Человек-тень

– Мои выводы? У нас есть три совершенно разных места преступления. В настоящее время я не могу высказать никаких предположений относительно физических данных, психологических особенностей, социального статуса или материального положения того, кто совершил эти преступления.

– Мэм, именно доктор Вулвайн стала первой, кто понял, что у тех, кто потребовал выкуп, Элспит Данвуди нет, – пояснил Барда.

– Насколько я поняла, она сделала это за пять минут до того, как это стало понятно всем, что только еще раз продемонстрировало, насколько некомпетентно ведется расследование. Вы оба не добились никаких подвижек в выяснения местонахождения миссис Данвуди. Как вы полагаете, доктор Вулвайн, миссис Данвуди жива или мертва?

– Жива, – ответила Конни.

– Почему вы так считаете? – спросила О’Нил.

– Потому что мы пока не обнаружили ее труп, – ответила Конни. – Любой человек жив, пока не будет точно установлено, что он мертв.

Барда что-то написал на листке бумаги и показал его Конни: «Не злите ее».

Та пожала плечами.

В динамике телефона послышался мелодраматический вздох.

– Я жду вашего отчета завтра. Он должен содержать такую информацию, чтобы я смогла доложить наверх, что у нас есть подвижки. Мне нужны свидетельские показания, данные экспертиз, наводки, полученные от информаторов. Хоть что-нибудь. Я передаю текущее руководство этим расследованием суперинтенданту Овербек из Отдела особо важных расследований. В Эдинбурге вы будете подчиняться ей. Барда, вчера вечером я разговаривала с Анушкой. Она спросила меня, как долго вы пробудете в Шотландии. Я сказала, что, как я надеюсь, еще пару дней, не больше. Не выставляйте меня лгуньей.

И прежде чем Барда успел ответить, звонок оборвался.

– Кто такая Анушка? – спросила Конни.

– Моя жена. Она и главный инспектор О’Нил являются членами одного эксклюзивного клуба.

– Вы вешаете мне лапшу на уши. Эксклюзивный клуб? Что за херня? Я, конечно, стараюсь избегать стереотипов, но право же…

– А я могу подвести под стереотип вас саму, исходя из вашего пристрастия к бранным и жаргонным словечкам?

– Можете, если хотите. Я даже могу вам в этом помочь. Я вульгарная американка. Я жую жвачку, без конца смотрю по телевизору спортивные передачи и только и делаю, что при каждом удобном случае демонстрирую бесцеремонность. Ну, что, вам стало лучше?

– Вы всегда так непримиримы? – спросил Барда, поправляя манжеты.

– Думаю, да, – ответила Конни.

Она встала, подошла к доске и пристально посмотрела на фотографию машины Элспит Данвуди.

– И мне никак не удается раскусить этого типа, совершившего убийство и похищение. Между одним местом преступления и другим нет ничего общего. В обстоятельствах смерти Анджелы Ферникрофт нет никакой логики. Если преступник намеревался убить ее, то зачем было так подставляться самому? Делать это таким образом, чтобы оставаться настолько уязвимым? Там было столько крови, и женщина даже смогла откусить кусочек его пальца.

– Однако он сумел незаметно проникнуть в ее дом. У нас нет данных, говорящих о взломе. Если жертва спала, когда убийца приблизился к ней, значит, он уже какое-то время прятался в доме, умудряясь оставаться незамеченным.

– Верно подмечено. – Конни улыбнулась инспектору. – Стало быть, преступнику присущ высокий уровень самоконтроля, но окончательное исполнение у него подкачало.

– А почему вы так уверены, что он с самого начала не собирался убить ее именно так, как убил? – спросил Барда, тоже подойдя к доске.

– Использование хлороформа говорит о том, что он намеревался либо забрать ее с собой, либо сделать с ней нечто такое, для чего требовалась длительная подготовка. И статистический анализ здесь неприменим. Убийца не изнасиловал Анджелу и ничего не украл. Содержимое выдвижных ящиков осталось нетронутым. Ни изнасилования, ни ограбления. Тогда в чем же заключался мотив?

– Может, преступник все-таки хотел совершить это убийство?

– Убийство взрослой женщины после проникновения в ее жилище редко совершается таким образом, если, конечно, убийца не был знаком со своей жертвой. А это могло бы объяснить, почему ему не пришлось прибегать к взлому, – задумчиво проговорила Конни.

– Но его ДНК не была обнаружена в других комнатах дома. Если бы убийца гостил в доме своей жертвы, если бы он был ее любовником или другом семьи, мы смогли бы найти его ДНК не только в ее спальне.

– Мы не поймем, в чем тут дело, пока на поймаем этого ублюдка, но если бы он решил проникнуть в дом жертвы спонтанно, то мог бы встретить там кого-то еще. А раз, кроме нее, там никого не было, значит, преступник, скорее всего, заранее знал, что ему никто не помешает.

– Как вы думаете, он следил за ней? – спросил Барда.

– Факты говорят, что да, – кивнула Конни.

– Значит, хотя место преступления выглядит хаотично, сам преступник, возможно, таким не является, – заключил Барда.

– И похищение Элспит стало для него большим шагом вперед. Он вступил с ней в контакт, убедил ее приехать на машине в такое место, которое было ей знакомо, но которое в тот момент было безлюдным. У него также имелась наготове машина. А то, что капля его крови оказалась на двери ее автомобиля, это просто невезение.

– Значит ли это, что похищение Элспит просто было продумано лучше? – спросил Барда.

Конни пожала плечами:

– Преступники совершенствуются. Они адаптируются, оттачивают свои навыки, прибегают к более эффективным методам… Но такой качественный рывок? Это примерно то же самое, как если бы человечество в течение жизни одного поколения перешло от жизни в пещерах к возведению небоскребов.

– Вы думаете, это невозможно?

– Я думаю, что это маловероятно. Насильник сначала демонстрирует женщинам свои гениталии. Мужчина, убивающий свою партнершу, в течение какого-то времени ведет себя агрессивно. Но это… – Конни показала на фотографии спальни Анджелы Ферникрофт, – говорит о неумелости, так вел бы себя дилетант. Это напоминает первое преступление психически ненормального подростка. И, тем не менее, Элспит Данвуди исчезла без следа. Каким же образом преступник так быстро проделал путь от А до Я? Между убийством Анджелы и похищением Элспит что-то произошло, что-то изменилось, и дело тут не просто в ошибках. – Конни сложила руки на груди и покачала головой. – А тут еще эта двадцатифунтовая банкнота. Вы читали то дело?

– Да, читал. Там мало фактов, ведь у полиции не имелось подтверждения того, что было совершено преступление. Крики, которые якобы слышала свидетельница, могли быть результатом нервного срыва, наркотического состояния, свары между двумя бездомными по поводу территории или пожитков. В том, что пожитки были брошены, также нет ничего необычного, такое бывает. Мы не знаем, что именно произошло, не говоря уже о том, что отсутствовало даже заявление в полицию.

– Однако в деле фигурирует та же самая ДНК, – стояла на своем Конни.

– У вас есть теория? – спросил Барда.

– Мужчина, которого мы ищем не первый год, живет в Эдинбурге или где-то неподалеку. Пять лет назад он был уже достаточно взрослым, чтобы бродить по улицам в одиночку, стало быть, сейчас ему по меньшей мере двадцать три – двадцать пять лет. Он хорошо знает город. Эдвокейтс-Клоус – это переулок, частично проходящий под зданиями. Если он тебе не знаком, можно предположить, что на другом его конце находится тупик. Думаю, что-то в нашем преступнике нагнало на ту бездомную страху. Такие бродяжки быстро выучиваются распознавать опасность.

– Позвольте мне сыграть роль адвоката дьявола, – сказал инспектор. – Почему вы так уверены, что этот мужчина не мог просто оказаться не в том месте и не в то время?

Конни расплылась в улыбке:

– Вы нравитесь мне, Броуди Барда. Вы задаете вопросы, дающие мне возможность блеснуть. Почему я не считаю, что этот человек просто оказался не в том месте и не в то время? Главное тут – это его слюна на банкноте. Мы оставляем свою ДНК всякий раз, когда касаемся чего-нибудь. Например, мы повсюду оставляем невидимые пятна, если не моем руки после туалета.

– О боже, – пробормотал Барда.

– Да ладно, смиритесь. Я упомянула это не просто так. Одно дело ДНК, полученная из следов крови, для этого может существовать более безобидное объяснение, чем вы думаете. Другое дело слюна – она может говорить о волнении, о психической травме. Ее наличие на столовых приборах понятно, ее присутствие на кончике ручки также не вызывает удивления. Ее бывает много и в ванной, где она попадает на раковину с зубной щетки. Но на банкноте? Ни один взрослый человек, находящийся в здравом уме, не понесет в рот такую грязную вещь, на которой полно микробов. Значит, этот малый брызгал слюной, когда говорил.

– Он был расстроен… – предположил Барда.

– Именно так, расстроен. А возможно, что он был зол, что он сыпал обвинениями, что он был перевозбужден. Люди редко выделяют слюну, разговаривая нормально. Правда, она выделяется, когда двое дерутся или целуются. Известно ли вам, что, если я сейчас поцелую вас в губы, из моего рта в ваш попадут восемьдесят миллионов микроорганизмов?

– Пожалуйста, не надо.

– Зануда! В общем, как-то так, но у меня есть еще один вопрос.