Поэтическая афера

– Вы правы, льет как из ведра, – сказал я отчего-то по-русски.

– Так вы и русский знаете? – в шутку удивилась Катенька.

– Oui bien s?r, [4 - Да, конечно (франц.)]– и здесь я понял, что наш двуязычный диалог становится уже слишком.

– С Вашего позволения, Катенька, – Зорин поклонился и отвел меня в сторону.

Мы вышли в коридор, там стоял Чернов и разговаривал с тем печальным юношей, что сейчас читал.

– Я заметил, как он выходит, нам нужно с ним поговорить, – сказал Коля, кивая в сторону Чернова.

– Ну, так подойдем к нему? – спросил я.

– Мы должны попросить его пройти в его кабинет, чтобы он прочел стихи. Затем он скажет свое мнение, и можно будет продолжить вечер. Самое главное – выцепить Чернова, когда он останется один. Этот юноша, что читал последние полчаса печальным голосом, не отходит от него ни на шаг.

Но после этих слов юноша попрощался с хозяином вечера и пошел прочь. Чернов оглянулся и, увидев нас, подошел.

– Это был племянник Прытко, если вы не знали, я просто не мог не распахнуть перед ним двери нашего клуба. Но какой же он посредственный поэт, это просто уму непостижимо. В любом случае юноша остался доволен, обещал похвалить наше мероприятие дяде, – сказал Чернов как бы между прочим.

– У тебя сейчас есть минута времени? Мне бы показать тебе пару стихов, хотелось узнать твое мнение, – сказал Зорин. Тот кивнул и пригласил пройти в кабинет. Зорин взял папку из коридора, а затем догнал нас.

– А чьи стихи, я могу знать? – спросил Чернов, садясь за свой рабочий стол.

– Они пока что анонимны, попросили узнать мнение критика, литератора, редактора. Я сразу подумал о тебе. Ну так что?

– Я посмотрю, – сказал Чернов. Зорин достал наши стихи, которые мы писали этим днем, и протянул Чернову. Тот с серьезным видом начал читать. Я не мог понять по его мимике, что же он думает о них. Он то хмурился, то его брови наоборот взлетали вверх. Мы стояли молча, смотрели на Чернова, который изучал наши работы.

– Я все же хочу узнать, чье это? – спросил он посмотрев на нас.

– Это моего знакомого, – ответил Зорин, не выдавая нас.

– Как я вижу по почерку, эти стихи принадлежат двум разным людям, но написаны они на бумаге из одной стопки, вот здесь кто-то пролил кофе, и я более чем уверен, на многих листах окажутся точно такие же пятна от кофе. Я бы не спрашивал, если бы ты, Николай, пришел ко мне один, но с тобой пришел наш новый товарищ Филатов, насколько я помню.

– Все верно, – ответил я.

– Не зная, что вы оба пишете прозу, я принял бы эти стихи за ваши, – он посмотрел на Зорина, затем на меня.

– А какое это имеет отношение к стихам? Капли кофе, почерк. Я не прошу тебя помочь мне раскрыть преступление, я прошу сказать свое слово касательно этих стихов, – возразил Зорин.

– Я его знаю, этого товарища, чьи это стихи? Может быть, он сегодня присутствует здесь? – не унимался Чернов.

– Нет, его сегодня нет здесь. Да и потом, Вы его все равно не знаете, – ответил Зорин.

– Что я думаю по поводу этих стихов я скажу лишь автору. Приведите мне его, товарищ Зорин, и я буду Вам благодарен. Кстати, возьмите вот эти деньги и передайте их Вашему товарищу, скажите, что я купил его черновики и что очень бы хотел, чтобы он явился ко мне сам. Думаю, деньги его заинтересуют и он обязательно придет, если ему, конечно, интересно, что я думаю по поводу его работ. А сейчас, господа, – сказал Чернов, вставая со своего кресла, – думаю, наш вечер подошел к концу, сегодня был один из самых тяжелых вечеров. Это просто балаган, а не литературный клуб. Всего доброго.

Глава IV

От Чернова мы решили выйти сразу же, как только он объявил о закрытии вечера. Ильич и Голубев остались у него, так как поступило предложение поужинать. Мы шли с Зориным, он нес чемодан, курил и молчал. Остановившись возле скамейки, он присел, поставил у ног чемодан и предложил мне сесть.

– Я думаю, если он дал денег, значит, все не так плохо, как кажется. Вряд ли бы он стал платить за то, что не стоит и гроша. Кстати, сколько там? – поинтересовался я.

– Это ты просто плохо знаешь Чернова, – он показал мне деньги. – Здесь хватит на месяц безбедной жизни. Это значит, что он очень хочет видеть этого автора. В том, что наши стихи чего-то стоят, я до сих пор сомневаюсь. После того как мы представим ему автора, он может с улыбкой попросить его больше никогда не держать в руках перо. Угостить его выпивкой, поговорить о чем-то насущном и с миром отпустить. Но раз он сказал, что говорить будет лишь с автором, по-другому не будет.

– Просить кого-то из своих, ну, Голубева или Ильича, смысла нет.

– Он их знает, это должен быть человек извне, молодой поэт, с которым мы случайно познакомились и который попросил меня показать его работы. Ладно, хватит сидеть, пошли на Каланчевскую, возьмем чего-нибудь поесть и, может быть, графинчик, – сказал Зорин и, взяв чемодан, мы двинулись дальше.

В пивной было многолюдно, даже не хотелось здесь оставаться, но это уже было наше с Зориным место. Мы взяли себе рыбу с лучком, картошечки, черный хлеб и графинчик водки.

– Я предлагаю сказать Чернову правду, так, мол, и так, хотели мнения со стороны, объективного мнения. Вот и придумали этого автора, – предположил я.

– Нам не стоит это делать от своего имени, понимаешь? По возможности нужно держать это в секрете. Если вдруг попрет, ты представь, придется считаться со всеми, чтобы из зала не выкрикивали: «Не автор это!» или «Да их там целая шайка пишет, эти стихи». Если они Чернову понравятся, думаю, он может сделать интересное предложение нашему поэту, вот только вопрос, где его взять.

Я смотрел на людей за соседними столами и понимал, что невозможно вот так просто подойти к человеку и попросить побыть на какое-то время нашим другом и познакомиться с товарищем Черновым, чтобы он Вам высказал все, что думает о Ваших стихах, которые Вы, конечно, не писали, но это пункт нашей дружбы – выслушивать все, что скажет Чернов о Ваших стихах.

– А может, действительно денег предложить? – поинтересовался я.

– Я тоже думал об этом, в одном театре, здесь недалеко, знакомый у меня есть, только знает его Чернов, сам же меня с ним, кажется, и познакомил. Он вообще большой театрал, любит хорошие постановки.

Наше положение было не из лучших, здесь нужно было подумать. Я старался как мог, смотрел на людей: все были погружены в свои думы и разговоры. Перед нами за столом сидел мужчина, полный такой, часто посматривал на часы, кого-то ждал. За его спиной сидела женщина, она разговаривала с подругой и что-то с ней очень оживленно обсуждала. А вот мимо нас прошел юноша, с точно таким же чемоданом, как и у Зорина. Я присмотрелся получше: это, кажется, и был чемодан Зорина, перемотанный бечёвкой, с царапинами на крышке.

– Коля, чемодан! – крикнул я. Зорин тут же посмотрел под стол. Как я и думал, чемодана он там не обнаружил.

– Где он? – вскочил Коля.

– Да вон, парнишка потащил, в сером костюме, видишь? – я указал на парня лет двадцати, который нес чемодан Зорина и шел крайне медленно, как ни в чем не бывало.

– Так, а ну-ка за ним, – скомандовал Николай, и мы осторожно, чтобы не вспугнуть вора, пошли следом. Он подошел к скамейке в зале ожидания. На ней лежала пара папок и чемодан. Рядом сидела женщина с маленьким ребенком на руках. Молодой человек положил один чемодан на другой. Открыл наш, достал из него мою папку и с интересом начал ее листать. Затем убрал ее обратно, а сверху положил две свои. Насколько его были эти папки, сказать было сложно, так же как и о принадлежности ему второго чемодана законным путем покупки или в качестве наследства.

– А я тебе говорил, чтобы ты не ставил чемодан на проходе. А ты мне: «Он пустой, кому он нужен?» – пожурил я Николая.

– Теперь вижу, что кому-то он действительно нужен. Главное, как чисто работает-то, да и выглядит прилично, не оборванец. Мастер, видимо, заработал таким путем, одежку себе купил да билет на поезд. Все, надо брать, пока никуда не уехал, – и мы с Зориным направились к тому самому парню.

– Уважаемая, не могли бы Вы пересесть в другое место, а то нам с нашим приятелем поговорить нужно, – сказал Зорин, обращаясь к женщине с ребенком на руках. Паренек посмотрел на нас и хотел было бежать, но Зорин остановил его и прижал к скамейке обратно. Увидев всю эту картину, женщина собрала какие-то тюки, ребенка и пошла прочь.

– Чего вам нужно? – спросил юноша, смотря то на меня, то на Колю.

– Для начала верни нам чемодан, – сказал я и кивнул на чемодан Зорина, который парень придерживал рукой.

– Это мой чемодан, я сейчас позову, кого следует, – сказал юноша, и было видно, как сильно он волнуется.

– А мне кажется, что это не Ваш чемодан, молодой человек. Хотя впрочем, зовите, поговорим на четверых, пускай все будет по закону, – а вот Зорин был совершенно спокоен.

Воришка еще раз попытался сбежать, но у него не вышло. За попытку побега Зорин ударил его в лицо, и у того на белоснежной коже сразу же проступил синяк.

– Ты куда собрался, мы, кажется, тебя еще не отпускали. Отдай чемодан дядям, – сказал Зорин, хотя юноша был не намного нас младше, даже роста мы с ним были примерно одинакового. Коле нравилась его новая роль, он наслаждался своим триумфом.

– Хорошо, забирайте, все равно пустой был, – обиженно проговорил юноша, и Зорин перестал его держать.