Поэтическая афера

– Голубева Софья Андреевна, – сказала женщина. – Я бабушка Владимира, – и снова улыбнулась. По ней было видно, что женщина она очень добрая, но одинокая. Кроме внука у нее никого не осталось. Видимо, поэтому и расспрашивает Владимира о его товарищах, о том, с кем он общается, где бывает.

– А вы тоже писатель? – стесняясь, спросила Софья Андреевна.

– Да, как раз сейчас дописал свой роман, теперь пытаюсь сдать его в редакцию, – Владимир мне показывал знаками, что я могу особенно не вдаваться в подробности.

– Замечательно, ну тогда прошу, гостями будете, – и удалилась.

Зорин стоял и пристально смотрел на Голубева.

– И откуда, позвольте узнать, товарищ Голубев, эта милая женщина так осведомлена о моей скромной персоне? – спросил он.

– Да как-то к слову пришлось, вот и рассказал, что ты зайти должен. Вы не обращайте внимания, она очень добрая, мне бы не хотелось, чтобы мы сейчас ушли вот так, – уговаривал нас остаться Владимир.

– Дорогой друг, я с уважением отношусь к Вам и Вашей бабушке, Софье Андреевне, но мне нужен обещанный чемодан, и потом, нас ждут Ильич с Екатериной Федоровной. Если Вы не забыли, сегодня мы идем к Чернову, – очень театрально сказал Зорин, что позволило нам всем посмеяться.

– Как Чернов? Я думал, теперь у него вечер будет лишь десятого? – удивился Голубев. Явно, он тоже не собирался сегодня покидать свой дом и на всех парах мчаться под проливным дождем к Чернову.

– Вы можете остаться, но это слишком оскорбит товарища Чернова. Он рассчитывает на нас в полном составе, – и Зорин обвел нас взглядом.

– Тогда проходите скорее, сейчас поедим – и к Чернову. А вы сами откуда? – спросил Голубев, принимая у меня пальто и шляпу.

– Хорошо, в таком случае едим быстро, разговоры сводим к минимуму, – поставил свои условия Коля и, раздевшись, прошел в гостиную комнату. Мы с Владимиром присоединились. Софья Андреевна угощала нас супом на курином бульоне. Я не ел вот уже пару дней и был счастлив отведать суп, тем более что бабушка Владимира была искренне рада, что мы так быстро все съели.

– Сейчас я подам картофель с рыбой, – сказала она мне, когда я помогал убирать ей со стола.

– Софья Андреевна, дорогая Вы наша, мы очень спешим, нас в литературном клубе ждут товарищи, – взяв женщину за руки и встав на одно колено, сказал Зорин.

– Ну бросьте, мне даже неловко стало. Идите, конечно, но в следующий раз отменяйте все свои литературные встречи, мне бы хотелось поближе вас узнать, – сказала Софья Андреевна и вышла нас проводить в коридор.

– Непременно придем, обещаем, – сказал Владимир, приобняв старушку.

С чемоданом в одной руке и сигаретой в другой, впереди шел Зорин. Мы с Голубевым шли позади, он рассказывал мне о Софье Андреевне, оказалось, она действительно интересуется его жизнью и всегда спрашивает, кто был на вечере, что читали сегодня.

– Вы, главное, не сердитесь, она женщина очень хорошая. Все спрашивает, когда я приглашу ее с собой на вечер, где буду читать «Капитан с причала Надежды». Я ей этот роман читал уже раз семь, наверное. Она его очень любит. Очень помогала мне, когда я работал над ним, с пониманием относилась к тому, что допоздна сижу, что в библиотеках пропадаю. Порой сижу за столом, засыпаю, а все туда же, пишу, она придет, чай мне с медом поставит, погладит по голове и уйдет. А наутро интересуется, что там с героями произошло этой ночью, как на корабле дела, женился ли капитан, что в новых странах увидали.

Я слушал его, и мне стало так тоскливо и одиноко. Словно в этот самый день я остался совсем один. У меня было письмо от матери, но они были далеко, а в этом городе было холодно, капал дождь, и мне никто не приносил чай с медом и не интересовался, о чем я пишу. Если бы сейчас у меня были деньги, я не раздумывая сел бы на поезд и уехал бы домой. Но денег не было.

Ильич стоял один и читал газету под козырьком подъезда. Он весь промок, стоял, прислонившись к стене, с низко надвинутой шляпой.

– Я уже думал, вы не соизволите появиться сегодня, – сказал Павел, убирая газету. – А куда это, с чемоданом?

– В Петербург еду, не слышал еще? А ты чего один, где Екатерина Федоровна? – Зорин поставил чемодан и закурил.

– Так она уже у Чернова, я ее отправил, думаю, что ей мерзнуть стоять? – начал оправдываться Павел.

– Вот знаешь, Ильич, за что я тебя уважаю? – спросил у него Коля, положив руку ему на плечо.

– За что? – не понял Ильич.

– За то, что ты мог бы стоять рядом с красивой женщиной, вести беседы. На твоем месте я бы так и сделал, а ты – дело другое, ты ее к Чернову отпустил, погреться, – сказал Зорин.

– Так ведь дождь на улице, что мне было? Я бы стоял, газету читал, а она бы мерзла? – возмутился Павел.

– Да успокойте вы его, – вмешался Голубев. – Шутит Зорин, все ты правильно сделал, Ильич.

Так, вчетвером, мы прибыли на квартиру к Чернову. Уже начались чтения, значит, мы пришли в самый разгар. Оставив верхнее пальто и прочие вещи, такие как папки и чемодан, мы аккуратно прошли на кухню, чтобы не мешать выступлению. Сам Чернов появился спустя пару минут.

– Господа, как я рад вас видеть, – очень дружелюбно поприветствовал он. – Сегодня явно стоило бы отменить вечер: столько бездарных стихов, все как сговорились, репертуар хромает, читают плохо. Давно мне не было так стыдно за наш клуб. Одни прозаики чего стоят, все настолько приземленное, что даже обсуждать нечего, – он закурил, хотя никому бы не позволил сделать того же в своей квартире.

– Кто сегодня здесь? – спросил Зорин.

– Лучше не спрашивай, самые, как я считал, лучшие авторы нашего клуба: Тарасов, Шушкевич, Сахаров Дмитрий, Еремин, ну и, конечно же, Катенька, – перечислил гостей Чернов.

– Покровский, стало быть, не пришел? – спросил Зорин у Чернова, но посмотрел на меня и закивал головой.

– У него там что-то случись, Еремин передал, чтобы его сегодня не ждали, – сказал Чернов, взяв со стола яблоко и откусив его.

Коля показывал мне какие-то знаки глазами, шевелил губами, а я не мог ничего понять. Затем он встал и, проходя мимо, похлопал меня по плечу, я пошел следом за Колей в подъезд.

– Будешь курить? – спросил он, протягивая пачку папирос.

– Не откажусь, – взяв одну, мы с Зориным закурили.

– Ты смотри, значит, действительно разрывается, вот и встречу у Чернова пропустил, – загадочно произнес Николай.

– Жертвует малым, как считаешь? – спросил я у Зорина.

– Как знать, Саша, как знать. Может, денег платят, но вряд ли он не ценит Чернова и первое, что он сделал – это поступился его приглашением и погнался за более лакомым куском. Здесь все основано на взаимном уважении. Тем более, зная Покровского, могу сказать, что он человек принципиальный и никогда бы так не поступил, ничего не объяснив. Знакомство с Черновым, мой друг, может открыть тебе много дорог в мире литературы, среди его друзей имеются издатели, крупные книжные дома, как в России, так и за ее пределами. Он далеко не последний человек, и дружба с ним порой становится взаимовыгодным сотрудничеством. В то же время неуважительное отношение к его клубу – или, может, ссора какая – может привести к серьезным последствиям в профессиональной сфере. Двери просто в один миг перед твоим носом могут закрыться. И ладно, если человек сразу все поймет и осознает, а то ведь будет стучаться сквозь запертые двери.

– А почему в таком случае Прытко тебе отказал в печати? – не понимал я связи Чернова и издательского дела, кроме того, что он является чьим-то знакомым.

– Это потому что я не прошу у него помощи. Конечно, он мог бы все устроить, но мне не нужно, чтобы это было сделано таким путем. Мой роман должен быть востребованным с самого начала, в первую очередь, в глазах редактора.

– Ну, это как знать, вот Прытко особенно не оценил, – стараясь не оскорбить Зорина, сказал я.

– Ну и черт с ним, с этим Прытко! Тоже мне, издательство, – Коля сплюнул и уставился в окно.

Мы вернулись в тот момент, когда человек с заунывным голосом как раз закончил читать свое произведение. Как оказалось, Чернов тоже не смог выдержать этого молодого человека, но и не дать ему возможности прочесть – он не мог. Мы вошли в комнату, со всеми поздоровались. В кресле, как и в прошлый раз, сидела Катенька. Увидев нас с Зориным, она подошла.

– Николай, вы сегодня опаздываете. Надеюсь, на то имеются веские основания, – сказала Катенька, подходя к Коле все ближе и ближе.

– Здравствуйте, Екатерина…, то есть Катенька. Да, мы несколько задержались: пока чемодан, пока обед, знаете, как все бывает, – начал тараторить Зорин, явно волнуясь. Катенька повернулась ко мне.

– Месье, – сказала она.

– Мадам, – подыграл я и, взяв ее руку, поцеловал, как и в прошлый раз.

– Aujourd'hui un jour de pluie,[3 - Сегодня дождливый день (франц.)] – вздохнула Катенька.