Охота на поросёнка

– Это тебе что-ли?

– Нет, я бы не взял. Не люблю бандеровских шлюх.

– Как ты догадался откуда я? Изумилась Ольга.

– Когда ты говоришь о деньгах, у тебя акцент пробивается.

– А когда ты говоришь о своем Кирилле, у тебя штаны рвутся. Ты – гомик. Я ненавижу гомиков! Презираю!

– Ладно, я пошёл спать, – произнёс Серёга, и, встав, напомнил, – чтоб к телефону не прикасалась! Квартиру вычислят мигом.

– Кого ты учишь, сучонок? Ты понимаешь кого ты учишь?

– Жадную и тупую тварь.

– Ты хочешь ругаться? А тебе плохо не станет?

– А у тебя второе ухо не вздуется?

– Ты ещё за первое не ответил. И если я тебе про него не напоминаю, – это не значит, что ты можешь быть спокоен за свою жопу.

Махнув рукою, Серёга поплёлся в комнату. Ольга , гордая тем, что последнее слово осталось всё же за ней, опустила ноги, выпила его водку и закурила. Солнце ещё не всплыло над крышами. Но его лучи уже пронизали небо. Под окнами раздавался шорох метлы по асфальту. Вспомнив услышанный ещё в детском саду анекдот про дворника, который сбивал с ритма весь Париж, Ольга рассмеялась, встала, качаясь, выплюнула окурок в мусорное ведро и пошла к Серёге. Сумки под тумбочкой уже не было. В комнате царил полумрак. Оконные занавески были задёрнуты. Нарушитель дорожных правил и уголовного кодекса тихо спал на диване, свернувшись под одеялом. Предметы его одежды были разбросаны по всей комнате. Ольга, не раздеваясь, легла с ним рядом и задалась вопросом: Сбежала бы она с сумкой, если бы та все ещё лежала на прежнем месте, или осталась бы? Не сумев сделать выбор, она сочла себя заболевшей чем-то тяжелым. И с этой мыслью уснула.

Глава четвёртая

Ольге снится: идёт она с полной сумкой долларов по Москве, и вдруг, откуда ни возьмись – мент: «Документики предъявите!». А у неё – украинский паспорт и никаких других денег нет, кроме долларов. Отдала сто зелёных. Мент исчезает. Подваливает второй, с теми же словами. Сумка становится легче ещё на одну купюру. А за вторым возникает третий. Глотая слёзы, Ольга опять достаёт сто долларов. Четвёртый уже ни слова не говорит. Просто тянет руку. Ольга решает поймать такси. Оглядевшись с ужасом видит – менты бегут к ней со всех сторон. Становится очередь за деньгами. До горизонта – одни сплошные фуражки.

На этом месте Серёга дёрнул ногой, тем самым заставив Ольгу проснуться в очередной и последний раз. Он поминутно брыкался. Видимо, ему тоже снились менты, а быть может – и что-то более страшное. Ольга в буквальном смысле отбила об него локоть. Злясь на себя за то, что оставила сумку с долларами во сне, она приняла сидячее положение. И – увидела уголок этой самой сумки, выглядывающий из-под подушки, по которой моталась Серёгина голова. Перед Ольгой вновь встал вопрос: «А не убежать ли с деньгами?». Взвесив все за и против, она решила выбросить это из головы. Её уже часов десять разыскивают спецслужбы. Серёга прав, все её знакомые – на крючке. Город патрулируется усиленно. Далеко ли она уйдёт со своей добычей? Едва ли дальше соседней улицы.

Часы на дисплее видеомагнитофона показывали 15:55. Ольга опустила ноги на пыльный пол и приподняла занавеску. Опять шёл дождь – правда, мелкий. День глядел из-под туч как из-под бровей. Сквозь серую хмарь заспанным глазам Ольги предстал едва ли не самый тихий уголок города. За двором, покрытым жёлтой листвой, тянулась ухабистая дорога. Дома стояли только с одной её стороны, поэтому Ольга их не увидела. За дорогой располагалась стройка, имевшая обречённый, убогий вид. Далее простирался лес или что-то вроде того. Сквозь него, звеня, полз трамвай. Далеко за лесом виднелись многоэтажки. Шум транспортного потока был едва слышен.

От такой панорамы Ольге опять захотелось спать. Зевая, она окинула взглядом комнату. Комната была довольно большая. Кроме дивана, в ней находились два стула, кресло, столик с видео двойкой, шкаф, гардероб и зеркало.

На всём толстым слоем лежала пыль. Серёга продолжал буянить во сне. Взглянув на него с презрением, Ольга встала и, потянувшись, ушла на кухню. Там она покурила, потом от нечего делать сгребла бутылки под стол, помыла посуду, и, обнаружив банку растворимого кофе, включила чайник. Кофе оказался хорошим. Отхлёбывая его из эмалированной кружки, Ольга задумалась ни о чём.

Ей было 25 лет. Последние 5 она провела в Москве, играя в разные игры. Сперва везло. Везло так, что у прочих подобных ей искательниц приключений и шальных денег слюньки текли от зависти. Началось с того, что её приятель, директор крупного казино, заинтересовал разом прокуратуру и крепышей в малиновых пиджаках. И та, и те попросили Ольгу помочь. Она согласилась, однако, больше помогла тем, поняв, что они порядочнее. И не прогадала. Взяв с её помощью полтора миллиона долларов, они отстегнули ей 3% и предложили ещё два дела. Она взялась и справилась без труда. Её гонорар составил 250 тысяч. Сто пятьдесят мгновенно осели в кассах бутиков и ювелирных, а сто пошли на отели, клубы и кокаин. Но вскоре случился крах. Выполняя очередное поручение, Ольга, оскорблённая тоном, которым были даны инструкции, соблазнилась возможностью сразу взять нереальный куш. Для этого требовалось немногое – приоткрыть кое-кому карты своих хозяев. Однако, те оказались не дураками. Отхаркав кровь и отдав им всё, что у неё было, Ольга нашла приют у старых знакомых. Несколько дней она размышляла, как поступить – начать всё сначала или же разом со всем покончить. Решила начать сначала. И начала. Сперва – возле Химок на Ленинградке. Через неделю ей удалось перебраться в центр, к «Метелице». Но конца этому началу не было видно даже оттуда. Новый Арбат сменился Тверской, Тверская – Лубянкой, та – Китай-городом, Китай-горд – Охотным рядом. Потом пошли Садовая, Самотечная, Павелецкая, вновь Тверская и вновь кольцо. На этот раз – Смоленский бульвар, с которого Рамиль её и забрал. Похоже было – на веки.

Ольга допивала вторую кружку, когда явился Серёга в одних трусах, взлохмаченный, злой.

– Пурга какая-то снилась, – сообщил он, сев на табуретку и почесав затылок.

– Аналогично, – бросила Ольга.

– Кириллу надо звонить.

– Звони.

– Не очень хочу я ему звонить.

– Тогда не звони.

– Да пошла ты знаешь куда?

– Иди сам туда со своим Кириллом.

– Не отвечая, Серёга встал, приблизился к телефону, снял с него трубку и набрал номер.

– Алло, Кирилл! Это я. Нормально. То есть не очень. Нет, не могу. Ты едешь домой? Заехай сейчас ко мне. Привези пожрать. Ну да, из Макдональдса. Кирилл, слушай, купишь у меня баксы? Да по какому угодно курсу! Договорились.

Положив трубку, Серёга сел на прежнее место и закурил.

– У тебя нет денег? – спросила Ольга.

– Менту вчера последние 100 рублей отдал, чтоб он подавился!

– Ну и баран.

– Сама ты овца!

– Послушай, а может, я всё-таки позвоню Борису на сотовый, с улицы? Он не сможет понять, где я, а я пойму, обработали его менты или нет.

– На сотовый с таксофона можно, – сказал Серёга, подумав.

– Когда звонить пойдём?

– Я не знаю! Какая разница?

С сигаретой во рту Серёга достал из шкафчика кружку с ложкой и сделал кофе. Бросив в него несколько кусков сахара, стал размешивать. Ольга видела, что его грызет какая-то мысль, и не сомневалась, что он озвучит её. И точно – услышала:

– Дура, … ! Надо ж было так заорать вчера в холле!

– Ну а чего ты хотел от женщины, выныривая чёрт знает откуда с такой вот рожей и с пистолетом в руке? Я и обосраться могла!

– Причём здесь моё лицо?

– Да при том, что рожа у тебя – глупая! А я больше всего на свете боюсь дураков. Не сволочей, не бандитов – их действия предугадать можно, а именно дураков! Никогда не знаешь, чего от них ожидать. Дурак может выкинуть что угодно, в любой момент и на ровном месте. Без повода. А дурак со шпалером – это вообще финиш. Это куда страшнее, чем стадо бешеных носорогов!

– Ну всё, заткнись! Умная! Ты своим поросячьим визгом весь подъезд на ноги подняла. Соседи, наверняка, меня рассмотрели через глазки.

– Ты ещё глупее, чем кажешься. В холле было темно. Да если б тебя действительно увидели с пистолетом, ментов бы вызвали!

– Так потому и не вызвали, что увидели кого убивают. Такому делу мешать желающих не нашлось. Но ментам потом меня описали.

– Задолбал бредить! Ты хорошо рассмотрел чеченцев через глазок?

Против такого довода Серёга не отыскал возражений. Его лицо сделалось ещё злее.

– Кроме того, – продолжила Ольга, взяв сигарету и закурив, – ты сам говорил, что на тебя нет никаких зацепок, кроме описания внешности, по которому невозможно вычислить человека в огромном городе. Так какая разница – пять человек опишут тебя или, скажем, десять? Ты лучше вспомни, где мы могли ещё проколоться.