Музыка Макса. 1. Табулатуры

– Добавь сгущёнки, – предложила я выход из ситуации.

– Я уже насыпал сахара, – продолжал ныть Макс.

– Возьми мой.

Макс вздохнул, но чашками меняться не спешил, я понимала, что он просто встал, как обычно не с той ноги и решил сорваться на мне. Я открыла холодильник, чтобы достать сгущёнку.

– Позвонила бы мне, я бы купил, – не унимался Макс.

– Я не знала, что молоко закончилось, – сказала я в своё оправдание, рассеянно шаря глазами по полкам холодильника.

– Ты вообще, хоть что-нибудь знаешь? – злобно протянул Макс.

Я вскипела тоже. Что Макс себе позволяет? Вдруг мой взгляд остановился на пакете с молоком, который лежал на самой нижней полке. Макс был выше меня, он просто его не увидел, потому что ему было лень немного наклониться. Я взяла пакет в руку.

– Макс, – позвала я его.

Макс нехотя повернул ко мне голову. В этот момент я со всей дури швырнула в него молоко и со злостью захлопнула холодильник. Всё произошло очень быстро, Макс не успел среагировать. Пакет прилетел ему в спину. От удара он лопнул, заливая Макса и всю кухню молоком. Макс даже не вскочил с места, он просто вытер ладонью мокрое лицо и с совершенно невозмутимым видом смотрел теперь на меня.

– Пейте, не обляпайтесь! – бросила я, поражаясь его самообладанию, и вышла из кухни.

Побоявшись новой волны гнева Макса, я моментально свалила из дома в университет. Конечно, кидаться молоком было не самым умным моим поступком, и я не рассчитывала на то, что пакет порвётся, поэтому планировала вечером всё же извиниться перед Максом. За такое можно было лишиться не только комнаты, но и самого Макса.

Вернувшись с пар, я думала, что в кухне меня ждёт грандиозная уборка, а мои вещи уже собраны. Каково же было моё удивление, когда я обнаружила полнейший порядок и крупную денежную купюру на столе с запиской: «на молоко». Поначалу я собралась проигнорировать эту записку. Если Макса что-то не устраивает, пусть ищет себе другую домработницу. Внезапно меня посетила, довольна смелая, я бы даже сказала безумная идея. Я схватила деньги со стола и пошла в магазин. Вернулась я с двумя огромными супермаркетовскими пакетами, полными молока. Я купила столько, сколько смогла унести. Человеком я всё же была практичным, поэтому молоко выбрала с большим сроком годности. Мне очень хотелось видеть лицо Макса, когда он откроет холодильник, доверху забитый пакетами с молоком, но он пришёл поздно, когда я уже спала. Утром я его тоже не застала. Зато под своей дверью обнаружила огромного мягкого игрушечного медведя. Не умеющий признавать свою неправоту, Макс, таким образом, пытался извиниться. Я затащила извинительного медведя в свою комнату, решив простить своего соседа. Совершив столь несвойственный мне поступок, я решила, что это просто прорисовывается мой характер. Знать, что он хотя бы есть, было приятно, как и то, что Макс не только оставил мою выходку безнаказанной, но и поощрил извинительным подарком.

Всё, что теперь делал Макс – это покупал продукты по написанному мною списку и то, предпочитая делать покупки вместе со мной после работы. Выглядело это примерно так: Макс совершенно безынициативно вёз тележку по магазину, а я складывала в неё всё что нужно. Потом он рассчитывался на кассе, захватив жвачку и, с чувством выполненного долга, нёс покупки до машины. После истории с молоком, Макс был со мной всегда сдержан и терпелив, он не выказывал своего раздражения, если я забывала что-то купить или нам приходилось возвращаться с полной тележкой через весь магазин обратно за какой-нибудь мелочью. Макс отлынивал о домашних дел не нарочно. У него был такой плотный график, что он составлял его на два месяца вперёд. В нём не было места для дружеских попоек, просмотров сериалов и прочих мирских радостей. И уж тем более не было времени на уборку. Так я оправдывала сама себе некоторую неряшливость Макса. Раздеваясь, он бросал одежду прямо на пол, а после душа оставлял на полу мокрые следы не только в ванной, но и в коридоре, шлёпая мокрыми ногами по линолеуму.

Когда я видела его утром, Макс был всегда молчаливым и сонным, от хронического недосыпа, а на работе общаться не было времени. Очень редко Макс приходил пораньше, и мы ужинали вместе. Мне эти моменты были очень дороги. Мы пили алкоголь, который помогает выспаться, так говорил мне Макс, разговаривали о какой-нибудь ерунде, спорили.

Спорить Макс любил. Он всегда с пеной у рта отстаивал свою позицию и учил меня жизни. Когда у него заканчивались аргументы, он просто обрывал спор фразами: «Ты девушка, тебе не понять» или: «Ты ещё маленькая, чтобы рассуждать об этом». После этого я понимала, что спор выигран мной, но вкуса победы я не чувствовала. Последнее слово Макс предпочитал оставлять за собой. Эти диктаторские замашки мне были знакомы по поведению отца, который тоже любил, чтобы всё было так, как хочет он.

Если времени не хватало, Макс мог с легкостью пожертвовать своим сном. Я не знаю, насколько были важными те самые дела, из-за которых он приходил под утро, или не ночевал дома, но я его об этом не расспрашивала, догадываясь, что тратил он своё драгоценное время на женщин. Чаще всего он возвращался ближе к полуночи, я ещё не спала в это время, зубрила конспекты или готовила рефераты, но даже если у меня в комнате горел свет, он никогда меня не тревожил. Больше всего бесило, когда он приходил с Анькой и они полночи трахались, а она визжала как порноактриса со стажем. Меня это жутко раздражало, я зажимала руками уши и, собрав всю волю в кулак, продолжала заниматься.

Наш союз с Максом был выгодным и плодотворным. Максу не нужно было париться по поводу быта, а мне платить деньги за жильё. При этом мы никоим образом друг другу не мешали, живя каждый своей жизнью.

Так прошел месяц. Отец так ни разу не позвонил. Все новости о нём я узнавала от бабушки. Мы встречались каждую неделю. Один раз она предлагала мне взять деньги, но я отказалась, рассказав, что работаю на автомойке. От неё я узнала, что отец звонил в университет, справляясь о моей успеваемости. Узнав, что всё в порядке, и что я не прогуливаю пары, отец немного успокоился.

Рабочий день был в самом разгаре, но шёл дождь, поэтому клиентов на мойке было немного. Я вышла в бокс, после небольшого чаепития и остолбенела, увидев «Фольксваген» отца, заезжающий внутрь. Он вышел из машины, сказав мастеру, какие услуги хочет получить и подошёл ко мне.

– Ну, привет! – поздоровался он со мной, приобняв за плечи.

– Как ты меня нашёл? – удивилась я. Бабушке адрес мойки не говорила.

– Ты забыла, где я работаю? – ответил отец. – Мы можем где-нибудь поговорить?

Я набросила теплую рабочую куртку, и мы вышли на улицу. Отец поинтересовался, как у меня дела. Больше всего его волновали две вещи: мои успехи в учебе и есть ли у меня парень. Мы спокойно беседовали ровно до того момента, пока разговор не зашёл о моем возвращении домой.

– Ну, повыделывалась и будет, – уговаривал меня отец. – Да, ты доказала, что можешь жить самостоятельной жизнью. Я признаю, что немного погорячился. Давай всё забудем.

– Папа, мне нравится жить так, как я сейчас живу. У меня, правда, всё хорошо.

– Да мне мать всю плешь проела после твоего ухода! – признался отец. Он опять начал на меня орать, размахивая руками. – Я для этого тебя растил, чтобы ты машины мыла? Это занятие не для тебя.

– Все студенты где-нибудь подрабатывают, – возразила я.

В ярости отец схватил меня за плечи и начал трясти.

– Ты что, совсем не слышишь, что я говорю? – кричал он. – Ты же…

Он не успел договорить, возникший из ниоткуда Макс очень грубо оттолкнул его от меня с такой силой, что отец едва не упал. Одним движением руки, он задвинул меня за свою спину. От возмущения отец выпучил глаза и судорожно ловил ртом воздух. Слова застряли у него на языке.

– Ах ты, щенок! – воскликнул отец, когда к нему снова вернулась способность говорить. Он сжал кулаки и двинулся в сторону Макса.

– Нет, папа! – закричала я, и встала между мужчинами, растопырив руки в стороны.

– Это твой отец? – недоверчиво произнес Макс, не сводя глаз с противника.

– Да! Прошу вас прекратите немедленно! – умоляла я.

Мужчины стояли, испепеляя друг друга взглядом. Постепенно их пыл поутих.

– А ну, пойдём-ка, поговорим! – предложил отец.

Он махнул Максу рукой, отзывая в сторону. Тот медленно последовал за ним.

– Макс, нет! – попыталась остановить я его.

– Всё хорошо, – произнес он. Я испуганно вцепилась в его куртку руками. Мне не хотелось, чтобы произошла драка. – Иди в бокс! – резко сказал Макс. Это прозвучало, как приказ. Я медлила. – Я сказал, иди! – Теперь Макс на меня орал. – Живо!

Оглядываясь, я поплелась к входу, оставив Макса с отцом на стоянке. Заскочив внутрь, я прильнула к окну, наблюдая за каждым их движением. Драться, похоже, никто не собирался. Мужчины разговаривали, затем выкурили по сигаретке. Они вернулись, только когда мастер позвал отца, чтобы он забрал свою чистую машину.

– …Значит, я позвоню тебе, и мы назначим время, – мне удалось услышать лишь обрывок фразы, адресованной Максу отцом.

Макс кивнул, и они обменялись телефонами. Я подошла к машине, чтобы проводить отца.

– Может, хоть на ужин к нам придёшь? – с надеждой спросил отец.

Я поцеловала в щёку отца и молча кивнула. Он пожал руку Максу и сел в машину. Макс привлёк меня к себе, положив руку на плечо. Так мы стояли, пока следом за отцовской машиной не закрылись ворота.

– О чём вы разговаривали? – набросилась я с расспросами на Макса. От нетерпения я даже вцепилась руками в лямки его рабочего комбинезона.

– Сиденья он хочет почистить, – сухо сообщил Макс.

– И всё? – удивилась я.

– Ещё я пообещал о тебе заботиться. – Он гордо вскинул голову, убрал мои руки от себя и поправил комбинезон. – Ты не хочешь поработать? Твои коллеги на тебя уже косо смотрят.

Я приступила к работе, понимая, что узнать от Макса большего мне не удастся. Остаток дня я ломала голову, прокручивая в голове раз за разом детали ситуации. Я поразилась, с какой легкостью и рвением Макс бросился на мою защиту. Как было возможно, что его встреча с отцом, начавшаяся чуть ли не с мордобоя, закончилась рукопожатием? И как так вышло, что Максу пришлось дать такое странное обещание отцу? Всё это не укладывалось в голове. Это всё было странно, но это были реалии моей жизни.