Принцип 8

Спуск завершился: склон отъехал на задний план, на первый вышла древняя электростанция, опутанная паутиной высоковольтных проводов. Поблизости от проржавевшего, усеянного дырами забора, слева от покосившихся ворот, возносился к чёрно-белым небесам неохватный дуб-великан, что шуршал на ветру листьями-маракасами. Воздушный поток попритих, точно бы, наткнувшись на дуб, струсил. Необычная нота достигла апогея, готовясь раскрыть свою суть…

Неизвестно какая по счёту софитовая вспышка, гром, акцентированно бьющий в бас-бочку, техничная крик-песня ветра. Летящий кувырком врезался в вековечный ствол и, не успев ни осознать реальности, ни испытать боли, мгновенно отключился. Электрический разряд-тоника потряс бытие… Съёжившись, оно погасло.

2/5

Пробуждение выдалось невесёлым. Он навзничь распластался на травяном ковре, но тот ничуть не скрадывал пробравшегося под кожу холода земли. Как ни странно, болела не ушибленная голова, а грудка: там напористо давило, не давая дышать. Ёжик постарался совладать с собой, с ситуацией – не вышло.

Окружающее плыло, изредка вспыхивая молниями. Когда взгляд более или менее сфокусировался, зверёк понял, что слепит солнце. На смену промозглому водному бедствию пришла хоть и не наглая, но настойчивая жара.

Он ещё раз попыталась глубоко вздохнуть: не удаётся! И только тут догадался опустить глаза ниже, почувствовал резь, навернулись слёзы, однако быстро отыскалась причина, по которой он задыхался: на грудь давил кусок дуба.

«Ничего себе, какой плотный!» – удивился Ёжик, выучивший на зубок физические формулы.

Школа, в которой он получал образование, располагалась в крохотном городке, на расстоянии пятнадцати километров от деревни. Большая часть накопленных родителями денег ушла на поездку; комнаты учащимся выдавали, слава природе, бесплатно. Закончив девять классов, Ёжик возвратился в деревенские пенаты. В профессии садовода знания мало пригодились, но быт заметно упростили: уединённая жизнь в лесу тесно связана с наукой, в особенности с биологией и физикой. Спустя пару месяцев мать и отец, спокойные за будущее сына, перебрались на поляну за лесом, чтобы построить отдельный домик, а этот передали в полное распоряжение наследнику. Ёжик с родителями регулярно переписывались.

Но то – безмятежное прошлое, тогда как насущное, довольно неприятное настоящее продолжало давить на грудную клетку. Игольчатый растопырил когтистые лапки, нащупал деревяшку, упёрся, поднатужился и скинул с брюха. Мир сразу заиграл новыми, яркими красками.

Откашлявшись, Ёжик поднялся с земли, медленно, чтоб голова не закружилась. Помассировал побаливающую, усеянную мягкими волосками грудку, отступил и с интересом огляделся: раньше он к электростанции не спускался. Металлическая паутина башен тянула шпили к стратосфере, словно вызывая на дуэль; провода мазутного цвета, соединявшие «пики», походили на забытые пожарниками-экстремалами шланги; забор пьяным, расхристанным сторожем обнимал драгоценную постройку. Но внимание отчего-то привлекало не впечатляющее сооружение родом из минувшей эпохи, а грозный дуб, наверное, и по меркам собратьев считающийся тяжеловесом. Подлинный гигант боксёр с ногами-колоннами, мускулистыми до неприличия лапами, титаническим торсом, вдобавок, правда, с изящностью кашалота. Ёжик застыл перед чудо-деревом как загипнотизированный. Лишь когда слабый, точно бы стесняющийся давешних разудалых танцев ветерок дотронулся до шевелюры дуба, зевака увидел, что листья и трава абсолютно сухие. Небо будто не вылило на них галлонов воды.

Ёжик снова поискал взглядом дождевые капли и наткнулся на ту самую деревяшку, которой его придавило, крутобокую, напоминающую формой грушу. Судя по обугленному краю, кусок отщепила от ветки молния.

«Солидный! – подумалось млекопитающему. – Повезло, что не пришиб! Откуда же он упал? За листвой не рассмотреть…»

Ёж поморщился, когда желудок свело от голода. Понимая, что красотой не насытишься, стряхнул грязь, снял с иголок дубовые листья и пошагал к склону. Одолел подъём, достаточно пологий, но рослый, как сосна-долгожительница, отдышался, затем поплутал, пока не разыскал дорожку.

Возле топей путник шёл неторопливо, а едва отдалившись, ускорил темп: не терпелось попасть домой. Опасаться-то нечего… кроме строптивой погоды. Хотя бури бояться – на улицу не выходить.

Голову напекало, покатились солёные капельки пота. Наконец показалась треугольная, потемневшая от времени крыша, извернулся ужиком заключительный поворот. Ёжик раздвинул листву, вынырнул наружу и радостно улыбнулся своему домику. Забрав свежую почту из самодельного почтового ящика с размашистой, выведенной чёрным маркером надписью «Дом Ежа», отворил тихо скрипнувшую калитку. Аллегро нон троппо отстучал по плитке чёткий ритм, поднялся на жёлтое, пастельного оттенка крыльцо и скрылся в освежающей тени, за дверью с номером «01», единица в котором давным-давно отвалилась.

Нижние лапки тут же заныли, стоило плюхнуться в глубокое кресло. Невероятно удобный, пускай и вылинявший предмет мебели достался от бабушки. Положив письмо на колени, Ёжик развернул бесплатную газету, что по понедельникам разносил зверью канюк Горбач. Вспомнилась поговорка про тяжесть первого дня недели.

«Народная мудрость не ошибается», – мелькнула мысль.

С новостями оказалось негусто. Впрочем, ещё одно умное изречение утверждало, что самые лучшие новости – их отсутствие, да и округа, следует признать, никогда не была богата на события. Правда, газетный лист с передовицей и кроссвордом опять загадочным образом куда-то подевался.

– Так-так-так, – читая, приговаривал Ёжик. – Собрание членов «Лесного кооператива – 41». Явились двое: председатель и зампредседателя… Так-так-так. – Он перелистнул страницу. – Бобёр-отшельник Дубнер отказывается платить налог на дамбу… негодяй какой!.. Так-так-так. Синоптики обещают ясную погоду… я уж заметил!.. Температура плюс двадцать шесть – плюс двадцать восемь… Ну да, а в дождь все тридцать. Минус… Так-так-так. Реклама. В Городке стартует музыкальный конкурс-фестиваль. «Если вы молоды и талантливы…» Ясно. Эх, музыка – отличная вещь. Но надо картошку окучивать.

Ёжик отложил газету и взял конверт. Писала мама. Оторвав край, колючий вытащил сложенную вчетверо бумагу, пробежал глазами ровный убористый текст, узнал, что мать с отцом живут дружно, дом почти достроили, собрали первый урожай картошки и несколько самых крупных, самых вкусных корнеплодов выслали сыну. Поблизости доставкой занимался только заяц с многозначным именем Косяк, щуплый, ленивый, способный заблудиться в трёх соснах, а значит, посылку придётся ждать долго. Дочитав письмо, Ёж вернул листок в конверт и покинул кресло, решив составить ответ, когда перекусит.

Еле слышно распахнулась дверь, кто-то вошёл в дом.

«Понятно кто, – промелькнула ироничная мысль, – здесь фермеров раз-два и обчёлся».

На пороге, смущённо теребя кепку, и вправду стоял худой, вытянутый, вечно всклокоченный Ведро.

– А я кабачки поливаю, – не поздоровавшись, невинно сказал выдр. – С самого утра, аж спину скрутило от натуги. В общем, разогнулся воздуха глотнуть и тебя увидел, а ты какой-то понурый бредёшь.

– С чего бы это? – иронично откликнулся Ёжик.

– Забежал, чтоб проверить, в порядке ли ты, – как ни в чём не бывало рассказывал сосед.

– Я-то? В полном.

– Такой дождина садил, ты не поверишь! Прям жуть!

– Да неужто?

– Честное слово! – Чтобы усилить эффект невинности, Ведро поджал губы, затем продолжил: – Вчера волк знает что творилось! Лило как из ведра!.. Э-э, из множества вёдер… В смысле, не из вёдер, а… э-э…

Ёжик смотрел с напускным безразличием.

– Ага, – подтвердил, – это уж точно. Погодка вчера шептала. Я…

И замолк. Выпучил глаза.

Стоящий в дверном проёме садовод недоумённо вскинул брови.

– Как «вчера»?! – вымолвил его отважный коллега.

Ведро мигом сориентировался – подскочил к приятелю, осторожно, чтобы не уколоться, обнял за плечи, добавил сочувственности в голос:

– Вот ведь непредсказуемая штука жизнь, – заложил он философский вираж. – Никогда не знаешь, куда выведет кривая судьбы. Да?

– Ну-у… – растерянно протянул Ёжик.

– И благие намерения – вроде помощи доброму другу – иногда оборачиваются не той стороной, какой бы мы желали, – закрепил успех собеседник. – Да?

– Ну-у… Минутку.

Выдр догадался, о чём подумал Ёж: тут не нужно быть семи пядей во лбу.

– Однако, – с нажимом добавил водоплавающий хитрец, – как бы мы ни оберегали спокойствие, повлиять на мировые законы не в силах.

– Прости?

Ведро фыркнул, потом всплеснул лапами.

– Да чего ж непонятного! Хорошо, сейчас объясню. Фаталист ли ты, дорогой Ежище?

– Я – чего?

– Ты даже не знаешь, что это!

Выражая наиглубочайшую степень стыда, Ведро прикрыл кожаной пятернёй востроносую мордочку и тайком лукаво глянул между двумя пальцами на Ёжика. Тот пребывал в смятении. «Больной» плоскостопием приступил к коде своего коварного замысла.

– Так и вселенная, – резюмировал он. – Кажется, будто бы мы у неё за пазухой, а туда насекает до лешего воды, набивается совпадений, налетает ошибок, и – увы… – Размашистым жестом Ведро поставил жирную точку в глубокомысленных рассуждениях.

Количество риторики зашкаливало, посему Ёжик, придя в чувство, уточнил: