Система-в-себе

Через мгновения он, однако, заметил неожиданно и странно похолодевшим голосом:

– Кэп. Приборы показывают, что мы попали в зону поглощения энергии.

Сноу опешил от такой новости.

– Точнее.

– Точнее, мы будто бы находимся внутри чёрной дыры.

– Нет здесь никакой дыры!

– Знаю. Только…

Старпом недоговорил: их с капитаном внимание целиком привлекло то, что отображалось на самом правом из обзорных экране. Доджсон отцентрировал картинку и настроил так, чтобы всё было видно.

– Объект на значительном отдалении, – принялся докладывать Доджсон, имея в виду галактическое тело, заинтересовавшее их. – Похоже на планету.

– Что ты несёшь! – вспылил Сноу. – Нет и никогда не было там планеты! Сколько помню, в этом квадранте находится звезда KFD-24V. Уже который год летаем – стыдно не знать таких вещей.

– Может быть, – аккуратно согласился Доджсон. – Только взгляните получше: это ничем не напоминает звезду. – Старпом максимально приблизил изображение. – Или если это и звезда, то давным-давно потухшая.

– Что? Ты в своём уме?

– Либо же это KFD-24V, – продолжал выдвигать версии Доджсон, – которая обледенела в считанные дни.

Сноу нахмурил брови, вперил в Доджсона удивлённый взгляд.

– Да что за…

Ответ пришёл сам собой.

Галактическое тело на экране задрожало, точно было полое, а изнутри, по всей площади, его било нечто живое и колоссальных размеров. Потом же планета, или погасшая звезда, взорвалась мириадами громаднейших осколков. Шар просто разлетелся на части.

Сноу и Доджсон следили за происходящим, не в силах оторвать взгляда.

В потоке тысяч, миллионов вновь созданных астероидов что-то двигалось. Что-то, вне сомнения, живое. А ко всему прочему настолько длинное, что сумело поместиться внутри сферы галактических размеров, свернувшись десятками и десятками и десятками невероятных по протяжённости колец. Волна поглощения электричества, уничтожения тепла, разрушения реальности – волна чистой энтропии исходила именно от этого существа.

И оно… Да!

Оно направлялось прямо к ним.

    (Октябрь 2015 года)

В отражениях

Отныне уже ничто не будет таким, как прежде.

    Ф. Дик; Б. Вербер

I

Космолёт рассекал иссиня-чёрные глубины космоса. Корабль носил имя «Второй», потому что ему посчастливилось быть именно вторым.

СССР – Союз Славянских Суперсоциалистических Республик – и США – Свободные Штаты Америк (Северной и Южной), – забыв о распрях и объединившись, возлагали на него многие надежды. 65 % средств вложили в проект славяне, а 35 % – амеры. Старт производился с «Байканура – 22», что на территории Союза, поэтому главенствующее слово принадлежало эсэсэсэровцам; и звёздых спасателей было принято решение называть космонавтами, а не астронавтами. Тем временем, и в научных, и в обывательских кругах всё прочнее и неизбывнее входило в обиход название «юнинавты» – от английского слово «Universe», «Вселенная», то есть «путешественники по Вселенной».

Что же касается проекта: три дня назад в Центр Управления Полётами поступил сигнал бедствия – его послал «Первый», миссия которого была засекречена. Неделю от судна не приходило вестей – и вот, наконец, они есть!.. В срочном порядке подготовили и отправили на поиски «Первого» спасательную экспедицию; её-то кораблю и дали имя «Второй».

А вот и предпосылки для экспедиции номер один.

Русско-американские «поисковики», отлитые из металла искусственные спутники, вращающиеся на орбитах планет Солнечной системы, все как один принялись передавать на наземные мониторы нечто непонятное. Светло-фиолетовую линию. На картах, по-разному и с разными целями отображавших Млечный Путь, она начиналась у самого верха и, всегда идеально прямая, всегда преточно вертикально проведённая, проходила ровно через центр галактики, чтобы закончиться в нижней точке картинки. Но то лишь частность: указанная линия светло-фиолетового оттенка продолжалась и на картах, вмещавших другие галактики и прочие регионы Вселенной, по-прежнему не сдвигаясь с места и сохраняя предельную прямоту. Пересекая их от начала и до конца, она упиралась в нижний край, что совершенно явно намекало: открой план соседней системы – и обязательно увидишь странную, неизвестно откуда взявшуюся вездесущую полоску. А ведь фиолетовый цвет любых яркости и насыщенности никогда не использовался космическими картографами для обозначения чего бы то ни было.

Вскоре выяснится, что необъяснимое поведение «поисковиков» и таинственная линия – далеко не последние части загадочной глобальной головоломки…

II

…«Второй» подлетал к наивысшей точке Линии в пределах Солнечной системы; штаб и, соответственно, экипаж звездолёта называл выбранное место просто – Началом.

– До цели осталось 5 минут 45 секунд, капитан, – сообщил, обернувшись, второй пилот.

Его звали Джек Лексус, и, конечно же, из-за фамилии пилоту то и дело приходилось выслушивать шуточки знакомых на автомобильную тематику. Но что попишешь, и за тридцать с лишним лет жизни Джек свыкся с выпавшей ему судьбой.

– Медленно сбавить скорость вполовину, – приказал Джеймс Арнольдс, капитан, высокий худощавый брюнет лет сорока с небольшим.

– Есть, сэр, – привычно-дежурно отозвался Лексус.

– И снижай каждые десять секунд ещё вдвое до достижения скорости, близкой к минимальной, – заученно-отстранённо проговорил Арнольдс. – Потом, чтобы не тратить зря топливо, плавно останови.

– Есть, сэр, – повторил помощник.

И он, и капитан превосходно знали, как управлять кораблём, но порядок есть порядок.

Лексус вновь развернулся к голосенсо(ГС) – штурвалу.

Экипаж целиком собрался в комнате управления, просторном помещении, включавшем в себя функции рубки, капитанского мостика и центра руководства внутренними системами корабля. Все были приятно возбуждены, все смотрели на экраны и иллюминаторы, предвкушая скорую остановку, надеясь быстрее раскрыть тайны мистической Линии.

И тогда…

Штурвал словно взбесился! 3D-рычаги сами собою дёргались, трёхмерные кнопки нажимались, бешено передвигались голореле, штурвальные экраны сходили с ума, неоно-лампочки, будто огни светомузыкального ню-диско, загорались и тухли, что, впрочем, никоим образом не сказывалось на космолёте. Внутри него царило заложенное идеей межзвёздных полётов спокойствие – ярко освещали коридоры миниатюры, то есть крошечные фонари, автоматически реагирующие на высказанные вслух потребности экипажа и его физическое, физиологическое и эмоциональное состояние, самодвери мирно покоились на положенных местах; да и летел «Второй» ровно, размеренно. Всё вроде бы в порядке – если позабыть про панику пульта, чего делать экипажу было категорически нельзя и смертельно опасно!..

– Сделай же что-нибудь! – возвышая голос над гулом перегруженного и всё более и более нагревающегося пульта управления, прокричал Арнольдс.

Мощнейший толчок потряс «Второй», и это оказался не метеорит, которых в космосе курсировало великое множество. Все члены экипажа, включая пытавшегося удержаться за раздвижной вирторуль второго пилота Лексуса, с шумом попадали на пол. А затем новый удар обрушился на «Второй», – взорвался один из двигателей космолёта.

– Погибнем ведь, чёрт! – провозгласил общую мысль борт-механик Семён Савельев.

– Дер-ржитесь, – прорычал сквозь панику и ужас капитан Арнольдс. – Нас к такому готовили… прорвёмся! Мы…

Только-только успевший подняться на ноги, экипаж вновь упал навзничь. Космолёт, словно пластмассовый шарик, «выстреливший» благодаря туго натянутой и резко отпущенной пружине, неудержимым порывом рванул вперёд. Развившаяся скорость превышала критическую. «Второго» должно было разорвать на части одновременно изнутри и снаружи… но, по неизвестной причине, неизбежность не настигала корабль. Экипаж, точно личинки мухи в сиропе, копошился на полу, тщетно пытаясь встать.