Архив Тирха. Коготь Кулуфины. Том 1

– Грав, однажды я тебя убью, и ты сам будешь виноват, – она дружески ударила биста кулаком в плечо.

– О нет, – расплылся в улыбке Грав, северный бист, получивший прозвище Клыкарь за выдающуюся улыбку. – Я слишком толстокож для твоих уколов. Напомни, почему тебя зовут Ашри?

Элвинг лишь фыркнула, зная, что ответа приятель от неё и не ждёт:

– Потому что ашри-ашвинги маленькие, миленькие, ушастенькие птички…

Ашри закатила глаза, всем видом показывая, что шутка изжила себя не одно колесо Орта назад.

– Ушастенькие, а не ужасненькие, – уточнил Клыкарь и подмигнул.

– Ты невыносим, Гравмол Прави, – покачала головой элвинг.

– Невыносимо прекрасен, – ввернул Грав. – А ещё умён, силён, с отличным чутьём на тропы, пути и дела, что приносят прибыль…

– И проблем на пятую точку, – не осталась в долгу Ашри.

Бист пожал плечами:

– Это называется – приключения!

Ашри не смогла сдержать улыбку. С Клыкарём она была знакома с первого шага на Лантру, и благодарила судьбу, что бист появился в её жизни в самый тёмный час. Их дружба была крепка и практична, а большего и не требовалось… Разве что найти артефакт Древних или в одной из вылазок натолкнуться на рубиновую жилу. Потому-то время от времени элвинг и бист объединяли усилия, дабы нажить состояние или хотя бы оплатить харчи и постой.

– Как насчёт перекусить и обсудить дельце? – предложил Грав.

– Опять в «Синей пяди»? – Элвинг всплеснула руками.

– Отличное же место. – Грав обогнул торговца ракушками и нацепил на руку Ашри браслет. – Выбор блюд невелик, но и лишних ушей в этот час нет.

Ашри кивнула, сняла украденный браслет и ловко запустила в торговца, попав точно на одну из палочек с товаром. Перезвон раковин утонул в шуме улицы, за спиной фыркнул гвар, и элвинг увернулась от телеги. Кому-то повезло меньше, и толпа разразилась криками и бранью. Клыкарь ухватил за руку тощего паренька и рыкнул, ощерившись ему в лицо, забирая кошель. Незадачливый воришка вывернулся угрём и дал дёру, а Грав, взвесив на ладони почти невесомый мешочек, ловко опустил его в сумку молодой аллати, что пыталась уследить за двумя ребятишками и чуть не осталась без последних монет.

– Вэлла[1 - Вэл/Вэлла – уважительное обращение на Мэйтару], ваша сумка расстегнулась, – указал он.

Аллати обернулась, прижала треугольнички кошачьих ушей к макушке. Ашри подумалось, что эта бедная вэлла с тёмными кругами усталости под глазами и затравленным взглядом была ненамного старше неё самой. Элвинг тут же смерила взглядом двух детёнышей, совершенно не слушавших увещевания своей матери.

Пока аллати суетилась, проверяя содержимое сумки и поглубже пряча тощий кошель, бормоча благодарности, Грав опустился на корточки перед малышами:

– Слушайтесь Вэллу, иначе громовые птицы унесут вас и скормят своим птенцам, – напустив на себя устрашающий вид, сказал Клыкарь и добавил чуть тише, так чтоб слышали его лишь они: – А если птицы замешкаются, я вас сам продам на жаркое демонам.

Малыши оторопели, прижались друг к другу, послушно взялись за ручки и засеменили следом за матерью.

Ашри ухмылялась, наблюдая за происходящим:

– Какой честный вор, – элвинг махнула в сторону семейства. – Но зря старался, ставлю «ланьку»[2 - На Тхару приняты к хождению монеты разного номинала, получившие названия от изображённых символов государств, вошедших в Большой Мир: медные «улитки» (Архипелаг), бронзовые «шестерёнки» (Скала Рок и остров Грома), серебряные «ланьки» (Северные земли), «огоньки» из электрума (Парящие острова Силурии), золотые «драконы» (Империя Дракона). 1 «дракон» = 10 «огоньков» = 100 «ланек» = 1000 «шестерёнок» = 10000 «улиток».], она не успеет до следующего корабля дойти, как её обчистят.

– Я этого уже не увижу, – пожал плечами Клыкарь.

– Держи, – в руках Ашри блеснул серебряный тигролк на остром лезвии булавки-ножа. – Помогая другим, о себе не забывай.

Грав хлопнул по кожаному жилету, где был приколот амулет, и нащупал пустоту:

– Когда успела только, – поворчал он, забирая и пристёгивая к жилету, напротив сердца, клыкастую морду с изумрудными глазами.

* * *

Несколько поворотов, и они вынырнули из бурного потока тхару к небольшому дворику, где журчал фонтан морвингов. Грав давно заметил, как дорога словно сама приводит Ашри сюда, будто лишь для того, чтобы элвинг украдкой бросила монетку в хрусталь воды, и на миг задержала взгляд на застывших в камне морских существ. Наполовину рыбы, наполовину тхару – они были столь искусно выточены, что, казалось, моргнёшь, и старая сказка оживёт.

Ни разу Ашри не остановилась, но всякий раз Грав замечал мимолётную тень, скользящую по лицу элвинг. Каждый раз и именно тут. Лишь миг и затем всё возвращалось на круги своя. Тьма отступала, уползая в бездну рассечённых зрачков.

Монеты бросали в фонтан те, кто потерял в море кого-то дорогого: плата морвингам, чтоб присмотрели на дне океана за душами, сгинувшими в пучинах Овару. И стоило ли удивляться, что у Ашри было за кого просить, ведь она провела целый оборот Орта на вольном корабле, а за такой срок могло случиться всё что угодно. Клыкарь уважал простое правило: не лезь в душу другого, если не готов вывернуть в ответ свою. Но в этот раз слова сами собой сорвались с языка:

– За кого просишь?

Ашри вздрогнула и будто очнулась ото сна. Большими фиолетовыми глазами она посмотрела на Грава и неожиданно ответила:

– За друга. За наставника. За предателя.

Она не усмехнулась, как обычно бывало, стоило ей коснуться прошлого. Не спряталась за улыбкой как за щитом. Слова эти были тяжелы, как камни, расстаться с которыми она не была готова, но и сил нести их тоже больше не было.

Не успел Клыкарь ответить, как Ашри развернулась и пошла дальше, и уже через несколько шагов всё стало как прежде, будто и не было тени и слов-камней. Но Клыкарь не мог отделаться от странного чувства: будто на краткий миг тоска элвинг коснулась его сердца, а кроме холода утраты, было в ней ещё что-то…

Искра ярости вспыхнула в янтарных глазах биста, злость от бессилия, что он не мог вытравить этот холод из глаз Ашри, снять тяжесть груза с её плеч, стереть того, кто в посмертии причинял ей боль…

– Ну, ты идёшь? – оглянулась Ашри. – Или решил обчистить морвингов?

– Было бы ради чего портки мочить, – фыркнул Клыкарь.

* * *

Солёный бриз нёс прохладу. Чем дальше от порта, тем меньше была его сила, но присутствие Овару чувствовалось везде: от карнизов домов, чьи водостоки украшали затейливые морские гады, до разноцветной гальки, утопленной в стенах зданий. На каждом шагу попадались лавки, торгующие дарами лазурных пучин, а названия на вывесках трактиров и постоялых домов неизменно отражали то, что издревле кормило Лантру – море. «Синяя пядь» не была исключением.

Скромный кабак: восемь столов по числу лучей Южной путеводной звезды, да стойка, за которой протирал кружки рослый бист. Хозяин Пяди был гротескно велик: квадратные плечи, бугры мышц и обломанные рога – словно лишь для того, чтобы не царапать низкий потолок.

– Доброй ловли, Урл. – Грав приложил руку к сердцу и окинул взглядом заведение. – Чем сегодня богат?

Зал был пуст. «Синяя пядь» надёжно пряталась в лабиринте улочек, чтобы случайный путник не нашёл её. Зато для своих здесь всегда были стол и обед.

– Вчерашний сог и сегодняшний тун, – пробасил Урл, разливая вино по кружкам и разбавляя его водой. – Досидите до полудня, будут кольца морского червя.

Клыкарь вопросительно глянул на Ашри, которая разглядывала фигурки крохотных синих кракенов, выставленных на тоненькой полочке за головой Урла, почти под самым потолком.

– Давай две порции туна и кусок рыбины, что висит за спиной хозяина, – пожала плечами элвинг. Она помнила, что Клыкарь терпеть не мог сога, а для неё любая рыба – пахла рыбой.

Грав лишь развёл руками. Урл хмыкнул и отступил на шаг. За его спиной, в тени у колченогой лестницы, что вела на второй этаж, висела кварта[3 - Кварта – четыре, распространённая мера счета на Мэйтару.] свежих нетронутых рыбин.

– Ночью завялил улов Варугу. – Урл снял одну с крюка.

Варугу был его брат, рыбак, поражающая противоположность: невысокий, жилистый, юркий и ступающий на землю так редко, словно боялся подобно морскому гонцу из детской сказки обжечь подошвы ног. Урла же невозможно было затащить на лодку. «Ни на пядь!» – протестовал он, стоило лишь заговорить о большой воде. Потому его кабак и прозвали «Пядь Урла», а посетители шутки ради стали приносить разные морские побрякушки: если Урл не шёл в море, то море само шло к Урлу. И так вышло, что, не сговариваясь, все старались добыть сувениры под цвет моря – синие. И в один момент это стало традицией, а название так плотно вросло в балки стен, что, скрипя зубами, Урл снял старую вывеску «Сытый кот» и повесил «Синяя Пядь».