Кукла госпожи Барк

Наша машина завернула за угол темного, неосвещенного переулка. Вот и он, этот романтический дом с привидениями.

– Стой! – раздался негромкий, но твердый оклик. Из ворот шагнули двое красноармейцев.

Шофер включил свет, меняя фиолетовый на яркий, и тут, при свете вспыхнувших фар, я увидел у ворот особняка трех солдат, а в глубине двора еще несколько фигур.

– Комендантский патруль. Ваши документы, – подняв руку к ушанке, сказал подошедший офицер.

– А… лейтенант Бабочкин? – вместо ответа сказал генерал, и лейтенант, узнав его по голосу, быстро сказал:

– Это вы, товарищ генерал? Вот хорошо, а мы уже посылали за полковником, – и, нагибаясь, шепнул: – Убийство тут произошло и взрыв.

– Какое убийство? – отбрасывая дверцу автомобиля, спросил я.

– Пока неизвестно. Там майор Устинов с сотрудниками.

Мы поспешно вышли из машины и пошли за лейтенантом, освещавшим фонарем дорогу.

Это был старый особняк купеческо-дворянской постройки, со львами, с низкими, широкими каменными ступенями и тремя колоннами у входа. Из низкого сводчатого коридора тянуло запахом дыма, гарным теплом взрыва и еще плававшей в воздухе пылью неосевшей извести.

– Товарищ генерал, – сказал человек, присевший на корточки у самых дверей, исковерканных могучим ударом взрывчатки. Это был майор Устинов, один из самых дельных и знающих работников отдела. – Подождите здесь, там еще не все проверено, а судя вот по этой проводке, впереди могут быть некоторые сюрпризы. Ну что, Михалыч, обнаружил что-нибудь? – крикнул он куда-то в глубь следующей комнаты.

– Так точно, товарищ майор, конец шнура и машинку взрывную… сейчас обезврежу, тогда проходите сюда, – глухо донеслось до нас из соседней комнаты.

– Видите, – поднимаясь на ноги, сказал Устинов. – Тут, кажется, весь дом заминирован, что ни комната, то мина… – он не договорил. Грохот раздался в соседней комнате, затем блеснул огонь, часть стены покачнулась, и непреодолимая сила швырнула меня в сторону.

Когда я очнулся, возле меня стояли генерал, солдаты и врач с узкими медицинскими погонами майора. Над головой темнело небо, и яркие, сияющие звезды казались такими близкими, что их можно было достать рукой. Мой затылок ныл, плечо, словно налитое тяжестью, тянуло книзу.

– Ну, как, легче вам, товарищ полковник? – ласково спросил военврач, и его мягкие, но сильные пальцы быстро и успокаивающе погладили мою голову. – Маленький обморок от удара о стенку, – сказал он.

– А где Устинов? – спросил я.

– Здесь. Он тоже контужен и находится без сознания, – ответил кто-то из стоявших возле.

Я не без труда поднялся и, придерживаясь рукою за колонну, сел на одной из ступенек особняка.

Внутри бушевало пламя, и дымные языки огня, вырываясь наружу, облизывали стены. Весь двор был озарен неровным, колеблющимся светом. Становилось жарко, и дым мешал дышать.

– Сойдите вниз, товарищ полковник, – поддерживая меня за талию, сказал лейтенант, и мы сошли во двор.

У самых ворот я оглянулся и увидел, как в водовороте огня и дыма догорал мой «дом с привидениями».

Генерал довез меня до квартиры. Он молчал все это время, но я видел, что моя контузия и мысль, что кто-то хотел одурачить нас, взволновали его.

Утром я был еще так слаб, что еле смог позвонить генералу. Он участливо сказал:

– Лежи, голубчик, отдыхай, набирайся сил. Эти два-три дня обойдемся без тебя. Обо мне не беспокойся. Ведь в момент взрыва я был во дворе.

«Два-три дня… значит, мои ушибы так серьезны, что придется пролежать в постели три дня…»

В первый раз за нашу двухлетнюю совместную службу генерал дружески сказал мне «ты». В этом обращении я еще острее почувствовал заботу и участие к себе моего начальника.

В полдень меня навестил военврач. Это была невысокая, чуть полная женщина, лет тридцати двух, с ясными карими глазами и уверенными движениями.

– Лежите, лежите, товарищ полковник… вам это не повредит, а мне поможет. – И она привычными движениями стала осматривать меня, щупая пульс, выслушивая сердце и постукивая молоточком по груди и спине.

– В общем, все благополучно. Если бы удар пришелся на сантиметр – другой выше, было бы хуже, – произнесла она.

– А вы какой же части, доктор? Я что-то не встречал вас раньше, – поинтересовался я.

– Вашего же управления, только я всего второй день здесь, на место уехавшего Суренкова.

– А-а… значит, вы и есть Анна Андреевна Краснова?

– Да, у вас хорошая память.

– А как же. Ведь я сам подписывал приказ о вашем зачислении.

– Вот и познакомились, – улыбнулась она.

– Да, при особых обстоятельствах, – задумчиво сказал я, и мы оба замолчали.

– А как Устинов? – вдруг вспомнил я.

Женщина отвернулась к окну и, что-то разглядывая на улице, сказала:

– Состояние тяжелое, но думаю, что все обойдется благополучно. Итак, покой, сон и поменьше движений. Вечером я зайду. – Но тут же засмеялась, останавливаясь возле меня.

– Старею, – продолжая улыбаться, сказала она. – Стала забывать самые обычные вещи… – И, раскрыв чемоданчик, сказала: – Нужно сделать впрыскивание… инъекцию… у вас довольно слабое сердце, и хорошая доза камфоры не повредит.

Как это ни странно, но я, взрослый, военный человек, просто страшусь зубной боли и разных врачебных манипуляций, связанных со шприцем, скальпелем или бормашиной.

– Ой, нет, доктор, увольте. Я без содрогания не могу и слышать об уколах.

– Но ведь это необходимо.

– Как-нибудь после, не сейчас, – решительно произнес я.

Женщина помедлила, подумала и сказала:

– В таком случае перед обедом примите дигиталис, вот этот порошок, хорошо действует на сердце и дает покой. – И она, тепло улыбнувшись, ушла.

Покой в те минуты, когда преступление, совершенное кем-то, требовало быстрого расследования и каждая своевременно замеченная и подчеркнутая следствием деталь вела к раскрытию этого таинственного дела. Конечно, соответствующие органы уже начали следствие, и оно, может быть, уже на правильном пути, но ведь я, один из непосредственных участников этого дела, знал больше, чем те, кого могли опросить на следствии. Кто такой этот маленький симпатичный человек, пригласивший меня в дом на «сеанс духовидения»? Что это были за духи, и кто такие инженер Градусов и другие обитатели особняка? Немцы, несколько дней назад выбитые отсюда? Да вообще – существует ли на самом деле в этом городе этот маленький человек, его семья, Градусов и прочие жильцы или нас ловко одурачили и заманили на глупую, но не лишенную оригинальности затею, чтобы одним ударом покончить с генералом и со мной?

Во всех этих вопросах ближе всех к истине мог быть один я. Ведь меня посетил этот человечек и мне он жаловался на шум и на чертовщину, вылезавшую из стены. Это я, предположив недоброе, заинтересовался этой историей и в тот же день рассказал ее генералу. И мне сейчас нужен покой… в часы, когда без сознания лежит майор Устинов, когда каждая секунда дорога для следствия.

Я подошел к телефону. Хотя голова еще была тяжела, но чувствовал себя я значительно лучше.

«Ох, уж эти доктора… Лежи, отдыхай, принимай порошки», – подумал я, глядя на рецепты и порошок, оставленные врачом на столе. Сев за стол, уже в привычной для меня обстановке, я почувствовал себя совсем хорошо.