Принцип 8

– Лягушек пасу.

– Серьёзно?

Дубнер рыкнул, схватил за лапу, затащил к себе на спину.

– Держись крепче.

Пассажир совладал с любопытством: присел на корточки, мёртвой хваткой вцепившись в жёсткую гриву.

– Поосторожнее, шерсть не выдирай.

– Мои извинения…

– Так-то лучше. Поплыли.

Разумный корабль развернулся и, отфыркиваясь, когда в пасть наливалась вода, повлёк ежиного по незримой обманчивой глади.

5/5

– Господин Дубнер? – решился Ёжик заговорить после пяти-шести минут плавания в абсолютной тишине через глубокое топкое болото. – Не могли бы вы…

Бобёр устало фыркнул и покачнулся: не совладал с нервами; маленькие кулачки пассажира ещё прочнее уцепились за плотный загривок.

– Полено, – бросил мрачную фразу живой плот.

Зверёк, которого подвозила длиннозубая «маршрутка», напряг ум, но так и не понял, что имелось в виду.

– Э-э… простите?

– Полено потерял, ясно?!

– Я… ясно. Вроде бы.

– Вот и замечательно, не отвлекай тогда: думаешь, легко эдакую тушу по трясине волочь?

Надо было сдержаться, но замечание немного задело Ёжика.

– Тушу? Во мне всего-то килограмм…

– Сколько бы ни нагулял, все твои, – опять не стал слушать Дубнер. – Помолчи и дай доплыть.

– Я к тому и вёл.

– А?

– Не могли бы вы затормозить, чтобы я уцепился получше: упаду ведь!

Проворчав что-то, «водовоз» неохотно остановился. Ёж медленно разжал лапы и, стараясь сохранить равновесие на неудобном транспорте, по новой вцепился в толстую кожу.

– Ай! – вскрикнул Дубнер.

– Больно? – всерьёз обеспокоился игольчатый, ослабляя хватку.

– Хе-хе, шучу. Не нравится моё чувство юмора? Слазь! Никто ни держит, хах. Ладно, не кипешуй. Крепче берись, крепче. И потерпи: до дома совсем чуть-чуть.

– Терплю, – раздался безропотный ответ.

Ждать и правда довелось не очень долго, хотя сколько именно – неразрешимая загадка: время в напряжённой темноте играло в прятки с действительностью. Когда нижние конечности перевозимого начали наливаться тяжестью, Дубнер круто повернулся, едва не сбросив Ёжика в воду, обогнул что-то по пологой траектории, взял прежний курс и, не успел молящийся ежиной праматери испугаться по-настоящему, застыл ленивым крокодилом. Ну, или достигшим пункта назначения бобром.

– Приплыли, – оповестил он.

– Да уж, – не мог не согласиться короткохвостый.

– Быстрее бы добрались, если б не та акула.

– К… акая акула? – ошарашено переспросил короткохвостый.

– Да не дрейфь: не водятся в болотах акулы. Если только крошечные, как твои мальки, ха-ха. Эй, чего ждёшь? Всю спину оттоптал! Слезай уже: пошутил я насчёт акул.

– А-а.

Чтобы не упасть, поскольку «ноги» налились тяжёлым металлом, Ёжик предпочёл пешей прогулке размашистый прыжок и приземлился на твёрдую почву. Судя по усиленному пыхтению, Дубнер выбрался следом, а отчётливый шорох с разлетевшимися каплями недвусмысленно указали на то, что он приводил себя в порядок.

– Понабросают мусора – объезжай полночи, – проворчал аутсайдер.

– А всё-таки, – не стерпел путник, разминая ходовые лапки, – что за полено вы искали? Или не полено?

– Любопытный ты, смотрю, – беззлобно промолвил Дубнер. – До добра никого из лесных обитателей не доведёт. Но не тебя, впрочем.

– Что это значит?

– Поленьями камин топят, если не в курсе. Споткнулся о корень, уронил пенёк в воду – целый день сиди в неотапливаемой хижине. Если не добудешь обратно.

– Но у вас же полно брёвен.

– Они для дамбы, – тоном пожилого профессора, читающего полвека единственную лекцию, произнёс Дубнер.

– Вон оно что… Но я вообще-то спрашивал о фразе насчёт любопытных.

Ни слова не говоря, бобёр, который хорошо ориентировался в темноте, да и привык к ней за годы службы, схватив худую лапку клиента, потащил того прочь от болота. Не сбавляя шага, нагнулся, поднял что-то с земли. Ёжик пытался разглядеть что, но не удалось.

Когда взобрались на пригорок, глазам открылось полено, виноватое в ночной прогулке Дубнера. А ещё косая неустойчивая хибарка, будто сонная в столь поздний час. Её окутывала светом одинокая стоваттная лампочка, стеклянное «око», подвешенное на проводе над входом. Съехавшая набок бордовая треугольная крыша вздыбилась, густо-оранжевая ассиметричная дверь располагалась под углом, крыльцо задирало «нос» кверху. Столб с почтовым ящиком лежали возле лестницы, что вела в дом, коротенькой, в две ступеньки разной величины.

– Я по дамбам специалист, а не по зданиям, – не поворачивая головы, сухо оправдался Дубнер.

Ёжик догадался, что лучше тему не развивать, и оставил липшие к языку вопросы при себе.

Приблизились к светлому крыльцу; ореол лампочки обжигал сетчатку, тем более после глубинного мрака. Дубнер аккуратно взошёл по лестнице, Ёжик последовал примеру – и не зря: ступеньки ходили ходуном, словно поставленные на шарниры, скрипели хуже годами несмазанных петель, проседали… Оказалось, сделать два шага, чтобы подняться на крыльцо, может быть страшнее, чем плыть с неизвестным животным по неизвестному, но, без сомнения, опаснейшему маршруту.