Пастушья сумка (сборник)

Все скользят и скользят водомерки…
(Песок остывает,
Осоку знобит у обрыва…)
Но сумерки медлят,
Не гаснет вода,

И прозрачное небо не меркнет,
По светлой по сонной воде
Скользят водомерки…
(Куда я пойду?)
Скользят и скользят торопливо…

Нищий

Стонут мои ноги, еле ходят,
И глаза мои болят, гноятся.
Добрые-то люди стороной обходят,
Доброты своей, видать, боятся.

Сгорбленная подошла старушка,
Желтыми глазами смотрит, плачет.
– Пойдем со мной, – говорит, – дедко.
– Куда это? – Беру тебя, значит.

– Со старостью ли берешь меня, бабка?
– Ой, со старостью, горе мое, горе!
– С хворью ли берешь меня, бабка?
– Ой, и с хворью, милый, со всей хворью.

Так идем под солнышком майским,
По дороге разговор гово?рим.
– Скоро ли дойдем, бабка?
– А и вскорем, – говорит, – милый, вскорем.

На берегах реки Увы

(1976–1989)

У моря

Дочка на пляже отца зарывает в песок,
Зыбко и смутно ему, словно семени в грядке;
Что-то лепечет лукавый над ним голосок,
Смугло мелькают лодыжки, ладошки, лопатки.

Веки смежил он и в небо глядит сквозь прищур,
Пятки вперед протянул – фараон фараоном.
Девочка, став на колени, как жрица Хетсур,
Руки к нему простирает с глубоким поклоном.

Мечет в них дроты свои обжигающий Ра;
Тысячи лет не кончается эта игра.
Вот пододвинулась туча, и тень задрожала…
Где ж тонкорукая?
Краба смотреть убежала.

Крымская бабочка

У вечности всегда сухой закон.
Но каплет, каплет жизни самогон,
Переполняя пифосы и фляги.
И – времени послушные волы –
Вытягивают на берег валы
Тяжелые возы горчащей влаги.

Не трезв, не пьян, брожу я целый день.
Тень-тень, мне каплет на уши, тень-тень.
А за холмом прибрежным, в травном зное,
Мне бабочка ударилась в лицо:
Да это же, ей-богу, письмецо
С оказией!.. А вот еще другое!

Замри, я говорю, замри, присядь!
Дай мне судеб известье прочитать,
Куда ты снова ускользаешь к шуту?
Чего ты хочешь, не понять никак:
То вверх, то вниз крылом, то так, то сяк,
И тыща перемен в одну минуту.

Так кто из нас хлебнул: я или ты?
Помедли, воплощенье суеты,
Не мельтеши, дай разобрать хоть строчку, –
Пока шуршит маслина на ветру
И за пригорком – к худу ли, к добру –
Прибой на нас с тобою катит бочку.

Не трепещи: ведь я тебя не съем.
Не торопись к татарнику в гарем
Мелькать в кругу муслиновых созданий.
О Мнемозина! восемнадцать лет
Тому назад ты родилась на свет:
Прекрасный возраст для воспоминаний!

Они мелькают, вьются… Как тут быть?
Чтоб их понять, их надобно убить!
Но чем злодействовать, не лучше ль выпить?
Ого! какой сверкающий глоток:
В нем Иппокрены жгучий холодок,
И страшный Стикс, и будничная Припять.