Несчастливый брак

Оставшись с братом наедине, Шона посмотрела ему в глаза и задала прямой вопрос:

– Энтони, ты жаждешь выдать меня замуж не менее отчаянно, чем Кармелита?

Брат колебался. На мгновение на его лице отразилось сожаление, затем черты снова стали жесткими, и он твердо ответил:

– Да, так и есть.

Его слова задели ее гордость. Глядя на него, она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Он не отвел взгляда, показывая, что решение его непоколебимо, чем еще больше разочаровал ее.

Чутко реагирующий на состояние жены и не желающий расстраивать ее, Энтони решил на этот раз не обращать внимания на душевные страдания сестры.

– Нужно как можно скорее покончить с этим делом. Ты же знаешь Кармелиту. Вы вдвоем никогда не сможете ужиться, поэтому я решил, что тебе лучше уехать. С тех пор как ты вернулась домой, стала для Кармелиты живым упреком. Послушай, Шона…

– Нет, это ты послушай, Энтони. Не женись ты на Кармелите, не говорил бы сейчас об упреках. Она уже заявила мне сегодня, что ты несешь за меня ответственность. Из этого я могу сделать только один вывод: она хочет от меня избавиться.

– Избавиться?

– Вот именно, избавиться, принизить мое достоинство, выпроводить куда-нибудь, все равно куда, лишь бы подальше от Санта-Марии.

Лицо Энтони побагровело от гнева.

– Прекрати немедленно, Шона. Ну что мне делать с вашими разногласиями, а?

– Принять ее сторону, конечно.

– Я не хочу принимать ее сторону. В этом нет нужды. Я высоко ценю вас обеих. И все же Кармелита дело говорит. Черт подери, Шона! Ты что же, решила превратиться в старую деву, отвергающую любого мужчину, осмелившегося проявить к тебе интерес? Ты богата и хороша собой, а значит, можешь выбрать мужа из лучших семей Европы или Карибов. Но ты все медлишь, точно мечтательная девчонка, ожидающая рыцаря на белом коне, который никогда не появится.

– Я вовсе не глупая девчонка, Энтони, и не капризная, – резко парировала Шона.

– Как угодно, но решение этого вопроса нельзя откладывать до бесконечности. Джон Филлигрю – холостой состоятельный молодой человек, ты ему очень нравишься. Но он не станет ждать вечно.

Шона наградила брата презрительным взглядом:

– Я и Джон Филлигрю? Он действительно хорош собой, согласна. Я знакома с ним всю жизнь, и он мне очень нравится. Можно даже сказать, мы друзья. Все же я лучше умру старой девой, чем проведу с ним остаток дней. Позволь мне вернуться в Англию, Энтони. Я с радостью бы пошла на это и к тому же оказалась бы далеко от Кармелиты, перестала бы ее беспокоить.

– Вот уж нет! Отец поставил условие, что в Англию ты сможешь вернуться, прежде обзаведясь мужем, который станет присматривать за тобой. Я намерен исполнить его волю. Я ведь знаю твой характер. Мне страшно подумать, что ты можешь натворить одна вдали от моей опеки и без мужа, наставляющего тебя на путь истинный.

– Благодарю за доверие, – сухо ответила Шона. – Но сдаваться я не намерена. Вернусь в Англию, даже если для этого придется дождаться совершеннолетия, чтобы избавиться от твоего контроля. Мог бы написать тетушке Августе или Томасу и попросить присмотреть за мной, – храбро предложила она.

Томас был их кузеном и священником. Со своими родителями, тетей Августой и дядей Джеймсом, он дважды приезжал погостить на Санта-Марию, первый раз мальчиком, второй – юношей. Шона обожала кузена и чрезвычайно по нему тосковала. В Англии она с радостью проводила с ним время.

– Насколько мне известно, Томас сейчас не служит, а у тети Августы только что закончился траур. Ей некогда присматривать за незамужней родственницей, она слишком занята общественными делами. – Энтони наградил ее суровым взглядом. – Прежде чем ты спустишься к гостям, хочу напомнить о необходимости не сердить Кармелиту.

Шона внутренне сжалась.

– Я постараюсь.

Энтони кивнул, будто ни секунды в этом не сомневался.

Получив суточную порцию замечаний, Шона проскользнула мимо брата и по длинному коридору направилась к лестнице. Нужно как следует все обдумать, прежде чем предпринимать следующий шаг на пути к своему будущему. В одном она уверена: так дольше продолжаться не может. Она не питала иллюзий по поводу брата и больше всего боялась, что, не сумей она сама найти себе мужа, Энтони сделает это за нее.

Да, она очень хотела вернуться в Лондон, кружиться в бальных залах под звуки вальса среди множества других красивых пар, делать покупки в модных магазинах, совершать прогулки в Гайд-парке, хотела, чтобы привлекательные молодые люди падали к ее ногам, стоило им лишь взглянуть на нее. Но в противовес мечтательной стороне ее натуры включался здравый смысл, увещевавший, что всего этого она сможет добиться, лишь выйдя замуж.

Живя в Лондоне, она ощутила вкус независимости, но, подобно большинству молодых женщин, в душе оставалась романтичной особой, давно смирившейся с мыслью, что рано или поздно придется выйти замуж. Против этого у нее не было возражений. Наоборот, она была бы даже рада, однако только в том случае, если бы сама выбрала себе спутника жизни, которого искренне полюбит.

Глава 2

Испытывая смутное чувство тревоги из-за сегодняшнего гостя, Шона медленно спускалась по широкой изогнутой лестнице, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания. Она остановилась у входа в большой зал, внезапно отчетливо услышав биение собственного сердца. Весь мир отодвинулся на второй план, когда она заметила капитана Фитцджеральда, смотрящего на веранду. Внутри ее разлилось странное ощущение, от которого стало трудно дышать, сердце заколотилось сильнее, как после быстрого бега.

Одетый в вечерний костюм и ботинки с пряжками, капитан, при его росте и позолоченной загаром коже, казался особенно заметным, источая силу и энергию. Для их компании он был точно дуновение свежего ветра. Его вьющиеся волосы, зачесанные назад и стянутые на затылке тонкой черной ленточкой, отливали коричневым, являя разительный контраст с белоснежным шейным платком и парчовым жилетом цвета слоновой кости. Оливково-зеленый сюртук идеально сидел на широких плечах.

«Грубый пират в одежде джентльмена», – отметила про себя Шона.

При виде красивого точеного профиля, озаряемого мягким светом свечей, она почувствовала томление. Она заметила, как капитан поднес руку к шейному платку, слегка ослабляя тесный узел, и задумалась, комфортно ли он себя чувствует в официальном костюме. Должно быть, он все же знает, как вести себя на светских приемах или, по крайней мере, как очаровать слабый пол. Как только стали собираться остальные гости, капитана окружили с полдюжины женщин, жаждущих познакомиться с ним. Он непринужденно приветствовал их, заставляя трепетать сердца.

Пытаясь вернуть себе душевное спокойствие, Шона глубоко выдохнула и вошла в зал, постукивая каблучками туфель по дубовому полу. Капитан обернулся на этот звук, посмотрел на нее. Стоило встретиться с ней взглядом, как застывшее на его лице выражение крайней скуки тут же исчезло.

Извинившись, он с улыбкой направился к ней быстрой грациозной походкой дикого кота. Шона не могла отвести глаз от его фигуры, двигающейся с точностью хорошо смазанного и отлаженного механизма.

Его манера держаться внушала веру в то, что все рассказы о капитане – сущая правда. Он буквально источал силу и опасность. Остановившись перед ней, он отвесил изящный поклон. Встретив его взгляд, Шона тут же уверилась, что в мире больше нет таких сияющих глаз. Всматриваясь в их глубины, Шона решила, что женщина с легкостью может потерять голову еще до того, как заговорит с ним.

А с ней какого дьявола творится? Что в этом мужчине особенного, почему он так действует на нее, отвергшую всех джентльменов, отчаянно старающихся ей понравиться?

Мысленно стряхивая с себя чары, которыми ее неосознанно опутал капитан, Шона отругала себя за поведение, свойственное скорее очарованной школьнице.

Улыбаясь, он смотрел на нее сверху вниз, наслаждаясь ее красотой.

– Добро пожаловать в Мелроуз-Хилл, капитан Фитцджеральд. Надеюсь, вам понравится у нас.

– Уже нравится, – прошептал он едва слышно, только для ее ушей.

Шона привыкла к восхищению молодых людей, ей нравилось их внимание, а какой девушке не понравилось бы? Однако капитан Фитцджеральд стал первым, кому удалось растревожить ее чувства и захватить воображение.

– Что вы думаете о Санта-Марии? По душе ли вам остров?

– Очень по душе, по крайней мере то, что я увидел.

– А каков он по сравнению с Вирджинией?

– О, прекрасен. Я располагаю некоторыми общими знаниями о колониях, сам я родом из Англии, а не из Вирджинии, как вы, должно быть, подумали.

– Да, знаю. Но ведь у вас там имеются связи.

Сложив руки за спиной, Зак изобразил на лице глубокую задумчивость.

– У меня действительно есть верфь и склады в Вирджинии, иначе было бы весьма затруднительно заниматься бизнесом, но мой дом в Лондоне.

– Значит, после Мартиники вы направитесь в Лондон?