Чернильный пульс

Мориц откинулся на спинку стула, чувствуя, как напряжение начинает отступать, уступая место холодному, аналитическому разуму. Социальные сети, казалось, были кладезем информации, но в, то, же время и бездонной пропастью, где правда легко терялась среди вымысла и тщательно выстроенных образов. Деклан Робинсон, чемпион мира, человек, чья жизнь была на пике, теперь стал лишь объектом расследования, его слава и достижения меркли перед лицом жестокой реальности. Отсутствие следов борьбы было тревожным. Это могло означать либо внезапное нападение, либо, что еще хуже, доверие к убийце. А пятна спермы на одежде… это был тот самый элемент, который выбивался из привычной картины насильственного преступления. Это могло указывать на сексуальный мотив, но в контексте убийства боксёра, чья жизнь была полна адреналина и физической силы, это казалось парадоксальным.

Следователь потёр руками виски и, прикрывая глаза, стал вновь думать. Клаудия Вебер. Писательница детективов. Любовница. Её роль в этой истории была ключевой. Она знала Деклана, не только как чемпиона, но и как мужчину. Её показания, подтверждающие факт загрязнения одежды, были важны, но Норман чувствовал, что она скрывает больше, чем говорит. Возможно, она была свидетельницей чего-то, что не могла или не хотела раскрывать. Или, возможно, она сама была вовлечена глубже, чем просто любовница.

Норман снова уставился на экран. Фотографии Деклана такого улыбающегося, уверенного в себе, окружённого толпой фанатов. В эпоху, когда люди выставляют напоказ каждый аспект своей жизни, их тайная связь казалась почти невозможной. Или же они были настолько осторожны, что их осторожность сама по себе становилась уликой в деле об убийстве.

Он начал прокручивать ленту снова, вглядываясь в детали, ища мельчайшие несоответствия, те самые крошечные трещины в фасаде идеальной жизни, которые могли привести к истине. Возможно, в одном из постов, в одном из комментариев, в одном из «лайков» скрывался ключ. Возможно, кто-то из его соперников, кто-то из его окружения, кто завидовал его успеху, имел мотив. Или же это было что-то личное, что-то, что выходило за рамки спортивной карьеры.

Норман знал, что ему ещё предстоит долгий путь. Путь через лабиринты лжи, страсти и, возможно, предательства. Но он был готов. Его интуиция, отточенная годами работы, подсказывала, что эта история гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд, и что раскрытие тайны убийства Деклана Робинсона может открыть двери к чему-то гораздо более тёмному и запутанному. Он сделал глубокий вдох, чувствуя, как адреналин начинает пульсировать в его венах. Утро только начиналось, и оно обещало быть долгим и напряжённым.

В дверях кабинета появился Тодд Келлер, напарник. Вчера мы не были вместе на месте преступления, он вошёл, держа в руках два пластиковых стаканчика.

«Твой американо», – произнёс он, протягивая мне стаканчик.

«Благодарю», – ответил я, устало потирая свои веки. Яркий свет от экрана до боли резал глаза.

Тодд подошёл и встал позади меня. «Как успехи? Удалось что-нибудь раскопать?» – спросил он.

«В плане социальных сетей пока совсем глухо», – признался я. «Пока ничего такого», – повторил, отпивая горьковатый кофе. Его тепло немного взбодрило, но не рассеяло туман усталости, который окутывал мои мысли. Место преступления вчера было достаточно грязным. Не только в буквальном смысле, но и в моральном. Я провёл рукой по волосам, пытаясь собраться с мыслями.

Тодд, как всегда, был полон энергии. Он, казалось, черпал силы из самой атмосферы нашего кабинета, из запаха старой бумаги и свежесваренного кофе. Он обошёл мой стол, остановившись у окна, и уставился на оживлённую улицу. «Ну, может, хоть что-то зацепило? Хоть какая-то ниточка, за которую можно потянуть?» – его голос был ровным, без тени осуждения, просто любопытство. Он знал, как я выкладываюсь в таких делах, и понимал, что если я говорю «ничего», значит, действительно ничего.

Я снова сделал глоток, чувствуя, как он проникает в каждую клеточку моего тела. «Я просмотрел профили всех, кто был, так или иначе, связан с жертвой. Родная сестра, друзья, коллеги, даже дальние родственники. Ничего подозрительного. Никаких странных постов, никаких угроз, никаких намёков на конфликты. Всё как у всех – фотографии с отпуска, цитаты про жизнь, селфи с котами. Скука смертная». И я поморщился. Именно эта «скука» и настораживала больше всего. Когда всё слишком идеально, это тоже может быть маскировкой.

«Может, ты что-то упустил? Может, надо копнуть глубже, посмотреть на их старые аккаунты? Или на тех, кто их лайкал и комментировал?» – предложил Тодд, не отрывая взгляда от улицы. Он всегда был хорош в поиске неочевидных связей. Его мозг работал как детектор лжи, улавливая малейшие несоответствия.

«Я уже думал об этом», – признался я, чувствуя, как в голове начинают выстраиваться новые цепочки. «Но это займёт время. Много времени. А у нас его, как всегда, в обрез».

Я посмотрел на часы. День только начинался, а уже казалось, что он длился вечность. Ночь на месте преступления оставила свой отпечаток, и я чувствовал, что этот отпечаток будет преследовать меня ещё долго.

«Мои подозрения падают на Клаудию», – ответил я.

Тодд тут же отреагировал с явным весельем: «Думаешь, он не смог её удовлетворить, вот она и приреза горе-любовника?»

Я посмотрел на него с укором, но затем решил, что доля юмора не повредит сейчас: «Который час?»

Тодд взглянул на часы: «Уже десять утра».

«Прекрасно», – подумал я. – «Значит, нашу писательницу уже можно навестить и провести допрос в более непринуждённой обстановке, и посмотреть на её реакцию в привычной для неё обстановке».

«Скажи мне её адрес», – попросил я.

Тодд, открывая личное дело спустя секунду, присвистнул: «Она проживает в особняке Веберов. Это их фамильное гнездо, получается. Её бабка сколотила состояние на продаже косметики, а внучка, значит, решила стать писательницей. Любопытно».

Особняк Веберов значит. Самоназвание уже вызывало определённые ассоциации: богатство, деньги, секреты. И вот теперь Клаудия, наследница косметической империи, оказалась в центре моего внимания. Интересно, какой сюжет она выберет для своей следующей книги? Или, может быть, она уже пишет её, основываясь на реальных событиях?

Я представил себе этот особняк: высокие стены, ухоженный сад, возможно, даже статуи. Место, где люди привыкли к определённому образу жизни, где, вероятно, есть свои правила и свои тайны. И именно там, в этой атмосфере, мне предстояло столкнуться с Клаудией. Как она будет держаться? Будет ли она играть роль невинной жертвы, или же её писательский талант поможет ей искусно лгать мне?

Десять утра. Время, когда большинство людей уже приступили к своим делам, а кто-то, возможно, только начинает свой день с чашечки кофе и свежей прессы в ленте новостей. Для меня же это было время для начала активных действий. Я чувствовал предвкушение, смешанное с профессиональным азартом. Допрос в домашней обстановке – это всегда игра на чужой территории, где хозяин чувствует себя увереннее. Но именно в таких условиях люди часто теряют бдительность, и именно тогда можно увидеть их истинное лицо. В голове уже начали выстраиваться первые вопросы, первые предположения. Я чувствовал, что эта встреча будет не просто формальным допросом, а настоящим погружением в мир интриг и, возможно, даже драмы. И я был морально готов к этому.

Я поднялся со своего кресла, беря со стола ключи от машины, свой телефон и папку с документами. «Звони мне, Тодд, если будет что-то срочное по делу», – сказал я, выходя из кабинета. Он отсалютовал мне рукой, и я почувствовал, как напряжение утра немного рассеивается.

Свежий воздух, наполняющий мои лёгкие, дарил заряд бодрости, когда я покинул полицейский участок. Я сел в машину, прогрел двигатель и выехал на дорогу. Направляясь по указанному адресу в навигаторе до места назначения. Путь к особняку Веберов лежал через закрытый элитный посёлок. Пропуск на въезд был получен после короткой проверки моих документов. Я двинулся плавно вниз по улице, и меня поразила удивительная гармония архитектуры, каждый дом словно вторил соседнему. Когда же я подъехал к дому, расположенному на окраине, моё внимание тут же привлёк припаркованный спортивный автомобиль у входа. Я сфотографировал его номер и отправил Тодду, чтобы он выяснил, кому он принадлежит. Затем я направился к парадному входу и нажал на дверной звонок.

Через несколько мгновений дверь открыл молодой мужчина. Я узнал его – это он вчера забирал Клаудию с ночного клуба.

«Вы…» – начал я.

«Я, Отто Хартманн, личный помощник Клаудии Вебер», – представился он.

«Я бы хотел поговорить с госпожой Вебер», – сказал я.

«Она сейчас занята, офицер…», – ответил Отто, немного затягивая слова.

«Мориц Норман Мориц», – представился я для него.

«Она занята сейчас, офицер Мориц, но вы можете её подождать», – сказал он, приглашая меня жестом войти.

Я кивнул и вошёл вовнутрь дома, осматривая параллельно роскошное убранство особняка. Отто провёл меня в столовую, где я присел за барную стойку. Я наблюдал, как он готовит салат, очень похожий на «Цезарь с курицей», он аккуратно нарезал куриное филе, смешивал соус, тёр сыр. В воздухе витал лёгкий аромат чеснока и свежей зелени. Это было странное ощущение находиться в роскошном особняке, ожидая встречи с человеком, возможно даже убийцей, и наблюдать за тем, как её личный помощник готовит обычный салат. В такие моменты реальность кажется немного сюрреалистичной. Я достал телефон, чтобы проверить, пришёл ли ответ от Тодда, но экран оставался тёмным. Тишину кухни нарушал лишь тихий стук ножа по разделочной доске и приглушённый звук льда в стакане, который Отто наполнил водой и передал мне.

Я задумался о Клаудии. Что она сейчас делала и чем была так занята? И этот спорткар, припаркованный у дома, тоже не давал покоя. Чей он? И имеет ли отношение вообще к моему визиту? Отто поставил передо мной стакан воды и с улыбкой произнёс: «Госпожа Вебер скоро освободится. Она сейчас находится в своём личном кабинете». Я кивнул, не отрывая взгляда от его лица. В его глазах, казалось, мелькнула какая-то тень, но это могло быть лишь игрой света. Я решил не торопить события и просто понаблюдать за ним. Отто был примерно моего роста, около 1,85, с чёрными волосами и пронзительными голубыми глазами. Не красавец, но с запоминающейся внешностью.

«Как долго вы работаете с госпожой Вебер» – спросил я, отпивая немного воды.

Он улыбнулся, словно вспоминая что-то приятное: «Я знаю Клаудию ещё со студенческих лет. Мы учились на одном факультете. После выпуска она решила полностью посвятить себя творчеству. А я… я занимаюсь всем остальным. Общаюсь с издательствами, редакторами, рекламодателями, веду её социальные сети. Даже готовлю ей салаты, можно сказать, работаю личным поваром. Я знаю все её вкусы и предпочтения». В его голосе звучала искренняя гордость за то, что он говорил сейчас. Его слова звучали как признание в любви, но не к женщине, а к делу, к их общему делу. Я видел, как загорались его глаза, когда он говорил о Клаудии, о её таланте, о её творческом пути. Это было не просто партнёрство, это была глубокая, многолетняя связь, построенная на взаимном уважении и общей цели.

«Значит, вы её правая рука, её менеджер?» – спросил я, пытаясь уловить всю полноту его роли.

Отто кивнул, его взгляд стал более задумчивым. «Можно и так сказать. Я тот, кто держит её на земле, пока она витает в облаках творчества. Я тот, кто превращает её идеи в реальность, в книги, которые потом читают люди. Это большая ответственность, но и огромное удовольствие». Он сделал паузу, словно оценивая свои слова. «Иногда мне кажется, что я знаю её лучше, чем она сама себя знает. Я вижу её сомнения, её страхи, её моменты вдохновения. И я всегда рядом, чтобы поддержать, направить, или просто приготовить ей салат, который поможет ей набраться сил».

Я почувствовал лёгкое прикосновение зависти. Иметь такого человека рядом, который верит в тебя, поддерживает и помогает раскрыть твой потенциал – это конечно бесценно. В мире, где многие ищут только выгоду и личную пользу, такая преданность и искренность казались редким и драгоценным даром.

«Это действительно впечатляет, Отто», – сказал я, искренне восхищённый. «Вы не просто менеджер, вы часть её творческого процесса, её якорь, её опора».

Он снова улыбнулся, но на этот раз в его улыбке было что-то более глубокое, чем просто гордость. Это была улыбка человека, нашедшего своё призвание, своё место в жизни.

«Спасибо. Я стараюсь. Ведь когда она счастлива и творит, я тоже чувствую себя счастливым», – сказал он, украшая салат помидорами черри.

«А что вы можете сказать насчёт Деклана?» – спросил я, наблюдая, как улыбка на лице Отто мгновенно исчезла.

Он немного помялся, прежде чем ответить: «Я лично с Декланом Робинсоном знаком не был. Я знал его, как и большинство в этом мире заочно. Время вместе мы не проводили. Иногда я подгонял расписание Клаудии, чтобы они могли встретиться, не более того».

«А как долго они были любовниками?» – продолжил я, пытаясь уловить хоть какую-то эмоцию в его голосе.

«Полгода», – сухо ответил Отто, и его лицо оставалось бесстрастным.

В этот момент я подумал, какой же он хороший личный помощник. Я с утра штудировал соцсети, и ни разу ни Деклан, ни Клаудия не попадали в объективы папарацци. Это значило, что Отто действительно ответственно составлял расписание для их встреч и выбирал места, где они могли бы провести время вдали от любопытных глаз. В его работе была своя тонкая искусность, и я не мог не восхищаться тем, как он умело управлял их тайной.

Я задумался о том, как сложно быть на месте Отто. Он был не просто помощником, а своеобразным хранителем секретов, которые могли бы разрушить жизнь Клаудии, если бы стали известны публике. В его глазах не было ни тени сомнения, ни намёка на осуждение. Он просто выполнял свою работу, оставаясь в тени, как настоящий профессионал. Интересно, как много таких людей, как он, существует в мире шоу-бизнеса? Те, кто остаются незамеченными, но без которых не обойтись. Они создают иллюзию, защищают личное пространство своих клиентов, и в то же время сами становятся частью этой игры. Я продолжал размышлять о том, как легко можно потерять себя в этом мире, где каждый шаг под прицелом камер. Клаудия, вероятно, искала не только любви, но и возможность быть просто женщиной, а не звездой. И в этом контексте Деклан, возможно, стал для неё неким спасением, временным убежищем от давления, которое оказывало общество.

«Отто, подскажите тот спортивный автомобиль, что стоит у особняка, он принадлежит, госпоже Вебер?» – поинтересовался я.

Он, явно озадаченный моим вопросом, тут же поднял брови. «О каком спорткаре вы говорите офицер Мориц?» – переспросил он. Оставив нож на разделочной доске, он вымыл руки и принялся набирать номер для звонка в службу безопасности, покидая столовую зону. В его голосе звучало явное беспокойство, когда он уточнял, кого именно они пропустили к ним с утра. Для человека, привыкшего всё держать под контролем, такая ситуация была явно неприятной.

Я же решил воспользоваться моментом, что остался без присмотра и продолжить осмотр особняка уже самостоятельно. Выходя из кухонной зоны и двигаясь дальше, я заметил, эффектную лестницу. Решив подняться по ней, я вскоре услышал приглушённые звуки, которые становились всё более отчётливыми по мере моего продвижения дальше. Ступени вели меня в полумрак верхнего этажа, где воздух казался гуще и пропитанным чем-то тревожным. Стоны, теперь уже были не приглушённые, а отчётливые, они доносились из-за массивной дубовой двери, ведущей в одну из комнат в правом крыле. Моё сердце забилось быстрее, предчувствуя нечто неожиданное, возможно, даже опасное. Я остановился, прислушиваясь. Звуки были слишком интимными, чтобы быть просто игрой или случайным шумом. Они были полны страдания, но в, то, же время в них слышалась какая-то странная, почти болезненная страсть.

Я осторожно прикоснулся к дверной ручке. Она была холодной. Неужели Отто, этот педантичный и всегда собранный человек, мог что-то упустить? Или же это было нечто, что он намеренно скрывал? Мысль о том, что я могу вторгнуться в чужую, возможно, очень личную ситуацию, заставила меня на мгновение замереть. Изнутри доносились уже более громкие стоны мужские и женские. Чем именно они занимались, было понятно без лишних слов. Но мысль о том, что ещё вчера Клаудия Вебер была в объятиях своего убитого любовника, а теперь её ублажает уже новый ухажёр, с трудом укладывалась в моей голове. Но любопытство, подогретое загадочным спорткаром и нервозностью Отто, оказалось куда сильнее, чем меры предосторожности.

Я медленно и осторожно стал приоткрывать дверь, и то, что я успел увидеть – это Клаудию, которая была в объятиях мужчины, стонущая от удовольствия спиною ко мне. Лица мужчины я в тот момент не разглядел. Я замер в дверном проходе словно поражённый.

То, что случилось дальше, когда дверь стукнулась об стену, произошло за несколько секунд. В мою сторону полетел нож, который застрял в косяке, прямо на уровне моих глаз.