Графоманы и писатели

Есть названия преувеличения и просто необычные, цепляющие: «Похороните меня за плинтусом» П. Санаев, «Сто лет одиночества» Г. Маркес. «Облако в штанах» В. Маяковский. «50 оттенков серого» Э. Джеймс, «Табор уходит в небо» режиссер Э. Лотяну, «Вино из одуванчиков» Р. Брэдбери, «Жареные зеленые помидоры в кафе „Полустанок“» Ф. Флэг. «Мой дедушка был вишней» А. Нанетти и так далее.

Если вы придумали такое название и вызвали определенный интерес, потенциальный читатель скорее всего попытается его удовлетворить и откроет первую страницу. Ура!! Равнодушию прочь! Он не только остановился взглядом. Он снял ее с полки и открыл. Наши старания не прошли даром. А что дальше? Ответственный момент!! Тут у него, опять же согласно исследованиям ученых, есть в среднем 36 секунд до принятия решения. Если начальные фразы вашего повествования его разочаруют, то уже как бы хорошо вы не написали текст, он уже не сможет его прочесть. Особенно важны первые 72 символа! Золотые буквы.

Если вы пишете книги и желаете стать успешным автором не забывайте об этом. В начальных фразах как на кончике иглы у Кощея Бессмертного заключена ваша жизнь и смерть как автора! Еще и еще раз возвращайтесь, в начало произведения, оттачивайте его, совершенствуйте и это воздастся вам сторицей.

Можно попытаться написать предисловие, но оно больше об авторе, о том, как писалась книга. Тем не менее, хорошее предисловие может помочь делу, но, к сожалению, многие его не читают.

Предисловие, эпиграф, пролог, аннотация

Предисловие

Иногда предисловие само по себе шедевр литературы, от которого трудно оторваться. Э. Хемингуэй «Прощай оружие»:

«Эта книга писалась в Париже, в Ки-Уэст, Флорида, в Пигготе, Арканзас, в Канзас-Сити, Миссури, в Шеридане, Вайоминг; а окончательная редакция была завершена в Париже, весной 1929 года. Когда я писал первый вариант, в Канзас-Сити с помощью кесарева сечения родился мой сын Патрик, а когда я работал над окончательной редакцией, в Оук-Парке, Иллинойс, застрелился мой отец. Мне еще не было тридцати ко времени окончания этой книги, и она вышла в свет в день биржевого краха. Мне всегда казалось, что отец поторопился, но, может быть, он уже больше не мог терпеть. Я очень любил отца и потому не хочу высказывать никаких суждений. Я помню все эти события и все места, где мы жили, и что у нас было в тот год хорошего и что было плохого. Но еще лучше я помню ту жизнь, которой я жил в книге и которую я сам сочинял изо дня в день. Никогда еще я не был так счастлив, как сочиняя все это – страну, и людей, и то, что с ними происходило. Каждый день я перечитывал все с самого начала и потом писал дальше и каждый день останавливался, когда еще хорошо писалось и когда мне было ясно, что произойдет дальше…»

Эрнест Хемингуэй, эл. картина автора

Каждое слово точное, выстраданное, кажется, ложится в душу, обволакивает сознание, заставляет читателя проникнутся доверием и расположением к автору. Скорее это даже исповедь человека, умудренного опытом, которому нечего скрывать. К сожалению, так писать могут не многие. Это большой труд и талант одновременно.

Будем реалистами, писать так не каждому дано, но не стоит опускать руки. Надо искать ключики к читателю, вкладывать в первые строки весь ваш талант.

Вот для примера, как начинается книга: «Французская любовь как это бывает»

«Я закрыл дверь и долго смотрел в окно. Рядом назойливо жужжала жена. Я не отвечал. А что я, вообще, мог сказать. Что я отнес десять тысяч долларов просто так, а сам живу в комнате на подселении, что норковая шуба для жены, это пустые планы на следующую пятилетку, а там будь что будет. Но все-таки на душе было тепло. Не знаю от чего.»

С первых строк читателю дается тайна. Очевидно, небогатый человек расстался с целым состоянием. Причина этого неординарного поступка раскрывается в тексте, но для этого его надо прочитать.

А вот другое начало лирической повести, которая носит название: «Немножко счастья, когда шел дождь». «Тогда мне было 23 или 24, точно не помню. Я дружил с одной девушкой, не со своей будущей женой, с другой девушкой, но она была хороша. Необыкновенно хороша, и что-то в ней было, что потом я искал, в других девушках. В других девушках и в своей жене». Автор, выступающий в качестве доверительного рассказчика, сразу настраивает читателя, на то, что будет рассказан неординарный случай, ради которого стоит почитать эту книгу. Он с первых строк сближает дистанцию, устанавливает тесный контакт. Тот, кто торопливо пробегает текст, для него не просто читатель, – а друг и товарищ, которому можно открыться, поведать сокровенное.

Иногда можно воспользоваться зацепками или сюжетными вопросами, которые не оставляют читателей равнодушными. Рассмотрим это на криминальной драме «Портрет для киллера». Она начинается так:

«Настя стояла у окна и смотрела во двор. Второй этаж идеальное место для обзора, и она так делала каждый вечер. Она не знала, да и не могла знать, что это невинное занятие обернется для нее совсем с неожиданной стороны, беда уже незримо караулила ее».

Название – «Портрет для киллера», фраза «… беда уже незримо караулила ее» – крепко хватают читателя, предвещая захватывающее повествование.

Если мы обратимся к кинофильмам, то увидим, что иногда в начале дается короткий отрывок с динамичными захватывающими погонями, стрельбой, и другими штучками. Они предваряют фильм и дают возможность подглядеть уровень накала страстей, и хитросплетения сюжета. А уже после начинается подача на экране титров и знакомство с героями и артистами. Этот прием служит тем же целям. Создатели фильма предвосхищают интересные события, хотят крепко зацепить внимание зрителя.

В литературе такое трудно представить. Тут мы ограничены, интересные отрывки впереди книги не принято ставить, хотя такие прецеденты были, скажем, у Набокова в Лолите. Нарушение хронологической последовательности через ретроспекцию или прыжки во времени, сложны. Воспользоваться ими начинающему автору затруднительно.

Иногда в описательной части произведения, без которых не обойтись, можно воспользоваться намеками на бурные события, которые ждут героев в будущем. Типа именно эта, с виду неприметная или заурядная вещь, сыграла немаловажную или трагическую роль в будущем. Но герой даже не догадывался об этом, он просто положил ее в чемодан.

Или главный персонаж садится в машину, шарит под сиденьем и достает большой нож, который достался ему, от прежнего хозяина машины при покупке. Он пролежал там два года без дела, а сейчас он его протер, попробовал сталь ногтем и вернул обратно.

Мы не знаем, что произойдет в дальнейшем. Автор немногословен, не хочет предвещать события и раскрывать секреты. (Нельзя не согласиться, что он поступает правильно). Сам факт, что этот нож лежал два года без дела и вдруг герой его достал, протер, проверил, говорит о том, что надвигаются какие-то серьезные события. Это как ружье на стене у Чехова, если повесили, значит не просто так – придет время оно выстрелит.

Можно и такой вариант, описывая местность, скучные дома поселка вы как бы мимоходом отмечаете, что этот дом был обычный, рядовой и стоял на отшибе, но трое его бывших хозяев кончили жизнь не своей смертью. А если еще добавить фразу: «Но конечно никто не ждал повторения трагедии!!» Читатель сразу поймет, что скоро скучать будет некогда.

А если обратиться к тому, что ваш персонаж едет на важную встречу, нервничает и по пути во дворе раздавил голубя, который замешкался и не смог вовремя взлететь. Событие малозначащее думает герой, но под ложечкой у него неприятно сосет: «Может развернуться и поехать обратно. Что готовит ему эта встреча?» Строчка, несомненно, заставит читателя насторожиться.

Стоит сказать, что писатель, прибегнув к таким приемам не вправе обмануть читателя. Он, конечно, может это сделать в силу того, что он автор и единоличный хозяин произведения, но у читателя возникнет отчуждение к нему. Никому не нравится, когда нас обманывают. А если возникнет отчуждение, то не известно, захочет ли читатель в дальнейшем знакомиться с жизнью персонажей, поверит ли он тому, что ему рассказывают. Как у Пруткова: «Единожды солгавши – кто тебе поверит»

Да-да, это все верно, скажет проницательный литератор, но не всегда удается такое начало. А если требуется дать вводный текст, который расскажет нам о герое, подготовит читателя к конфликту и позволит правильно выстроить литературное произведение. Как поступить в этом случае?

Пролог

Может прибегнуть к прологу, которым некоторые авторы умело пользуются, чтобы поднять интерес, создать интригу, приоткрыть покрывало таинственности. Обратимся к книге М. Михеева: «Тайна белого пятна»

Пролог [с сокращениями]

«Десять лет тому назад.

В половине пятого хмурый невыспавшийся полковник был уже в своем кабинете. … Вошел вызванный лейтенант. … «Сейчас полетите в поселок Таежный. Там работает партия геологов-разведчиков… Они ищут урановые руды. … Начальник партии геолог Вихорев, заместитель – геолог Грачев. Разыщите в поселке эту партию, – полковник говорил спокойно и обыденно, хотя смысл того, что он говорил, был далеко не мирный и уж совсем не обыденный, – …поэтому при аресте будьте осторожны, он знает, чем рискует и может пойти на все»…

…Вечером из поселка Таежный пришла радиограмма: «Разведгруппа в составе четырех человек: начальник группы геолог Вихорев, старший геолог Грачев и два проводника – вышла в тайгу четыре дня назад. Разыскать группу с самолета не удалось».

Михаил Михеев воспользовался прологом, чтобы зацепить, заинтересовать читателей. Дальше уже можно не торопясь выстраивать все остальное, человек читающий книгу, вряд ли оставит ее после такого начала. Теперь можно дать вводный текст, который расскажет нам о герое, подготовит читателя к конфликту и позволит правильно выстроить литературное произведение. Но пролог вещь специфичная, далеко не в каждом произведении применима.

Все что у нас остается, это эпиграф, которым мы, при желании, наверняка, можем воспользоваться.

Эпиграф

Эпиграф – цитата, помещаемая во главе сочинения с целью указать его смысл, отношение к нему автора. Его намеренно смещают в правую сторону, чтобы его не спутали с основным текстом. В нашем случае мы должны максимально использовать его, для читателя; предварить им важные события, что ждут его в дальнейшем. Им не принято возбуждать интерес к произведению, но он может быть полезен для правильной ориентации читателя, чтобы человек жаждущий романтических отношений, понял, что тут его ждут события другого рода, или напротив – он не ошибся! Речь пойдет о любви.

Э. Хемингуэй так претворяет свой роман «По ком звонит колокол»:

«Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если волной снесёт в море береговой Утёс, меньше станет Европа, и так же, если смоет край мыса или разрушит Замок твой или Друга твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по Тебе».

Без сомнения, эпиграф, с одной стороны, дает оценку автора своему сочинению. Но он и задает тон, как глубоководное течение, настраивает читателей на то, что речь в книге пойдет об очень серьезных вещах: о жизни, смерти, войне.

В романе «Страна расстрелянных подсолнухов» действию предшествует эпиграф такого содержания:

«Когда люди читают отрывки, публикуемые в течение полугода, они даже не представляют себе, как мало времени ты провел на фронте и как мало там увидел. Спасибо всем, кто так хорошо меня знает. Сразу заметили, что я изменился. Да я изменился. Учителя хорошие. Мне здесь самому бы не сойти с ума. Многие думают, что это их лично не коснется. Спорить не стану. У каждого своя дорога к Храму. А там уж будет Бог».

Эпиграф как камертон настраивает читателя, тут все будет серьезно, и даже как будто спорит с кем-то. Но и сознается, что опыт его возможно не так велик, чтобы судить обо всем достоверно.

Аннотация

Есть еще одна вещь, о которой мы не упомянули это аннотация. Ее помещают на первом развороте и часто дублируют на задней части обложки. Она очень важна! Почти все современные книги выходят с двойной аннотацией. К ней обращается читатель, чтобы определиться с выбором книги. Эти 500—600 знаков должны быть максимально правдивыми и одновременно исключительно интересными. Не стоит обманывать читателя и обещать то, чего он не найдет в вашей книге. Если он ищет фантастику или ужастики, а вы пишете современную прозу, то пусть лучше он спокойно отложит книгу в сторону. Это факт, но при этом бледно подавать содержимое книги не стоит. Товар должен быть показан лицом. Не стесняйтесь. А иногда, можете пошалить, рискнуть, ошарашить читателя. Вот аннотация к книге «Страна расстрелянных подсолнухов»

«Местами скучная книга. Но не одни сопли. Если из плюсов, то автор действительно передал какие-то чувства. Если вам интересно, как человек за три месяца разуверился во всем, остался без здоровья, друзей и даже без Родины, на которую не может вернуться, то можете почитать. Когда тебя предали и продали десяток раз, и ты проиграл на этой войне, то тут уже ничего не поделаешь. Может гл. герою повезет в любви. Но это такое затертое слово, что о нем автор старался вслух не говорить».

Прочитав такой опус на обложке книги, читатель задумается. Он же понимает, что это сам автор написал о своем произведении: «Местами скучная книга». Не хвалит, не убеждает, а как бы даже отталкивает – значит уверен в себе. Парадокс! Цену которому можно определить, только прочитав книгу.

Наконец, мы написали предисловие, эпиграф, пролог, расставили сюжетные вопросы и крепко привязали читателя к своему произведению. Пришло время приступать к главному тексту.

С чего начать книгу, повесть, роман или даже рассказ? Первые слова задают тон всему произведению. Они как первый шаг, в долгом пути. Хорошо если этот шаг будет в верном направлении. Вот как об этих муках рассказывал Э. Хемингуэй: «…иногда, принимаясь за новый рассказ и никак не находя начала, я садился перед камином, выжимал сок из кожуры мелких апельсинов прямо в огонь и смотрел на голубые вспышки пламени. Или стоял у окна, глядел на крыши Парижа и думал: „Не волнуйся. Ты писал прежде, напишешь и теперь. Тебе надо написать только одну настоящую фразу. Самую настоящую, какую ты знаешь“. И, в конце концов, я писал настоящую фразу, а за ней уже шло все остальное. Тогда это было легко, потому что всегда из виденного, слышанного, пережитого всплывала одна настоящая фраза. Если же я старался писать изысканно и витиевато, как некоторые авторы, то убеждался, что могу безболезненно вычеркнуть все эти украшения, выбросить их и начать повествование с настоящей, простой фразы, которую я уже написал. Работая в своем номере наверху, я решил, что напишу по рассказу обо всем, что знаю. Я старался придерживаться этого правила всегда, когда писал, и это очень дисциплинировало».

Э. Хемингуэй, очевидно, лучший писатель современности. Но есть у него и такие строки: «Писать на самом деле очень просто. Ты просто садишься перед пишущей машинкой и начинаешь истекать кровью».