Белый юг

Окруженное золотыми волосами, ее лицо казалось очень бледным.

– Меня? – спросил я. – Зачем?

– Ты уже принял решение? Ты будешь командовать «Тойром III»? – Ее глаза глядели почти умоляюще.

– Да.

– Милостивый Боже! – вздохнула она. – Если бы ты отказался, нам пришлось бы вызывать человека из Англии. Я бы не выдержала долгого ожидания.

– Извини, – сказал я, представив, что означали для нее даже несколько часов.

Она повела меня наверх, в номер Блэнда. Услышав мой ответ, он кивнул.

– Все устроено. Я знал, что вы не откажетесь.

Он взял трубку телефона и вызвал такси, а также договорился о том, чтобы багаж спустили вниз.

– Да, мистер Бономи и мистер Вайнер тоже едут с нами. И мистер Крейг, номер 404.

Положив трубку на место, Блэнд повернулся ко мне.

– Сложите свои вещи, Крейг. Мы отправляемся сегодня ночью.

«Тойр III» стоял на внутренней стоянке гавани. Он был выкрашен в черные и серые тона, его нос был специально укреплен для прохождения сквозь льды, а вооружение, которое обычно возвышается над палубой корвета и придает ему грозный вид, отсутствовало. Его обводы казались более плавными, хотя нижняя палуба юта все еще сохранила формы военного корабля. Теперь это было узкое, быстроходное и очень мощное буксирное судно. С трапа к нам спустились двое матросов, чтобы принять багаж. Это были крупные, бородатые парни.

– God dag[5], – пробормотали они, проходя мимо нас.

Оказалось, что все матросы – норвежцы. К счастью, главный механик был шотландцем. Он постучал в дверь моей каюты.

– Меня зовут Макфи, – произнес он с шотландским акцентом. Это был невысокий человек с жидкими, песочного цвета волосами. Он протянул влажную руку.

– Я Крейг. Замещаю Садмена.

Его лицо оживилось.

– Господи Иисусе! – воскликнул он. – Еще шотландец. Здесь во всей флотилии не сыскать ни одного шотландца, который мог бы взойти на мостик. Вы единственный. Все остальные капитаны – норвежцы.

– Мое назначение временное. – Я не смог сдержать улыбку, видя его волнение. – Надеюсь, у вас найдется немного виски, чтобы мы могли отпраздновать наше знакомство?

– О да, у меня немножко припасено… – Он бросил на меня быстрый взгляд. – А вы справитесь с такой посудиной? Надеюсь, что да, – ведь это бывший корвет, и для океана он песчинка, особенно когда пойдут льды.

– Не стоит волноваться, Макфи. Я командовал корветом.

– О, это очень хорошо. Что до меня, то я плавал только на больших судах.

– Мы поговорим об этом потом. А сейчас скажите, как тут с топливом и водой.

– Цистерны полны.

– Значит, все готово?

– Да, мы готовы были отправиться еще сегодня утром.

– Отлично. Как только получим сигнал от полковника Блэнда, сразу выходим. Кто-нибудь из команды говорит по-английски?

– Большинство знает пару слов.

– В таком случае пришлите мне в рулевую рубку лучшего из тех, кто знает английский.

– Есть, сэр.

Он развернулся, чтобы уйти, но я остановил его.

– Макфи, когда судно мыли в последний раз? Здесь тяжелый запах.

– О, это все киты, – усмехнулся он. – Если вы побываете на борту китобойного судна, то перестанете обращать внимание на запах.

– Не очень-то он приятный.

– То ли еще начнется, когда судно будет буксировать гниющие туши. Вы не будете чувствовать ничего, кроме вони карболки.

Когда он ушел, я поднялся в рулевую рубку. Ее отстроили заново в соответствии с новым назначением. Я посмотрел на кормовую палубу. Сквозь краску кое-где проступали пятна ржавчины, и вид у судна был грязноватый. Но верповальные тросы были аккуратно уложены в бухты, смазаны и вычищены. И хотя на флоте бухты укладывают по-другому, здесь это было сделано тоже искусно.

Кто-то хлопнул меня по руке.

– Hr directör[6], – услышал я.

По трапу поднимался Блэнд.

– Ну как, освоились? – поинтересовался он, войдя в рубку.

– Да, спасибо, – ответил я.

– Тогда пойдемте в штурманскую рубку, я покажу вам местонахождение «Южного Креста».

В рубке он нашел нужную карту.

– Судно вот здесь, – сказал он, тыча пальцем в точку, которая находилась примерно в трехстах милях к вест-зюйд-весту от Сандвичевых островов.

Я отметил эту точку карандашом.

– Оно движется на юг. Ид сообщил, что вокруг много льда, а погода ухудшается. Точные координаты мы определим завтра. Вы уже встретили главного механика? – спросил Блэнд. – Он шотландец.

– Да, я только что разговаривал с ним.

– Двигатели в порядке?

– Да.

Он кивнул.

– Наши местные агенты все уладили. У меня есть все необходимые документы. Вы можете выходить, как только будете готовы. Буксир требуется?

– Я никогда не покидал порты на буксире, – ответил я.

Он схватил меня за руку.

– Нам следует ладить друг с другом, – сказал он и тяжело стал спускаться по трапу на палубу.

Какое-то время я не двигался, глядя сквозь переплетение кранов на теплое, усеянное звездами небо. Мои ладони вспотели. Я немного нервничал. Чужое судно и чужая команда. А там, далеко на юге, были паковые льды и целая флотилия судов, чьи действия были мне непонятны.

Я услышал звук шагов по трапу и обернулся. Это был матрос.

– Капитан Крейг? – проговорил он с норвежским акцентом. – Макфи велел мне явиться к вам.

– Хорошо. Мне нужен человек, который бы переводил остальным мои команды.

– Ja[7]. – Он кивнул большой бородатой головой. Его глаза сверкнули под сальным козырьком кепки. – Я говорю по-энглески хорошо. Я два года на американских судах. Я говорю хорошо.

– Отлично. Помогай мне и повторяй мои приказы по-норвежски. Как твое имя?

– Пир, – ответил он. – Пир Солхейм.

Я велел ему найти рулевого и договориться о вахтах. Рулевой оказался плотным приземистым человеком. Он не шел, а катился словно маленький бочонок.

– Да, капитан, – окликнул он меня, и я увидел, что он расставил людей на перлинях[8] и кранцах[9]. Забортный трап почти полностью был уже перенесен на борт.

– Двигаемся вперед, – скомандовал я.

Солхейм повторил. Тяжелые перлини втащили внутрь. Во рту у меня пересохло. Прошло ужасно много времени, прежде чем я скомандовал:

– Медленно вперед!

Не успел Солхейм повторить за мной, как из машинного отделения раздался сигнал. Рулевой все понял.

– На корму!

Я следил за уборкой перлиней, слушал доклады о выполнении команд, а тем временем расстояние между судном и причалом все увеличивалось. Я дал команду «право руля!» и смотрел, как нос судна разворачивается. Корма даже не коснулась бетонного причала. Матросы стояли у кранцев, наблюдая за тем, как ускользает причал, затем повернули головы в сторону капитанского мостика. Внезапно я почувствовал, как ко мне вернулась былая уверенность.

– Внимание, когда судно пойдет вперед! – сказал я, а нос уже глядел в сторону гавани. – Вперед!

Двигатели равномерно зашумели. Пол под моими ногами мягко завибрировал. Из темноты вынырнули бетонные стены устья гавани. Мы вышли из Тэйбл-Бэй.

Неожиданно рядом кто-то произнес:

– Приятно увидеть моряка за работой.

Я обернулся – передо мной стояла Джуди, закутанная в шубку. Она улыбалась. Я вспомнил о тех временах, когда управлял своим старым корветом. А сейчас я был бы готов отказаться от годового заработка ради улыбки и присутствия хорошенькой девушки у меня на мостике. Краем глаза я заметил, как на корме неожиданно возникла тучная фигура Блэнда – он направлялся к своей каюте.

– Мы немного испугались – вдруг у тебя возникнут трудности при выходе из гавани, – сказала Джуди.

Я усмехнулся.

– Думаешь, я мог бы во что-нибудь врезаться?

– Ну, ты же понимаешь – о том, что ты командовал корветом, мы знаем только с твоих слов. – Она улыбнулась. – Но сейчас я могу сообщить тебе, что команда целиком и полностью доверяет новому капитану.

– Спасибо, – ответил я. – Это слова Блэнда или твои?

Она снова улыбнулась.

– Я всего лишь, как говорится, «дочь команды». Это сказал председатель компании. Он решил, что тебе будет приятнее, если эти слова передам я.

Я заглянул ей в глаза.

– Ну а ты как сама думаешь? – спросил я.

– Мудрая женщина скажет совсем не то, что думает, – ответила Джуди с легкой улыбкой.

И вдруг, словно догадавшись о том, какая мысль пронеслась у меня в голове, она развернулась и, бросив короткое «спокойной ночи», вышла из рубки.

Какое-то время я стоял не двигаясь, глядя на звезды и разыскивая сверкающее созвездие Южный Крест. Капские горы казались темной тенью, на фоне которой сверкали огни города.

– О’кей, кэпитейн? – спросил рулевой, кивая в сторону нактоуза[10]. Он встал на курс 50 градусов зюйд-вест.

– Да, – сказал я и похлопал его по плечу. Позднее, прокладывая курс, я обнаружил, что парень вел судно с точностью до трех градусов.

Весь следующий день мы шли по курсу зюйд-вест со скоростью тринадцать узлов; вокруг было синее, спокойное море, на небе сияло летнее солнце. Утром я отправился на проверку судна и прихватил с собой рулевого; я был очень удивлен, обнаружив палубы, политые из шлангов, вычищенные столы в кают-компании, сверкающий камбуз и матросов, которые все время были чем-то заняты и любые мои слова встречали неизменной улыбкой. Когда мы добрались до машинного отделения, я сказал Макфи:

– Все почти так же, как на флоте.

Он усмехнулся и провел грязноватой рукой по свежевыбритым щекам.

– Не обольщайтесь, сэр. Это все-таки буксирное судно, а не корвет. Они будут играть по правилам пару-тройку дней. До них уже донесся слух, что вы не китобой, а военно-морской офицер. А большинство из них служили на флоте во время войны. Они от души повеселятся, когда узнают, что у них была проверка.

Я почувствовал, как кровь бросилась мне в лицо.

– В таком случае проверок больше не будет, – сказал я коротко.

– О, это только развеселит их. Вот будет разговоров, когда мы доберемся до «Южного Креста», – как ими командовал британский офицер, как он проверял их, а они вставали по стойке смирно. – Он подмигнул. – Это развеселит их, – повторил он, а затем взволнованно добавил: – Вы не обиделись на то, что я немножко объяснил вам правила игры?

– Нет, конечно, – ответил я.

Просматривая позже список членов команды, я обнаружил там одно имя, которое привлекло мое внимание, – доктор Уолтер Хоув. Я вызвал по переговорному устройству Макфи.

– Что это за доктор Хоув и почему я его до сих пор не видел? – спросил я. – Он питается вместе с офицерами?

– Да, но мы тоже видим его в кают-компании не слишком часто, – раздался в трубке голос Макфи. – Он самый большой пропойца во всей флотилии. Это точно. Зато он все знает о том, что делают киты. Он ученый, работает на «Южную антарктическую компанию» с войны. Конечно, он временами очень докучает, но, когда узнаете его, вы поймете, что он неплохой.

Знакомство с доктором произошло в тот же вечер. Я сидел в рулевой рубке, потягивал кофе и закусывал сэндвичами, затем спустился к себе в каюту, надел шлепанцы и решил отдохнуть за бутылкой виски, которую нашел в рундуке Садмена. В этот момент открылась дверь, и на пороге возник человек.

– Мое имя Хоув.

Он стоял в дверном проеме, слегка покачиваясь и в нерешительности уставившись на меня выпученными, налитыми кровью глазами. Это был высокий человек, заметно сутулый; голова состояла словно из одного лба без всяких признаков подбородка. На шее торчал острый кадык, который судорожно ходил вверх-вниз, как будто Хоув пытался что-то проглотить. Он вперился глазами в бутылку.

– Вы не возражаете, если я сделаю глоток? – спросил доктор Хоув.

Он вошел в каюту, и я заметил, что каблук на левом ботинке у него выше, чем на правом. Он не хромал, но из-за того, что одна нога у него была короче другой, двигался как-то боком, словно краб, и при этом все время взмахивал правой рукой, словно удерживая равновесие.

Хоув уселся на мою койку и провел пальцами по истрепанному, несвежему воротнику, как будто он сдавливал ему шею. Я налил виски и протянул ему стакан. Виски исчезло в мгновение ока – как дождевые капли исчезают в песке.

– Так-то лучше, – произнес он, и его губы растянулись в проказливой улыбке. – Я гадкий, да. О, не стоит стесняться. Я смешон, когда пьян. – Он замолчал, а затем добавил: – А пьян я почти всегда.

Он наклонился вперед, все больше возбуждаясь.

– Гадкий утенок. Так меня называли мои сестры. Пропади они пропадом! Чертовски трудно начинать жизнь с того, что тебя высмеивают твои сестры. К счастью, мать жалела меня, и к тому же у нее были деньги. Я начал пить, когда достиг половой зрелости.

Он издал смешок, влез с ногами на постель, улегся на спину и закрыл глаза. Его одежда выглядела так, будто он спал в ней.

– Чем вы здесь занимаетесь? – спросил я.

– Чем занимаюсь? – Он открыл глаза и, прищурившись, уставился в потолок. – Моя работа состоит в том, чтобы говорить им, куда летом идут киты. Я биолог, океанограф, метеоролог – все в одном лице. Это почти то же самое, что гадать на кофейной гуще. Мне стоит сказать, что в воде есть планктон, и меня сразу называют ученым. Любой из старых скиттеров мог бы делать то же самое с помощью своей интуиции. Только не говорите Блэнду. Я торчу на этой работе с войны и не хотел бы ее потерять.

Предупреждая возможную насмешку, я сказал:

– Я ничего не смыслю в китобойном деле, как вы, наверное, догадываетесь. Что такое планктон и кто такие скиттеры?

Он издал какой-то кудахтающий звук, повернулся и, ухмыляясь, взглянул на меня.

– Планктон – это пища моря. То, чем питаются финвалы. О господи, поехали.

Он сел и недвусмысленным жестом протянул мне стакан. Я налил ему виски.

– Существует два главных подотряда китообразных, – произнес он с притворной важностью школьного наставника, – у одних есть зубы, а у других – китовый ус. Например, кашалот питается кальмарами, которых достает с океанского дна. У финвала рот полон роговых пластин – китового уса, он питается планктоном, который похож на крошечных креветок. За один присест он заглатывает тонн двадцать воды, а затем пропускает ее через свои пластины, словно через сито. Вода выходит, а планктон остается. Чтобы кит весом в восемьдесят тонн смог выжить, ему необходимо огромное количество планктона, – добавил Хоув. – Мы в основном ловим финвалов. А чтобы найти их, нужно найти планктон – что я и пытаюсь делать, определяя его наличие по температуре воды, течениям и так далее.

– А скиттеры? – спросил я, когда он замолчал.

– Скиттер – это капитан, или шкипер, маленького китобойного судна. И тот, кто работает на гарпунах, тоже скиттер. Но иногда мы называем их канонирами.

Он снова лег на спину, словно утомился от этого краткого изложения. Мы помолчали с минуту, я пытался придумать тему, которая бы интересовала нас обоих.

– Что-то странное с Нордалом, – неожиданно произнес Хоув. Секунду назад я подумал о том же. – Это был удивительный человек.

Я вспомнил, как Джуди говорила то же самое.

– Так же думает и его дочь, – сказал я.

– К черту его дочь! – раздраженно воскликнул Хоув, приподнимаясь на локте. – Маленькая шлюха, которая влюбилась в такое дерьмо, как Эрик Блэнд, не имеет права называть Бернта Нордала своим отцом.

– Не кричите. Блэнд может услышать вас.

– Хоть бы Блэнд понял, каков на самом деле его сын! – заорал он со злостью.

– А чем он, собственно, плох? – спросил я.

Хоув сел на койке, свесив ноги и покачивая ими.

– Ничем, – ответил он, – за исключением того, как устроены его мозги, – произнес он резко. – Блэнд – дурак, если он думает, что сумеет передать свое дело сыну, отправив его на промысел китов. Все, о чем думает Блэнд, – это деньги. А вот Бернта Нордала интересовал сам промысел. После войны он и Блэнд основали «Южную антарктическую компанию». Нордалу было поручено управление судном. У нас того, кто отвечает за промысел и все действия на судне, называют управляющим. Четыре сезона мы ловили столько китов, сколько никто не ловил. Почему? Потому что я знаю, где находится планктон? Потому что у скиттера хорошая интуиция? Нет. Потому что старик Бернт Нордал просто чуял китов. И нашей фактории киты обходились намного дешевле, чем другим. И все потому, что парни делали то, что говорил Нордал, – они просто обожали его. – Он залпом выпил остаток виски. – А теперь он мертв. Исчез. Никто не знает, как и почему это случилось. – Хоув покачал головой. – Он всю свою жизнь провел на море. В этих ледяных морях он чувствовал себя как дома. Он не мог просто так исчезнуть. Ей-богу! – добавил он горячо. – Я разнюхаю, что там на самом деле произошло, даже если на это уйдет весь сезон.

Думаю, именно тогда у меня и возникло предчувствие беды. Хоув уронил голову на руки и тихонько покачивался из стороны в сторону.

– Хотел бы я знать, о чем он думал той ночью, когда погиб, – прошептал он.

– Ну а сами вы что об этом думаете? – спросил я. – Самоубийство?

– Самоубийство? – Хоув вздрогнул, словно я ударил его. – Нет, – сказал он резко. – Нет, он никогда бы не сделал этого. – Он покачал головой. – Конечно, вы не знаете его. Он был небольшого роста, но обладал поразительным запасом энергии и замечательным чувством юмора. Глаза у него вечно сверкали. Он был счастлив. Мысль о самоубийстве никогда бы не пришла ему в голову. Он любил жизнь.

– Но если Блэнд планировал передать руководство компанией своему сыну, – может быть, это навело его на мысль о самоубийстве? – предположил я.

Хоув издал короткий смешок, напоминающий лай шакала.

– Однажды Блэнд украл у него дочь, – сказал он. – Даже тогда Бернт Нордал и не подумал сводить счеты с жизнью. Нет, он утешил себя связью с замужней женщиной. – Он улыбнулся с таким видом, словно сказал что-то остроумное. – Нет. Что бы ни случилось, он не стал бы убивать себя.

Хоув с такой силой сдавил пальцами пустой стакан, что я испугался, как бы он не раздавил его. Потом наклонился, взял бутылку и до краев наполнил стакан неразбавленным виски.

– Но почему Блэнд так торопится передать управление делами в руки своего сына? – спросил я.

– Потому что каждый мечтает о том, чтобы сын продолжил его дело, – прорычал Хоув.

– Но почему он так торопится?

– Почему, почему… – Он снова повысил голос. – Вы задаете слишком много вопросов, прямо как школьник. Я когда-то был школьным наставником, – добавил он. – Преподавал естественные дисциплины. – Он сделал глоток. – Хотите знать, почему Блэнд так торопится? Ладно, скажу. Он спешит, потому что скоро умрет. Блэнд знает об этом. У него было два приступа. Что до меня, то чем скорее он умрет, тем лучше. Блэнд мошенник, в смысле…

Он внезапно умолк. Рот его открылся, и челюсть отвисла. Он не отрываясь смотрел на дверь каюты.

Я обернулся. Дверной проем почти полностью загораживало грузное тело Блэнда. Он вошел в каюту, и я увидел, что его лицо побагровело от гнева.

– Идите в свою каюту, Хоув, – произнес он спокойным голосом. – И оставайтесь там. Вы пьяны.

За спиной Блэнда мелькнуло бледное лицо Джуди.

Хоув съежился, словно ожидая, что его сейчас будут бить. Но затем выпрямился, вытянув длинную шею.

– Рад, что вы слышали, – проговорил он. – Я хотел, чтобы вы услышали. – Голос его стал твердым. – Я хочу, чтобы вы умерли. Чтобы вы умерли до того, как покинете Южную Африку и снова окажетесь в Норвегии, где встретите Энн Халворсен. – Он сжал кулаки и безучастным взглядом уставился в пространство. – Жаль, что я вообще родился, – тихо пробормотал он.

– Крейг, отведите его в каюту, – попросил Блэнд дрожащим голосом.

Я кивнул.

– Пойдемте, – сказал я Хоуву.

Шатаясь, он поднялся на ноги. Его взгляд по-прежнему не выражал ничего, но затем он повернул голову и поглядел на Блэнда, сжав кулаки.

– Если это вы убили его, – прошипел он, – да поможет вам Бог.

Его лицо было искажено, а глаза пылали ненавистью.

Блэнд схватил его за плечо.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил он с таким видом, словно еще секунда – и он выбьет из головы Хоува все мозги.

Толстые губы Хоува вытянулись в улыбку. Он словно стал выше и сильнее Блэнда.

– Если бы хеттеянин Урия выжил, – сказал он мягко, – что случилось бы в следующий раз?

– Нечего говорить загадками, – рявкнул Блэнд.

– Тогда скажу прямо, – почти выкрикнул Хоув. – Вы обманом выманили у Бернта женщину, которую он любил. Потом вы попытались лишить его доли прибыли от экспедиций. И, насколько я знаю, сделали еще кое-что похуже. Но не волнуйтесь, Блэнд. Я узнаю правду о его смерти. И если окажется, что виноваты вы, то… – Он ссутулился, и его глаза оказались на уровне глаз Блэнда. – Я убью вас.

Он развернулся и, слегка покачиваясь, пошел к двери, согнувшись так, словно ему приходилось выдерживать напор сильного ветра.

– С сегодняшнего дня, – сказал Блэнд резко, – вы отстранены от работы в компании.

Хоув обернулся; на лице его блуждала хитрая улыбка.

– Вам не следовало этого делать, Блэнд. Это нехорошо выглядит – сначала Бернт, теперь я. Слишком похоже на то, что вы пытаетесь избавиться от неугодных.

В дверях он столкнулся с Джуди. Она сделала шаг назад. Ее лицо было неподвижным, словно маска. Хоув остановился и секунду смотрел ей в глаза. Затем он засмеялся и вышел из каюты.

Джуди проводила его взглядом; ее плотно сжатые губы казались кровавой раной на бледном лице. Она молчала. Блэнд повернулся ко мне и пожал плечами.

– Прошу прощения, что вынудил вас присутствовать при столь мелодраматичной сцене. Боюсь, у него не все в порядке с головой. Я бы никогда не уволил его только из-за Нордала. Но я не знал, что ему известно о моих личных делах. Из-за этого в его больных мозгах возникло преувеличенное ощущение собственной значимости. Буду вам очень признателен, если вы не станете ничего никому говорить.

– Конечно.

Блэнд выглядел ужасно – его лицо приобрело синеватый оттенок, обвисшие щеки дрожали.

– Спокойной ночи, – прохрипел он.

– Спокойной ночи.

Он вышел из каюты и закрыл за собой дверь. Я налил себе виски и принялся раздумывать над тем, в какие запутанные дела меня втягивают.