признаться, что нам пока еще неизвестно, когда возникли существующие ныне расы Homo sapiens. Наиболее вероятным представляется то, что они появились в результате постепенной генетической диверсификации, которую повлекли за собой широко распространенные процессы миграции и освоения новых территорий во время последнего ледникового цикла. Специфическим условиям окружающей среды соответствует определенная степень пигментации. Принимая во внимание воздействие миграции в тот период, можно достаточно точно предположить, что разница в пигментации помогала в некоторой степени приспособиться к этим условиям. Так, в древние времена места, где почти всегда было облачно и прохладно, населяли люди со светлой кожей и светлыми волосами; брюнеты жили там, где светило яркое солнце на чистом синем небе, как в Средиземноморье; самые темнокожие встречались в самых жарких, безлесных зонах (как, к примеру, саванны Африки), а те, у кого была желтоватая кожа и вьющиеся волосы, – в тропических дождевых лесах Африки и Юго-Восточной Азии. Кроме того, существуют веские причины связывать ширину носовых отверстий с климатом, так как именно функцией носа является некоторое смягчение воздействия температуры воздуха до того, как он попадет в легкие. Поэтому неудивительно, что у эскимосов и даже североевропейцев ноздри узкие, у средиземноморских народов – средние, а у темнокожих – широкие. Однако было бы неверно предполагать, что ко всем географическим изменениям необходимо было адаптироваться, поскольку по мере освоения человеком разных географических областей возрастала степень его изоляции, что само по себе уже обеспечивало условия для генетических изменений.

И последнее, о чем необходимо упомянуть, – это тот факт, что люди заселили большую часть Земли только в течение последних стадий плейстоцена. Древние типы людей были «привязаны» к самым теплым местам доисторического мира. Их останки находят в различных местах Африки от Алжира до мыса Доброй Надежды; в Европе – не севернее низменной Англии и Центральной Германии; в Западной Азии – до гор Северного Ирана; в Индии, Юго-Восточной Азии и Индонезии – не восточнее Макасарского пролива, что совпадает с выдающейся зоогеографической классификацией соратника Дарвина А. Р. Уоллеса. Незадолго до появления в своем современном виде Homo sapiens поселился в Северной Евразии и распространился, с одной стороны, в Новом Свете, а с другой – в Австралии и Тасмании и через Полинезию в Новой Зеландии. Распространение поселений человека на различных территориях – одна из главных тем изучения доисторического мира во времена последнего ледникового и неотермального периодов, которая будет рассмотрена в последующих главах этой книги. Оно стало возможным из-за относительной неспособности Homo sapiens как биологического вида к адаптации, но главным образом благодаря обладанию культурой, которая помогла приспособиться к самым разным условиям обитания.

Глава 2

Культуры нижнего палеолита и их следы

Критерии культуры

Хотя большинство палеонтологов соглашается, что принятия вертикального положения было вполне достаточно, чтобы подтвердить отделение гоминидов от крупных человекообразных приматов, некоторые утверждают, что между ними можно провести различия, опираясь исключительно на зоологическую основу. Одни гоминиды приобрели статус человека, другие остались на примитивном уровне. Чтобы заслужить право называться людьми, гоминиды должны были, так сказать, проявить себя в труде, и это уже не биологический критерий, а культурный. Однако все еще верно, что существует тесная взаимосвязь между культурными достижениями и природными способностями. Прямостоящая поза, которая появилась в ответ на прореживание лесов и вследствие необходимости пересечения открытой местности между лесистыми территориями, содействовала овладению культурой. Освобождение рук из процесса передвижения сделало их пригодными для использования орудий труда и, в конце концов, для их изготовления. Такая деятельность стимулировала развитие мозга. В то же время она способствовала видоизменению строения черепа: ослабление роли зубов в принятии и обработке пищи привело к тому, что уменьшился их размер, челюсть стала заметно легче, сгладились надбровные выпуклости. С другой стороны, позиция с опорой на две ноги таила в себе опасности, и в итоге выжить сумели лишь те гоминиды, которые разумно использовали орудия труда и оружие. В самом деле, способность овладения культурой, очевидно, была очень ценной в том смысле, что тем племенам, чей генотип развивался и процветал в ходе естественного отбора, она помогала приспособиться к жизненным условиям. Это объясняет, почему увеличение размеров мозга, позволявшее все более успешно овладевать культурой, в течение плейстоцена происходило так быстро. Даже биологическая эволюция самых развитых гоминидов была, таким образом, в большой мере результатом культурного развития.

Во многих отношениях самым поразительным фактом, подкрепленным археологическими находками, является их способность изготавливать орудия труда. Здесь необходимо подчеркнуть разницу между использованием и изготовлением орудий труда: верно, что одно проистекает из другого, но важно то, что от остальных приматов человека отличает именно способность производить эти орудия. Под использованием орудия труда подразумевается активное обращение с ним для достижения определенных целей, направленных на какой-то объект внешней среды. Так, например, если цитировать доктора У. Х. Торпа, морская выдра, поднимающая со дна голыши, чтобы расколоть раковину моллюска, использует орудие труда, а чайка, роняющая моллюска на булыжник, чтобы разбить панцирь, – нет. Употребление орудий труда в действительности восходит к довольно примитивным жизненным формам, но оно само по себе и не предполагает наличия интеллекта и проницательности. Даже крупные человекообразные обезьяны, хотя и проявляющие некоторую сноровку в обращении с палками и веревками и в укладывании ящиков, обнаруживают в своем поведении предельную ограниченность. К примеру, у них нет понятия о статике, а в манипуляциях с ящиками они практически целиком опираются на слепую импровизацию, а не на свою проницательность. Кроме того, что еще более важно, их деятельность направлена исключительно на достижение видимой цели, поэтому, когда требуется как-то подготовиться, допустим, заточить конец палки так, чтобы она вошла в углубление, предвидение результата и планирование действия им не свойственны. Напротив, изготовление орудий труда и постройка сооружений, даже у самых примитивных человеческих сообществ, основывается на точном знании сырья и, в рамках существующей технологии, на наиболее эффективном способе обращения с ним. Более того, для человеческих существ характерна гораздо большая способность ощущения времени, чем для всех других приматов: в своих устных (а со временем в письменных) преданиях их постоянно влечет память прошлого, которая служит своего рода культурным капиталом, а, принимая во внимание будущее, они обретают стимул, необходимый для того, чтобы предпринять действия, выполнение которых может занять продолжительное время и справиться с не всегда предсказуемыми трудностями.

Речь

Речь, несомненно, была еще одним отличительным признаком культуры древнейших людей. Знатоки человекоподобных приматов соглашаются во мнении, что один из их величайших недостатков – отсутствие речи, и его одного достаточно, чтобы воспрепятствовать им в обретении элементов культуры. Правда, что шимпанзе обладают более широким «диапазоном выражения эмоций», чем большинство людей, и они способны общаться друг с другом, передавая не только эмоциональные состояния, но и выражать желания и побуждения. Однако, как подчеркнул Келер, «их фонетический спектр всецело «субъективен» и дает возможность лишь выражать эмоции, а не называть или описывать предметы». В связи с этим вспоминается интересный факт: в своей знаменитой инициативе воспитать шимпанзе Вики с трехдневного до трехлетнего возраста доктор Хэйс и миссис Хэйс сумели научить ее определенным командам, но после восемнадцати месяцев интенсивных занятий отчаялись в своих попытках заставить ее «показывать свой нос, глаза, ладони и ступни». До тех пор, пока гоминиды не создали слова-символы, возможность сообщать о чем-то друг другу и накапливать их запас, культура вряд ли существовала. Кроме того, как отметил Торп, до овладения речью способность считать у человека была того же порядка, что у птиц или белок. Серьезная математика вместе с огромными успехами в достижении контроля над окружающей средой, которые она и предопределяет, впервые появилась с возникновением символов. Речь, предполагавшая употребление символов, стала, должно быть, одним из первых признаков человеческой природы. Единственным недостатком в качестве критерия для археолога, изучающего доисторическое прошлое, является отсутствие всякой надежды на подтверждение ее существования в самые давние времена человечества. Вопреки бытующим предположениям, лучшие палеонтологи не согласны с тем, что членораздельная речь может быть следствием особенностей структуры челюсти, и это нельзя установить, изучая образцы, взятые с внутренней поверхности черепов. Возможно, ключ к разгадке кроется в появлении орудий труда стандартной и узнаваемой формы, но пока трудно понять, как они распространялись и передавались, если не использовались вербальные символы.

Первые изготовленные человеком орудия труда

Вне сомнения, самые осязаемые знаки древнейшей культуры – орудия труда, изготовленные первобытными людьми. Самыми первыми, по признанию основоположников науки о доисторическом мире, появились каменные топоры из валунов; рабочие края сколотых пластин были хорошо обтесаны. Распространенность таких орудий наряду с останками вымерших животных в древних речных галечниках и других дилювиальных отложениях является прекрасным свидетельством древности человека. Дополнительные доказательства были обнаружены в скальных навесах и пещерах, исследование которых началось уже за целое поколение до опубликования Дарвином «Происхождения видов», но интенсивно продолжено лишь в 1858 году.

К 1865 году было изучено достаточно материала для того, чтобы сэр Джон Лаббок мог сопоставить чрезмерно долгий древний каменный век, или палеолит, в течение которого люди жили собирательством и охотой на животных, многие из которых на сегодняшний день вымерли, с новым каменным веком, или неолитом, наиболее полное представление о котором дали находки из свайных поселений (не так давно обнаруженных у берегов швейцарских озер), и они прекрасно отражают размеренную жизнь крестьян, занимавшихся сельским хозяйством и разнообразными ремеслами, включая гончарное и даже ткацкое.

Переход от использования всего, что было удобно держать в руках, к созданию орудий труда, предназначенных для определенной цели, должно быть, происходил постепенно, и поэтому существовали сложности для того, чтобы проследить его в археологических документах. Нам повезло, что мы знаем факты широкого применения древними людьми таких относительно прочных материалов, как кремень или камень, в дополнение к органическим материалам, почти полностью исчезнувшим уже в ранний период истории. Но даже при этих условиях мы сталкиваемся с серьезными трудностями при попытках узнать, когда человек впервые опробовал в работе кремень или камень, так как очень небольшой участок отшлифованной поверхности обломков может быть результатом естественных факторов самой природы, которая способна имитировать искусственную обработку довольно высокого порядка. Допуская предположения, что существовала более примитивная стадия в использовании кремня и камня, чем представленная каменными топорами эпохи палеолита из дилювиальных отложений, некоторые археологи первых десятилетий ХХ века обратились к тому, что они называли трудовой деятельностью времен рассвета каменного века. Многие из так называемых эолитов (от имени Эос, древнегреческой богини рассвета) были достаточно убедительны, но само рвение искателей подтвердило их несостоятельность: скептицизм вызвало не только количество найденных ими эолитов, но в большей степени увеличение возраста отложений, в которых их обнаружили. Образцы, относящиеся к плиоцену, казались вполне допустимыми, но, когда они были найдены в отложениях более древних периодов кайнозойской эры (миоцена, олигоцена и даже раннего эоцена), стало очевидно – что-то неверно, так как, в конце концов, крупные человекообразные приматы впервые появились в окаменелостях миоцена. Археологам, изучающим доисторический мир, также стало известно, что подобные формы встречались в более поздних отложениях вместе с искусно сделанными палеолитическими орудиями, что и побудило их заняться исследованиями ответственных за это природных факторов. В свое время скопления обтесанных камней и кремня находили в условиях, подтверждавших, что они, бесспорно, являются результатом воздействия сил природы. После их изучения стало возможным объяснить естественными причинами многие ранние виды «трудовой деятельности». Например, так называемые «кромерские» кремни появились благодаря воздействию штормовой волны на береговой полосе, затопляемой во время приливов; кентские эолиты – от трения одного кремня об другой из-за ползучести грунта; эолиты из отложений эоцена в Клермоне (французский департамент Уаза) были созданы давлением и передвижением, вызванным растворением известковых формаций, расположенных под кремнесодержащими напластованиями, а множество «кафуанских» «орудий» из Уганды, по всей видимости, творение водопадов и водных порогов в чрезмерно узких ущельях.