Принцесса Вороти-Нос

Они вошли через ту самую тайную дверь, а за ней начиналась извилистая тропинка сквозь скалу. Через кроны деревьев иногда проглядывало небо, но большую часть пути над их головами был словно бы потолок из камней. Наконец они подошли к небольшому домику, который по размеру походил скорее на хижину, но был безупречно чистым. Снаружи он напоминал птичье гнездо, свитое из виноградных лоз, но внутри был кафельный пол, печь, на которой стоял котелок с аппетитно пахнущим супом, стулья с причудливой резьбой и полки на стенах.

Грим забрался на лестницу в углу и положил Лауру в опрятной комнатке на втором ярусе, в которой было одно окно, табуретка и соломенная кровать.

– Вот так, дитя, – сказал он. – Теперь будь умницей и не перечь Мамочке. Она ладит с детьми, и те, в конце концов, начинают любить ее. Если я могу для тебя что-то сделать, только скажи, но умоляю, не надо так недовольно хныкать.

С этими словами Грим спустился с лестницы и оставил Лауру одну.

Лаура была в недоумении. Что же ей делать в одиночестве? Никогда до этого не приходилось ей бывать дома одной – нянечки от нее не отступали. Только иногда она нарочно пряталась, и это приводило их в ужас.

Она посмотрела на маленькую жесткую кровать белого цвета, несколько крючков для одежды, торчащих в стене, шерстяную подстилку у кровати, деревянный некрашеный пол, маленькую красивую картину над кроватью. Неужели это скромное жилище теперь ее? Тут она услышала журчание воды и выглянула в окно – по камням весело бежал ручеек. Она легла на кровать, почувствовав усталость. Ей хотелось домой. Она не понимала, что происходит. Под пение ручья девочка погрузилась в сон, который наконец успокоил ее путающиеся мысли.

Сон ее был долгим и крепким и прервался, когда на нижнем этаже постучали по потолку.

– Спускайся, дитя, – послышался голос Мамочки. – Должно быть, ты уже голодна. Умойся в ручье и будем ужинать.

Девочка не смела ослушаться. С угрюмым лицом спустилась она по лестнице и пошла к ручью, как ей велели. Поток чистейшей прохладной воды освежил ее, и она бы с радостью подольше в ней поплескалась, но тут ее снова позвали.

– Иди же! Время не ждет, а Гриму надо в дорогу. Я бы попросила тебя накрыть на стол и помочь мне с ужином, но Грим спешит и поэтому сделал все сам. Что ты будешь, дитя? Ржаной хлеб с сыром, свежее молоко, творог со сливками?

«Еда бедняков, – подумала Лаура с отвращением. – У нас такое только пастухам дают. Не стану я это есть».

Она с презрением отодвинула тарелку, но Мамочка не обратила на это внимания и положила перед ней пищу. Девочка была слишком голодна, чтобы отказываться, но черствым ржаным хлебом она чуть не подавилась. Однако скоро она нашла его вкусным, как и все остальное, и неожиданно для себя съела довольно много.

На лице старушки появилась забавная улыбка, и она попросила, чтобы девочка надела длинный фартук и помогла ей расставить все по местам, как только закончит с ужином. Это уже невозможно было вынести.

– Не стану я этого делать, – заявила Лаура.

– Ох, барышня, не будете же вы так нелюбезны со мной! – воскликнула Мамочка.

– Мне часто придется просить помощи, ведь моего доброго и верного Грима не будет дома. Дело в том, что он отправился искать одно чудесное растение, которым можно излечить многие болезни. Растет оно далеко от здешних мест, но так как оно способно облегчить страдания больных бедняков, я не могла отказать ему. Конечно, в отсутствие Грима кому-то придется заниматься его работой, но не хочешь же ты, чтобы старая приятельница твоей матушки лишний раз изнуряла себя трудом, с которым молодые руки и ноги справятся куда проворнее старых?

Эти слова немало удивили Лауру. Она бросила взгляд на свое платье и пробормотала:

– Дома мне не разрешают пачкать одежду, а руки могут стать грубыми и шершавыми от работы – так говорит моя нянечка, Нанетта.

– Не слушай свою Нанетту. Разве такая благородная барышня как ты сможет отказать в помощи? Идем же, а с одеждой разберемся после. Есть у меня пара премилых клетчатых платьев, которые будут тебе как раз в пору; а эти распрекрасные наряды мы пока отложим.

Такое обращение было непривычным для Лауры – впервые взывали к ее благородному воспитанию. Она завязала фартук и подчинилась Мамочке уже с меньшим недовольством, чем прежде. Правда, получалось у нее не очень хорошо: она ставила чашки на полки для тарелок, кое-что ставила вверх ногами. А когда старушка наконец сказала Лауре, что на сегодня достаточно, девочка села и заплакала от досады на то, что так плохо справилась с работой. С той же забавной улыбкой Мамочка отворила дверь и сказала:

– Идем, Лаура, я покажу тебе мою корову и свинью! А еще посмотришь сад.

Развлечение было сомнительным, но Лаура повиновалась. Вскоре оказалось, что и корова, и свинья были чудесны, как две белоснежные розы, а когда Мамочка показала ей уголок, который должен был стать ее собственным садом, в котором можно было копаться сколько душе угодно, Лаура больше не чувствовала былого презрения. Но несмотря на новые впечатления от того, что теперь у нее был собственный сад, к вечеру Лауре все же очень хотелось домой. Забираясь на маленькую жесткую кровать, она чувствовала себя тоскливо и одиноко, однако сон ее был крепким и здоровым.

Глава 3

Лауру разбудило журчание ручья. Она осмотрелась. Медленно и смутно к ней пришло осознание того, где она находится, и тогда она решила, что лучше остаться в постели. Здесь не было нянечек, которые бы ее одели, не было изящных туалетных предметов, которыми она привыкла пользоваться: в комнатке стояли глиняный тазик и кувшин, а не ее великолепная ванна; полотенце было из грубой ткани, а не из белоснежного льна, как у нее дома, а на краю кровати лежало платье с самым заурядным узором и клетчатый фартук (хотя и то и другое было безукоризненно чистым). Она взглянула на все это и уткнулась лицом в подушку. Мамочка звала ее вниз, но тщетно. Подождав порядочно времени, она сама поднялась к Лауре.

– Отчего же ты до сих пор в постели, дитя? – спросила она с участием в голосе. – Утро солнечное и ясное. Или тебе дурно?

Лаура не ответила. Ей было стыдно за свою угрюмость, но признавать это она была не готова.

– Ну же, я помогу тебе одеться, хочешь?

Ответа не последовало.

– Ах, как жаль, что ты больна! – сказала Мамочка наконец. – Я приготовила такой вкусный шоколад тебе к завтраку, но, видимо, придется делать кашу. Вот бедняжка! Бедняжка!

С этими словами она удалилась, а Лаура так и осталась лежать лицом в подушку. Вскоре старушка вернулась, неся большую кружку каши и ломтик хлеба. Она поставила свою ношу, а затем умыла и причесала девочку. Лаура молчала и не противилась. Затем старушка заправила постель, положила подушки так, чтобы было удобно, поцеловала Лауру и ушла.

Через какое-то время Лаура попробовала кашу и, кривясь, все же опустошила кружку. Так же поступила она с хлебом. После этого девочка почувствовала, что устала лежать в кровати, поднялась и подошла к окну.

Какой это был день! Светлый, солнечный! Как весело бежал ручеек и как хотелось ей смотреть на то, как его капли переливаются у нее между пальцами, как днем раньше! Какой мягкой, бархатной казалась трава, какими желтыми лютики! Она даже увидела колибри в цветущем саду Мамочки.

Тут ей в голову пришла идея: одеться и вылезти в окно! Под ним был навес, с которого можно было спрыгнуть в сад. Лаура быстро натянула на себя одежду, что было нелегко, так как от волнения она с трудом справлялась с пуговицами. Затем она тихо, на цыпочках, выбралась наружу. На платье остались зацепки, на пальцах – царапины, на коленках – ссадины, но как же восхитительна была эта свобода! Не успели ее ноги коснуться земли, как она понеслась к ручью и, сбросив туфли и чулки, стала бродить в чистой, прохладной воде. Это было наслаждение, которого она не знала до этого, и от такого счастья Лауре казалось, что она теперь вовсе и не Лаура, а какая-нибудь маленькая лесная птичка. Из ручья на траву, с травы прямо в гущу деревьев! Тут были цветы, и она набрала их столько, сколько только поместилось в руках и в подоле фартука; были и ягоды – сладкая, красная земляника, аромат которой был необыкновенным. Они оставили пятна на ее пальцах и губах. Но что это? Кролик! Тут же позабыты были цветы и ягоды, и началась охота. Бесстрашно бежала она по камням и через заросли шиповника за кроликом, который вдруг нырнул в свою норку, только она его и видела!

Тут послышалось громкое щелканье, и она увидела белку. Лаура смотрела, как она прыгает с ветки на ветку, и замерла в надежде, что белка подбежит ближе. Девочка сидела неподвижно, и в конце концов голова ее склонилась, и, утомленная необычной для себя активностью, она крепко уснула, прислонившись к дереву.

Проснулась она в той же позе, но ее колено пронизывала жгучая боль, ноги онемели, и она сильно проголодалась. К тому же девочка не знала, в какую сторону ей идти. Она потерялась – по крайней мере, так ей казалось, что почти то же самое.

Она подумала, как здорово было бы снова увидеть доброе лицо Мамочки и услышать ее приятный голос. Но теперь ей придется как-то объяснять свое скверное поведение, притворную болезнь, а прежде всего необходимо каким-то образом найти дорогу обратно. По лицу ее потекли слезы раскаяния и настоящего горя, но Лаура была храброй девочкой и тут же приняла решение рассказать Мамочке всю правду, извиниться и заверить, что она будет стараться вести себя лучше.

Тут она услышала шорох в кустах и испугалась. «Вдруг это Грим?» – с надеждой подумала она. Но это был не он, а одна из Мамочкиных свиней, и, понимая, что свинка рано или поздно пойдет домой, Лаура решила, что лучше всего будет последовать за ней.

Но увы! Свинка не блистала манерами, и даже обычная вежливость, казалось, была ей не свойственна. Она даже не удосужилась хрюкнуть в сторону Лауры и все только пищала, абсолютно по-поросячьи, потому что и сама была голодна. Путь свинка выбрала прямо через болото и покрыла грязью Лауру, идущую за ней.