Провинциалка

– Сейчас-то уже нет? Что сочиняешь!? – взяла под сомнение его слова Лиза.

– Сейчас нет. Тренироваться надо, а негде. Турник бы сделать. Вот была бы у нас большая кварт… – и Ваня не договорив, осекся, быстро «сверкнул» глазами на мать и перевел разговор в другое русло. Лиза сделала вид, что не расслышала последнюю фразу. Квартирная тема у них тщательно замалчивалась. Это было негласное табу. Сын никогда не водил домой товарищей. И очевидно никто из сверстников не предполагал, в каких условиях они живут. А мама, и сын делали вид, что жилплощадь их вполне устраивает, что девять метров это еще здорово, так как есть колясочные и по семь, как на Плехановском! Правда, в них и проживали одиночки. Но это оставалось за скобками.

В эту крохотную комнатку был втиснут: туалет с китайским душем за занавеской, узкая кухонная плита Лысьва, холодильник, и телевизор. А у окна стоял маленький стол с откидной крышкой. Он одновременно служил и обеденным и письменным для приготовления школьных уроков. Но больше всего места занимала двухэтажная самодельная кровать, которую сделал местный плотник Василь Васильевич из своих материалов и при этом не взял ни гроша.

Единственный, оставшийся не занятым узкий проход, не позволял свободно ходить. Передвигаться приходилось немного бочком, и по очереди, но к этому мать с сыном привыкли. Обычно, сделав уроки, Ваня по навесной лестнице забирался на свой второй этаж, туда же убирал и лестницу, чтобы не мешалась в проходе, и вешал ее на стену под самый потолок. А Лиза напротив, садилась к столу и штудировала азы актерского мастерства. Иногда она декламировала, пела, но не громко, так как соседи начинали стучать по батарее, и приходилось переходить на громкий шепот или сворачивать занятия. Ване нравился этот громкий шепот, так как Лиза не имея возможности взять громкие ноты, старалась вложить в речь больше чувства, энергии и это у нее неплохо получалось.

Иной раз Ваня, пребывая в хорошем расположении духа, шутил, что именно их комнатка сделает и из него в будущем артиста, так как вольно или невольно все Лизины пассажи он усваивал детской прочной памятью и порой даже напоминал ей слово или фразу, которую она забывала.

– А что, может быть! – с готовностью соглашалась мать, мечтательно глядя на сына. Она бы все за это отдала. Деревенской девочке, матери-одиночке, поступить в столичный театральный институт было крайне сложно. Это был предел фантазий, просто надежда на чудо, в которое уже трудно было продолжать верить.

– Не-е нет… – это девчоночьи мечты, – важно разглагольствовал Ваня, отступая назад, – я буду матросом на большой шхуне или, в крайнем случае, коком на корабле и пойду в кругосветное путешествие. Может меня как Робинзона Крузо после кораблекрушения выкинет на необитаемый остров. Вот будет здорово!

Сын любил эту книгу и с упоением зачитывался ей, представляя себя на месте главного героя Даниэля Дефо.

– И бросишь меня одну? – лукаво щурила глаза Лиза.

– К умот инемерв, ьдубин-отч меамудирп, – без запинки отчеканил он.

– Переведи.

– К тому времени, что-нибудь придумаем, – предположил мальчик, и глаза его лучились.

Ваня любил изредка почти без подготовки козырнуть текстом наоборот и поставить собеседника в тупик. Лиза его абракадабру с трудом переводила на нормальный язык. Сын убеждал, что это тренирует внимание. После таких тренировок, чтение и осмысление обычного текста якобы становилось очень легким.

– Мужчины артисты тоже в почете. Но все очень не просто. Это тебе не на необитаемый остров попасть. Ну, подрастешь, поймешь. Пока загадывать рано. – Лиза вдруг вспомнила. – А ты же не так давно футболистом хотел стать, если мне не изменяет память?

– Это я по молодости фотки из журналов вырезал, клеил на стену: Зидана, Бекхэма, Роберто Карлоса.

– По молодости? А сейчас старость наступила? – съязвила Лиза, – А Роналдо?

– И Роналдо конечно! – миролюбиво, не обращая внимания на ее колкость, согласился мальчик. – Сейчас они уже не такие крутые. Теперь новые звезды Серхио Агуэро, Марио Балотелли, но меня они мало волнуют.

– Но все-таки ты разбираешься!?

– С пацанами болтаем, – важничая, заявил он и добавил. – Когда уж наши начнут забивать и играть!?

Этот вопрос повис в воздухе. Они немного помолчали. Свезабивочная машина тоже примолкла.

– У меня есть в копилке немного денег, – серьезно наморщив лоб, вдруг объявил Ваня, – наверно дам тебе в Москву, купишь мне или себе что-нибудь?

– Откуда они у тебя? – насторожилась Лиза.

– Выиграл в «Чику»

– На деньги играть!? Смотри у меня, – с предостережением сказала мать. – Пойдешь по кривой дорожке?!

– Мама! Ну что ты! Это же почти понарошку.

– Понарошку!? … Я и так тебе подарок привезу! Чтобы ты хотел?

– Мас ен юанз, – он улыбнулся. – Сам не знаю. Но ты не траться, обо мне не думай. Лишь бы у тебя получилось.

– Я, конечно, понимаю, что это блажь, – тяжело и протяжно вздохнула Лиза, – но поделать с собой ничего не могу.

– Нет мам! Это не блажь! – утвердительно заявил мальчик очень серьезно. – Ты упорная. А упорных Бог любит. У них все получается. Вот посмотришь!

– Да уж восемь раз смотрела, – задумчиво произнесла Лиза, окунаясь мыслями в прошлое.

– Восемь раз ездила, а в этот год точно повезет.

Лиза с недоверием и робкой улыбкой посмотрела на сына.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю и все! – убежденно, не терпящим возражения голосом, отрезал мальчик. – Чутье! Я ведь раньше тебе этого не говорил?

– Нет вроде.

– Вот! – удовлетворенно подвел он итог. – А теперь говорю. У меня всегда так, в «Чику» играем, … кидаем, кидаем, и я иногда заранее чувствую, что сейчас обязательно попаду в котел и, правда, попадаю! Вот как так?

Ваня любил эту игру, требующую очень верного глаза. И «свинчатка» у него была лучшая во дворе, – вылитая из пластин старых автомобильных аккумуляторов, в баночке из-под импортного сапожного крема. В ладони она помещалась как влитая. Когда ребята расходились, он зачастую оставался и тренировался.

– Да мама! – добавил он убежденно после паузы. – Точно повезет.

– Не знаю, – улыбнулась Лиза.

– И я не знаю, но уже сколько раз замечал. Все верно. И тебе говорю – все получится!!

– Игрушки!? Битки!? Чики!? … – она тяжело вздохнула. – Сравнил!

– Да не только… вот и в школе замечал, учительница по журналу ручкой водит, а я уже тетради складываю, парту освобождаю, знаю, что она мою фамилию назовет.

– И ни разу не ошибался? – с сомнением взглянула она ему в лицо.

– Ну-у, не то чтоб ни разу? – смущенно закатил глаза Ваня, пряча улыбку. – Он итчоп адгесв юавыдагу.

– Что?

– Но почти-и-и всегда угадываю.

– Наверно самовнушение, хотя ты у меня мальчик умненький!

– А давай поспорим, что в этот раз у тебя получится!?

– Ваня! Ты же знаешь, что я не люблю спорщиков! – с осуждением произнесла Лиза.

– А все равно давай!? – с азартом в голосе продолжил он.