Женщины графа Ланзбури

– Нет, Кристофер. Я уже все решила. Воспитание Октавии – моя забота; мне будет гораздо легче знать, что, когда нужно, я смогу оставить ее с человеком, которому я доверяю.

Кристофер вздохнул. Он не был совсем уж бессердечным. Уход за Октавией и тревога за нее подрывали силы матери. Кроме того, он понимал, что найти подходящего человека, способного заботиться об Октавии, нелегко.

– Прости, мама. Конечно, поступай, как сочтешь нужным. Найми мисс Мортимер, если это тебя порадует.

– Кристофер, что еще важнее, она порадует Октавию.

Чалфонт-Хаус, родовое гнездо Ланзбури, находился в сердце Оксфордшира. Великолепие дома произвело на Джейн сильное впечатление. Широкие каменные ступени вели на террасу с колоннадой. По обе стороны от центральной части располагались крылья, а центр дома венчал большой купол. И внутри Джейн еле удерживалась от возгласов восхищения при виде пышности и великолепия, которые графиня принимала как должное.

Едва она вошла, ее приветствовали с безыскусной теплотой. Она поняла, что в этом доме в идеальной гармонии сочетаются вежливость и взаимная любовь.

Горничная увела усталую Октавию наверх, оставив Джейн с леди Ланзбури. Она стояла в холле и с интересом озиралась по сторонам. А потом как будто ее сны ожили наяву: из одной из многочисленных комнат первого этажа вышел граф Ланзбури и направился к ним.

Джейн показалось, будто они виделись только вчера. На корабле он произвел на нее неизгладимое впечатление, и оно не потускнело, а наоборот, стало еще сильнее. Редко ей доводилось видеть, чтобы аристократ так равнодушно относился к положению, доставшемуся ему по наследству. Такая черта не приобретается долгими упражнениями; ее невозможно и имитировать. Она лишь развивается со временем. Одетый в темно-зеленый сюртук и безупречно белый шейный платок, высокий, гибкий, невероятно привлекательный, он двигался с элегантной грацией человека, уверенного в своем месте в мире и совершенно не думающего о том, как остальной мир к нему относится.

Привыкшая жить среди иностранцев и ровесников отца, которые не думали ни о чем, кроме своей работы, и не придавали значения тому, как они выглядят, Джейн невольно залюбовалась им. Она в жизни не видела таких красавцев, как граф Ланзбури. Не в силах отвести от него взгляда, она снова и снова поражалась его мрачному обаянию, магнетизму, который так привлек ее еще во время их первой встречи на корабле.

Свои густые темно-каштановые волосы он зачесывал со лба назад. Его ясные серые глаза были полуприкрыты тяжелыми веками, отчего у него был несколько ленивый, сонный вид. Высокий и стройный, он напоминал древнегреческого атлета, одного из тех, о ком Джейн столько читала. Когда он заговорил, его низкий, бархатный голос напомнил ей густой мед. Она смутилась, вспомнив отчего-то эротические гравюры и тела, которые на них сплетались. Такие гравюры и рисунки она видела во время своих странствий по Европе и Востоку.

Граф Ланзбури приехал в Чалфонт раньше них. Когда леди Ланзбури представила ему Джейн, он вежливо склонил голову. Но Джейн прекрасно понимала, что он ее не видит – смотрит, но не видит по-настоящему. Впрочем, ничего подобного она от него и не ожидала. Он вовсе не смотрел на нее так, как мужчина смотрит на красивую женщину. Его взгляд показался ей озабоченным и рассеянным – возможно, из-за необычного цвета. Его большие глаза, очень светлые, часто прятались за густыми темными ресницами.

– Кристофер, мисс Мортимер любезно согласилась помочь мне заботиться об Октавии. Ты наверняка помнишь, что именно она спасла Октавии жизнь на корабле. Я сообщала тебе, что она приедет сегодня.

– Да, сообщала. – Он смерил Джейн холодным взглядом. – Мы перед вами в долгу, мисс Мортимер, за то, что вы сделали в тот день. Но ваша работа не будет простой. Заставить Октавию делать то, что она не хочет, так же трудно, как завести корабль в гавань. Тут нужна крепкая рука у руля.

Джейн рассмеялась. Как ей хотелось, чтобы он смотрел на нее по-другому, чтобы он считал ее женственной!

– Прошу вас, не тревожьтесь. Я обладаю исключительными талантами в области навигации.

– Рад слышать. Ваш отец, насколько мне говорили, был известным ученым-археологом.

– Да, Мэтью Мортимер – видный ученый. Он интересовался многими областями науки, но особенно древнеримской и древнегреческой историей и археологией.

– Наверное, он был интересным человеком. Мама говорит, что вы почти всю жизнь провели за границей.

– Да. Мы с отцом объездили много стран – в Европе и за ее пределами. Пять лет жили в Индии…

– В самом деле? – Голос его выдал проснувшийся интерес. – Должно быть, здешняя жизнь очень отличается от жизни в жарком климате.

– Да, там жизнь совсем другая. – Она говорила без сожаления.

– Мисс Мортимер, вы производите впечатление весьма разумной девушки. Не сомневаюсь, вы привыкнете. Надеюсь, английские зимы не покажутся вам слишком холодными и суровыми.

– Я тоже надеюсь, – ответила она, улыбнувшись. – Во всяком случае, я не сомневаюсь, что выживу.

– Вам, наверное, недостает отца.

– Да, – ответила она, стараясь скрыть грусть, какую она всегда испытывала, когда речь заходила об отце. Она по-прежнему тяжело ощущала горечь утраты. – Я была ему не только дочерью, но и помощницей. Когда он умер, многие его труды остались неоконченными, и мне придется много поработать, прежде чем рукописи можно будет передать издателю. Леди Ланзбури была настолько добра, что предложила мне работать в вашей библиотеке – конечно, в то время, когда мне не нужно будет находиться с леди Октавией.

– Разумеется! Пожалуйста, пользуйтесь библиотекой в любое время. Уверен, у вас замечательно получится присматривать за Октавией. Надеюсь, вам у нас понравится.

Сердце Джейн екнуло, когда его красивые серые глаза посмотрели на нее в упор. Ее охватила радость.

– Не сомневаюсь в этом, граф Ланзбури. – Она тяжело вздохнула, не зная, что еще сказать. – Спасибо! – с трудом вымолвила она.

Он повернулся к ней спиной и пошел прочь.

– Ах, простите! Мой сын иногда бывает чересчур поспешен, – сказала леди Ланзбури, заметив, как приуныла Джейн. – Его тяготят серьезные дела, и он всегда очень занят. Но пойдемте, моя дорогая. Я отведу вас в комнаты Октавии. – Она посмотрела на раскрасневшуюся Джейн. – Как вы себя чувствуете?

– Превосходно… благодарю вас.

Облачко набежало на лицо Джейн, она опустила глаза. Она старалась не выдавать своих чувств. Ей было что скрывать: она полюбила Кристофера Ланзбури с первой встречи. Как по-другому можно было объяснить охватившие ее чувства? Джейн не обладала никаким опытом в общении с мужчинами. Она внушала себе, что не должна поддаваться порывам. Скорее всего, граф Ланзбури – просто первый мужчина, который ей понравился. Она не могла понять, почему так вышло.

День, когда она покинула Францию и взошла на борт корабля, отправлявшегося в Дувр, она запомнит на всю жизнь, потому что в тот день она встретила его, и она уже не могла думать ни о чем другом. Разумеется, Джейн не тешила себя иллюзиями. Их слишком многое разделяет. Не стоит надеяться на то, что в один прекрасный день что-то изменится и он ответит на ее любовь взаимностью.

Она не верила в реальность происходящего, еще меньше – в собственные чары.

Глава 2

Джейн прожила в Чалфонте целый месяц, и у нее не появилось поводов пожалеть о своем решении. Ее предшественницы, которых нанимали заботиться об Октавии, были гувернантками. Хотя положение мисс Мортимер в целом соответствовало такой роли, леди Ланзбури относилась к ней больше как к другу. Ее часто приглашали ужинать с членами семьи, но она всегда отказывалась, предпочитая есть в комнатах, которые она делила с Октавией.

Джейн немало удивилась, поняв, что может без труда привлечь внимание Октавии. Несмотря на отсутствие опыта общения с детьми, ей удалось завоевать доверие Октавии и поддерживать интерес девочки к делам, которыми они занимались вместе. Они обе получали удовольствие от прогулок в красивом парке. Кроме того, Октавия любила рисовать; зато она без всякого удовольствия училась читать и писать. По совету леди Ланзбури, Джейн не давила на свою воспитанницу.

С Октавией не всегда было легко, но в целом она доставляла много радости Джейн. И леди Ланзбури постепенно успокаивалась. Все реже появлялся тот напряженный, озабоченный взгляд, на который Джейн обратила внимание, когда впервые ее увидела.

Услышав, как внизу, на подъездной аллее, хрустит под конскими копытами гравий, Джейн отвлеклась от своих мыслей – она сидела рядом с Октавией, пока та рисовала. Сделала глубокий вздох, постаралась успокоиться. Она знала, что граф Ланзбури возвращается с верховой прогулки. Подойдя к окну, она стала смотреть на того, кто занимал ее мысли день и ночь. Почти весь прошедший месяц он в основном находился в Лондоне, поэтому Джейн почти не виделась с ним. Глядя, как он спешивается и передает поводья груму, она ощутила знакомое замирание сердца, опьяняющую смесь радости и тревоги.

Не догадываясь о том, что за ним наблюдают, Кристофер вошел в дом. Даже в лучшие дни он был человеком закрытым, сдержанным, любящим уединение. В худшие дни в нем пробуждались такая жесткость и властность, от которых кровь стыла в жилах. Его высокомерная сдержанность не способствовала его популярности в высшем обществе; друзей у него было немного. Он держался особняком.

У него бывали женщины. Он ложился с ними в постель, но в свою жизнь их не допускал. Иногда он проявлял холодность и расчетливость. Именно в таком настроении он решил жениться на богатой наследнице-американке Лидии Спеллинг. Американские доллары, которые она ему принесет, поспособствуют процветанию Чалфонта. Ему еще не до конца удалось преодолеть губительные последствия отцовских излишеств, но его усердие постепенно начинало приносить плоды. Он надеялся, что брак с мисс Спеллинг будет выгодным не только в финансовом отношении. Чалфонты постепенно вырождались. Чтобы продолжить род, ему нужно разумно подойти к рождению наследника. Он знал, как мать хочет, чтобы он женился. Если он не произведет на свет законного наследника, велика опасность, что титул уйдет из их семьи. Последнее соображение тревожило его сильнее, чем он показывал. Кристофер понимал, что больше не может откладывать решение важного вопроса. Когда матери захотелось взять Октавию в продолжительную поездку в Нью-Йорк, а затем в Париж, Кристофер, не желая отпускать их одних, поехал с ними. Когда они отправились в трансатлантический вояж, ему еще не приходила в голову мысль жениться на богатой американской наследнице, чтобы поправить финансовое положение и продолжить род Чалфонтов. Тогда он еще не рассчитывал на Освальда Спеллинга.

Спеллинг, вдовец, обожал свою единственную дочь. Он не упустил возможности познакомиться с настоящим графом – британские аристократы входили в моду среди дочерей американских миллионеров. Пригласив графа поужинать в свой роскошный особняк на Мэдисон-сквер, Спеллинг усадил Лидию справа от Кристофера. Намек не был тонким, но на то и не было расчета.

Лидия Спеллинг привлекала своей живостью, бойкостью и умением себя подать. С самого детства ее баловали, ею восхищались. Она нисколько не сомневалась в своих многочисленных достоинствах. Она сразу дала понять Кристоферу, что считает его хорошей партией. В Америке богатые невесты пользуются известной свободой передвижения и общения – преимуществами, которые в Европе позволены лишь замужним дамам. Находясь в Нью-Йорке, Кристофер так и не обручился с Лидией, однако они пришли к некоторому взаимопониманию. Для Кристофера женитьба на ней не казалась слишком высокой платой за пожизненное освобождение от финансовых трудностей. Он был готов на любые жертвы ради того, чтобы восстановить хотя бы отчасти былую славу рода и позаботиться о более стабильном будущем.

Кристофер уютно устроился в библиотеке; он сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и читал финансовые разделы утренних газет.

Чалфонт мог похвастать роскошной библиотекой, напоминавшей пещеру Аладдина – сокровищницу, полную томов в кожаных переплетах. Здесь приятно пахло воском для пола и марокканской кожей. Три стены от пола до потолка занимали стеллажи, на которых стояли книги, посвященные самым разным областям знания. Однообразие бесконечных рядов книг нарушалось лишь камином и застекленными дверями, выходившими в парк.

Кристофер поднял голову, когда открылась дверь и в библиотеку вошла его мать.

– Вот ты где, дорогой! Хочу предупредить, что сегодня присматривать за Октавией буду я. Мисс Монтгомери пора отдохнуть от забот о ней и поработать. Мне в самом деле хочется, чтобы она приняла какое-то вознаграждение за то, что она сделала для Октавии на корабле. Я думала подарить ей банковский чек – награду за спасение жизни, – но она дала понять, что деньги ее безусловно оскорбят.

Кристофер презрительно улыбнулся.

– Возможно, она не так нуждается в деньгах, как многие представители низших классов – уж они бы не отказались от любого денежного вознаграждения, есть у них на то повод или нет.

– А ты стал циником, – ласково поддразнила его мать. – Но Джейн не такая. Ей чужды вероломство и жадность. Она очень милая девушка, правда?