Дыши мной

– Господи…

Иэн устало прикрыл глаза рукой, зажал переносицу. Будто на секунду выдохся. Джемма начала медленно опускаться назад в кресло. Первый пик миновал, но впереди второй, куда более страшный. Иэн уронил руку, вздохнул и, ни на кого не глядя, подошёл к креслу. Рухнул в него, откинулся на спинку и забросил пятку одной ноги на колено другой. На Джемму перестал смотреть будто специально. Интересно, что он думает? Скорее всего, ничего хорошего, и в этом его тоже трудно винить.

Алекс снова уткнулся в бумаги: вынул из папки, разложил на столе и поправил очки на носу. Джемма украдкой покосилась на человека в соседнем кресле. Он поставил локоть на подлокотник, оперся заросшей скулой о кулак. Стопа в кроссовке на джинсовом колене начала нервно ритмично дергаться.

А ведь Джем знала, что так будет. Готовилась. Вроде бы.

Престон не рассказывал сыну, что женился, и такой реакции стоило ожидать. Она слышала слишком много историй об Иэне, видела слишком много его юношеских фотографий, которые, правда, и вполовину не передавали поразительного сходства с отцом. Однако уже тогда она получила представление о том, какой он, младший Ройс. Парень, хлопнувший дверью «Дома на холме» в двадцать один и больше ни разу здесь не показавшийся. До сегодняшнего дня…

Алекс в очередной раз откашлялся и оторвал взгляд от бумаг. Время пришло.

– В общем… Я был знаком с Престоном много лет, поэтому позволю себе обойтись без формальностей, – сухо заговорил он, взглянув на Иэна поверх очков.

Тот никак не отреагировал. Ни поддакивания, ни вальяжного разрешения, ни взмаха рукой. Алекс тихо-тихо вздохнул.

– У вашего отца имелись только машина, эта гостиница и бизнес. Автомобиль отходит к вам, Иэн, – он вдруг отстранился от стола, рванул на себя верхний его ящик и запустил туда руку. На стол лег чёрный брелок с ключом. – Можете забрать прямо сейчас, оформлением бумаг займемся в ближайшее время.

Алекс подтолкнул брелок по крышке стола, однако Иэн снова не пошевелился. Его ресницы дрогнули, взгляд устремился на ключ, но тут же снова вернулся к лицу поверенного. Он не возьмёт внедорожник. Точно не возьмет.

– А вот дом… – снова заговорил Алекс. – Здесь сложнее. Престон решил поделить гостиницу пополам между вами двумя, – он на секунду стрельнул в Джемму взглядом, уложил ладони на разложенные на столе листы и подтолкнул теперь уже их. – Можете ознакомиться с бумагами…

Стопа в кроссовке со стуком опустилась на пол.

– Дом… – скрипучий голос понизился на октаву.

Иэн подался вперед и уперся локтями в колени. Чёрт. Это не к добру. Всё тело Джеммы непроизвольно напряглось, однако до Алекса, похоже, не дошло вообще ничего. Он только флегматично кивнул.

– Да.

– Поделить… – снова выронил Иэн.

– Да.

– С ней, – его каштановая голова мотнулась в сторону её кресла.

Теперь Алекс устало вздохнул.

– Да, Иэн. Но при условии, что вы проживёте здесь четыре недели, – он снял очки с переносицы и потер глаза. – Если же вам это неинтересно, дом отходит к Джемме целиком. Если вы уезжаете за пределы Камбрии во время срока, дом также отходит Джемме. У вас есть возможность съездить туда, где вы живёте сейчас, и взять всё необходимое, но как только вы возвращаетесь, месяц начинает капать.

Очки вернулись на переносицу, Алекс снова запустил руку в ящик и вынул оттуда еще один брелок, на этот раз на целой связке. Старый маяк с облезшей краской… Ключи от гостиницы, принадлежавшие Престону. В кабинете воцарилась гробовая тишина. Гробовая. Смешно. Джемма с опаской посмотрел в сторону младшего Ройса. Он как-то отстранённо, быстро закивал. Поджал губы, закусил нижнюю, быстро облизнул…

– Я понял, – вся его фигура резко крутанулась в кресле и подалась к Джемме. Она непроизвольно отшатнулась.

– Вот, значит, какие размеры любви, да, зайка?

Сердце забилось в бешеном ритме.

– Боже…

– Примерно с восьмикомнатную гостиницу с видом на море, – голос упал до низких рычащих частот, взгляд обжёг кожу. – Хорошая любовь, крепкая. Умница, зайка.

Она была готова к такому выпаду. Была. Но шея и щёки всё равно начали заливаться краской. Речь снова отнялась. Как так вышло, что при нём становится невозможным сказать хоть слово? Иэн несколько секунд всматривался в её лицо. Но вдруг резко оттолкнулся назад, вскочил из кресла и размашисто двинулся к двери.

– Поздравляю, ты выиграла приз, – рыкнул он на ходу. – В гробу я видал эту дыру.

И дверь кабинета громко хлопнула.

Вокруг снова стало ужасно тихо. Глаза Алекса за очками сделались большими и ошарашенными, Джемма тихо-тихо выпустила воздух из лёгких тонкой струйкой. Если бы Престон был жив, ему стоило бы устроить хорошую выволочку. Он должен был знать, чем всё закончится.

– Что ж… – голос Алекса тихо прошелестел по кабинету. – Очевидно, Престон умел размножаться почкованием… – он вздохнул, вяло уложил руки на стол и начал сгребать бумаги в стопку. – Я оставлю копию завещания, но не думаю, что мы снова увидим Ройса. Сожалею, что тебе пришлось это вытерпеть, Джем.

Какой заботливый. Проявить заботу раньше и быть чуть тактичнее он не подумал.

– Всё нормально, – Джемма выставила руку ладонью вперед. – Я в порядке.

– Ладно, – он кивнул. – Тогда я пойду, у меня еще дела.

– Я провожу.

– Не стоит. Тебе нужно побыть одной какое-то время.

Он устало поднялся, обошел стол и тихо вышел из комнаты.

Джемма осталась одна. Локти уперлись в колени, голова бессильно упала в ладони. Из лёгких вырвался длинный-длинный вздох. Напряжение этого дня вдруг свалилось на плечи тяжёлым камнем и придавило. А ведь она держалась, всё это время держалась. Почти не плакала. Продолжала держать гостиницу на плаву, занималась организацией кремации. И почти не плакала.

Но сегодняшний день, кажется, стал пиком. По телу прошла первая волна, и из груди стало выходить тихое завывание. Ладони мгновенно намокли от слез.

Престон. Дурак Престон. Чего он хотел добиться? Доказать ребенку, что здесь не так уж плохо? Привить любовь к «Дому на холме»? Будто он не знал Иэна! Резкого, колючего, упрямого. Настолько упрямого, что он, несмотря на постоянные ущемления отцом, без предварительной подготовки поступил в художественную школу, закончил её и самостоятельно встал на ноги. Сколько раз Джемма об этом слышала? Тысячи, наверное. Все старые альбомы с фотографиями были разрисованы карандашными набросками. Маяки, лодки, пирс, обрыв или просто следы пальцев, измазанных грифелем. Всё, что сохранил Престон, было в следах карандаша.

Иногда ей казалось, что она знает Иэна лично. Он продолжал жить в этом доме даже после того, как уехал с сотней фунтов в кармане и тремя вещевыми сумками на плечах. Эту историю тоже пришлось услышать не раз.

И вот он вернулся. Не тот мальчик с фотографий. Его длинные пальцы художника чистые – на них нет грифеля. Лицо повзрослело, на лбу уже пролегли морщины, а в речи оказалось столько горечи и неприкрытой агрессии, что это сметает с ног и уносит, заставляя собеседника хватать ртом воздух.

И к такому Джемма оказалась не готова. Она думала, что выстоит, но шторм в синих глазах смыл её с берега, как фигурку из песка. И это стало последней каплей. Она громко всхлипнула, задохнулась и всхлипнула еще раз. Выпрямилась и размашисто отёрла лицо ладонями. Слёзы полетели брызгами в разные стороны.

Однако долго здесь сидеть нельзя. В баре люди, и они предоставлены сами себе. Нужно идти туда и снова брать всё в свои руки, теперь единственные.

Волны крупной дрожи рождались где-то в солнечном сплетении, расходились по всему телу и заставляли его сотрясаться. И совсем не от пронизывающего до самой души ветра. Иэн привалился спиной к серой кирпичной стене и зажмурился. Не глядя поднял трясущуюся руку с сигаретой и сделал очередную длинную затяжку. Выпустил дым через нос. Ветер тут же развеял серое облако, будто его и не было.

Сколько он уже здесь стоит? Пять минут? Десять? Хилл вышел из дома вскоре после него, но даже не заметил Иэна, прислонившегося к кирпичной кладке. Быстро промчался к одной из машин на парковке, хлопнул дверцей и укатился, выбрасывая из-под колёс гальку. Пусть катится. Надутый ублюдок. Иэн снова сделал затяжку, выдохнул. Запрокинул голову, стукнулся о стену и уставился в серое небо. Тело снова передернуло.

Злость сдавила горло и не давала дышать нормально. Воздух проходил только с дымом и выходил с ним же.

Старый козёл хорошо подготовился к инсульту. Слишком хорошо. Приютил бродяжку, развлекся напоследок, придумал, как в последний раз загнать сына под каблук, и с чувством выполненного долга отошел в мир иной. Какой же извращенный план нужно было придумать! Какое извращенное чувство юмора иметь! Столько лет он пытался заманить Иэна в «Дом на холме»… Рассказывал, как здесь стало хорошо, как бизнес начал идти в гору. Иногда открыто предлагал приехать и начать заниматься гостиницей.

«Хватит скитаться по чужим квартирам, у тебя есть свой дом!»

«Ты же не можешь бегать от этого вечно, Иэн!»