Буря над Атлантикой

– Это ракетный полигон?

Марджери кивнула:

– Странно, да? – Она неуверенно улыбнулась. – Люди всегда удивляются, когда обнаруживают военный полигон на самом виду, у дороги. Те, кто представляет себе военные базы по картам, испытывают просто шок! Старый полигон на Саут-Уисте был надежно укрыт от посторонних глаз.

Через несколько минут мы были уже в лагере.

– Майор Брэддок назначен сюда? – В конце решился я задать наиболее щекотливый вопрос.

– Он прибыл несколько дней назад. Вы из-за него появились у нас?

– Да, я надеюсь, он поможет мне побывать на острове Лэрг.

– Лэрг? Значит, дело не в моем отце… Вы, похоже, и вправду художник.

Она издала короткий неуверенный смешок, очевидно, ее развеселила собственная подозрительность.

– Прошу у вас прощения, но на острове Роудил всего горстка жителей – рыбаки, несколько туристов, изредка заедет орнитолог-любитель… Почему вы подались сюда, а не на Средиземноморье, где тепло и солнечно? Я никогда не видела на Гебридах художника, а уж зимой! – Она бойко щебетала, но за непринужденной болтовней явственно проступал испуг, вызванный визитом нежданного чужака. – Вы, наверное, шотландец? Может быть, поэтому вас сюда тянет… Художник собирается писать остров Лэрг – вот уж не ожидала! Птицы улетели. Гнезда опустели, птенцы давно вылупились. Там ничего не осталось, что ж вы будете рисовать?

– Остров… Коренные жители всегда считали, что Лэрг живописнее зимой…

– Я никогда там не была, но Майк говорит, что он очень красивый, даже зимой…

Мы въехали на территорию базы в Нортоне, и по старым, покосившимся фермерским лачугам, вросшим в землю, можно было догадаться, как выглядел Нортон до появления здесь армии. Теперь фермы казались жалким анахронизмом на фоне мощного лагеря с ангарами, ремонтными мастерскими, ровными рядами казарм, полевыми складами.

– Где я смогу найти майора Брэддока?

– Его кабинет в административном корпусе, но его там, скорее всего, нет: сегодня он должен был вылететь на Лэрг.

Машина подъехала к главным воротам, украшенным моделью ракеты и доской, на которой я прочел: «Ракетная база Вооруженных сил Соединенного Королевства».

– Административный корпус прямо и налево, – пояснила Марджери.

Я поблагодарил, и маленькая машина поехала дальше по полузасыпанной песком бетонной дороге в другую часть лагеря.

Ворота не охранялись. Я зашел на территорию базы. Казармы выстроились с обеих сторон бетонной дорожки. Дождь лил стеной. Под ногами шуршал песок. Штабная машина и два «лендровера» стояли около административного корпуса. Никого не было видно. Я вошел – опять никого. Длинный коридор во всю длину здания с рядами стеклянных дверей офицерских кабинетов. Я медленно направился вдоль по коридору и вдруг ощутил курьезный страх пришельца, вторгшегося в чуждый враждебный мир. Маленькие деревянные таблички на дверях указывали, кто именно занимает каждый из кабинетов: начальник связи – В.Т. Симс, командующий – полковник С.Т. Стэндинг, заместитель – майор Брэддок (это было написано от руки на листке бумаги), адъютант – капитан Фергюсон.

Я постоял немного перед дверью Брэддока, пытаясь подавить острое чувство неловкости. Лейн, его туманные намеки, фотографии остались далеко, за тысячу миль отсюда. Я чувствовал себя идиотом, ввязавшимся в безнадежное предприятие. Как мог Брэддок спустя четверть века вдруг оказаться моим братом? Тем не менее у меня было оправдание: мне представилась возможность посетить остров Лэрг. Брэддок, конечно, мог мне отказать, но я по меньшей мере удостоверился бы, что он человек посторонний. Я постучал. Никакого ответа. Я толкнул дверь. В комнате никого не было, и я испытал облегчение при виде пустого стола.

Вентиляционное окошечко в перегородке позволяло услышать гул голосов, доносившихся из соседнего кабинета адъютанта Фергюсона. Но когда я вошел, то обнаружил, что Фергюсон один – просто разговаривает по телефону. Фергюсон оказался рыжеволосым, веснушчатым молодым человеком в военной форме. Его шотландский акцент напомнил мне о днях, проведенных в Глазго.

– Я понимаю… Ладно, свяжитесь с метеорологами… Черт меня побери, если я этого не сделаю… Скажите ему сами… Он в Левенборо, но скоро вернется. Самое позднее в одиннадцать, по его словам, и он придет в ярость, когда услышит… Детка, вы его не видели. Будьте уверены, он захочет с вами познакомиться… О’кей, передам.

Фергюсон положил трубку и посмотрел на меня.

– Меня зовут Росс, я хотел бы увидеться с майором Брэддоком.

– Его сейчас нет. – Он взглянул на часы: – Вернется через двадцать минут. У вас назначена встреча?

– Нет.

– Тогда я не уверен, что он сможет уделить вам время. Он сейчас очень занят. Простите, вы по какому делу?

– По личному, я хотел бы с ним поговорить с глазу на глаз.

– Ну, я не знаю. – Фергюсон явно сомневался. – Зависит от того, готов самолет к вылету или нет… Росс, вы говорите? Хорошо, я скажу ему… – Он сделал пометку в блокноте. – Ничем не могу вам помочь…

– Не подскажете, где я могу найти Клифа Моргана? Он метеоролог в Нортоне.

– На метеорологической станции или в холостяцких казармах. – Фергюсон поднял телефонную трубку. – Я сейчас узнаю, на дежурстве он сегодня или нет. Дайте метеостанцию, пожалуйста. – Прикрыв трубку рукой, он пояснил: – Там два метеоролога, они работают посменно. Это вы, Клиф? Ну что, вы составили приличный прогноз? Ронни Адамс на пути к вам, ему не нравится погода… Да, сам Ронни, и он озвереет, если полет отменят… О’кей. Да, еще тут у меня в кабинете мистер Росс. Хочет с вами встретиться… Да, Росс.

– Дональд Росс, – уточнил я.

– Мистер Дональд Росс… Хорошо, я пришлю его. – Он повесил трубку. – Все верно: Клиф в утренней смене. Метеостанция будет прямо перед вами, если вы выйдете через главные ворота. Рядом с вышкой, напротив полевого склада. Я доложу майору Брэддоку о вас, как только он вернется из Левенборо.

Я пожалел, что назвал свое имя, но уже ничего нельзя было изменить. Я застегнул штормовку, затянул шнурок потуже. Дождь усилился, и я поспешно вышел за ворота и направился по дороге к ангару. Лило как из ведра, армейский вертолет возвышался на посадочной площадке как огромное замерзшее насекомое, скукожившееся под ледяными струями дождя. Сам Чэпэвэл, казалось, покачивался под шквальным ветром. Дождь хлестал вовсю, его струи сливались в один сплошной поток. Я поспешил под спасительное укрытие башни, железобетонного нелепого строения, напоминавшего очертания орудийного ствола. Внутри пахло сыростью и запустением. Кабинет метеослужбы оказался на первом этаже. Я постучал и вошел.

Холодная, неуютная комната была похожа на блиндаж. Две ступеньки вели к некоему возвышению, на котором громоздился длиннющий стол, занимавший весь проем окна. Рядом была прибита вертикальная доска с прибором для измерения скорости ветра, на котором были обозначены стороны света, по соседству висела куча графиков и вспомогательных таблиц, обычные бумаги. На стене справа от меня находились приборы для измерения атмосферного давления – барограф и два ртутных барометра. В углу на столе стояла спиртовка, а из маленькой смежной комнаты доносился треск телеграфа.

Воздух в комнате был сизым от сигаретного дыма, с непривычки стало трудно дышать. Двое мужчин сидели за столом, склонившись над сводкой погоды. Они оглянулись, когда я вошел. На одном были армейские брюки цвета хаки и старая кожаная летная куртка. Это был высокий худой мужчина с унылым лицом. Его летный шлем и перчатки валялись на столе, заваленном ворохами бланков, огрызками карандашей, грязными стаканами, а в центре всего этого безобразия торчала старая банка из-под табака, до отказа набитая окурками. Второй мужчина оказался плотным брюнетом невысокого роста, одетым в рубашку с открытым воротом и заношенный пуловер. Он близоруко уставился на меня сквозь толстенные стекла очков.

– Мистер Росс? – Он сжимал линейку потемневшими от никотина пальцами. – Мой издатель предупредил меня о вашем появлении. – Он улыбнулся. – Вы сделали неплохую обложку для книги.

Я вежливо поблагодарил его, возликовав в душе, что Робинсон взял на себя труд предупредить Моргана. Это многое упрощало. Стук телеграфа внезапно прекратился.

– Не беспокойтесь, я подожду, пока вы закончите.

– Тогда, дружище, садитесь и устраивайтесь поудобнее.

Морган отвернулся, крутанув свое вращающееся кресло, и вновь занялся анализом данных:

– В нижних слоях атмосферы скорость ветра составляет двадцать – двадцать пять узлов[2]. Порывы могут достигать сорока узлов. Это шквалистый ветер с дождем. На высоте пятьсот видимость семьдесят восемь.

Его голос монотонно гудел, мягкий валлийский акцент делал речь еще более неразборчивой.

Я обрадовался, что мне представился случай понаблюдать за ним, чтобы сравнить полученное впечатление с тем, что мне приходилось о нем слышать. Если бы мне не довелось прочесть его книгу, я, наверное, и не догадался бы, что передо мной удивительный, странный человек. На первый взгляд он казался совершенно заурядным метеорологом, углубившимся в привычную работу. Он был валлийцем и, очевидно, не слишком утруждал себя спортом: грузное тело и нездоровая бледность лица ясно говорили об этом. Заношенная рубашка не блистала свежестью, грязная бахрома болталась на обтрепанных манжетах. Серые фланелевые брюки были мятыми, бесформенными, без малейшего признака складок. Туфли со стоптанными каблуками довершали картину. Вместе с тем в его облике сквозило нечто такое, что будило во мне желание написать его портрет. Морган, сама атмосфера этой комнаты, летчик, склонившийся над его сводкой, органично сливались в единое целое, и это было бы куда лучшей обложкой для его книги, нежели та, которую нарисовал я.

Происхождение его книги было необычным. Он написал ее в тюрьме, вложив в этот труд всю тоску по недоступному его взору миру воздушных потоков и температур, холодных и теплых фронтов, гигантских перемещений огромных масс воздуха в земной атмосфере. Крушение надежд, полное отчаяние он выплеснул в книгу. Обуревавшие его страсти сублимировались в восторженное возбуждение, с которым он писал о циклонах и антициклонах. Ему удалось передать ту радость первооткрывателя, с которой он распознавал зарождение центра надвигающейся бури в поступившей с корабля в Атлантике сводке, докладывавшей о ничтожном падении атмосферного давления на один миллибар. Его легкий, непринужденный стиль вдохнул жизнь в сухие ежедневные метеосводки. В книге нашло отражение и то, что он был страстным радиолюбителем.

Нередко он связывался с метеорологическими исследовательскими судами, с другими радистами, и в результате его наблюдения были точнее и богаче, нежели обычная скудная метеосводка, которой приходилось довольствоваться метеорологам в аэропортах, получавшим информацию из кратких бюллетеней.

Тот факт, что подобный специалист очутился в Богом забытом крошечном аэропорту в Нортоне, требует дополнительного разъяснения. Хотя тогда я толком ничего не знал, до меня, разумеется, доходили кое-какие сплетни. Он жил в Нортоне уже более полугода, достаточный срок, чтобы слухи успели просочиться даже в такое отдаленное местечко. Я не собираюсь пересказывать ходившие о нем грязные сплетни, но, поскольку непреложные факты, пожалуй, действительно можно назвать «достоянием» общественности, изложу вкратце суть дела. Природа наделила его исключительной сексуальной притягательностью, даже с некоторой долей эксгибиционизма, что, впрочем, придавало ему лишь дополнительное очарование в глазах женщин. Бедняга оказался замешан в путаную, грязную историю с двумя женщинами из высшего общества. Одна из них была замужем, и последовал на редкость скандальный развод, из-за чего Морган был взят под стражу и предстал перед судом. Его приговорили к шести месяцам тюрьмы. До этого печального инцидента Клиф был метеорологом в лондонском аэропорту. После выхода из тюрьмы он был назначен министерством в Нортон, где, как предполагалось, он не может причинить существенного вреда. Впрочем, по моему разумению, мужчина останется мужчиной, даже если его поместить в весьма прохладный климат, ибо гормоны не могут вдруг перестать выделяться из уважения к приказу министра. Слава богу, жизнь в Нортоне никак не сказалась на его умственных способностях, ведь навигация целиком зависела от точности его прогнозов – шестое чувство и интуиция его и здесь ни разу не подводили.

Пилот собрался уходить.

– О’кей, Клиф, решено и подписано. Без вариантов. – Он взял шлем и перчатки. – Жаль, что парни с Лэрга не представляют, какая здесь свистопляска. У них-то ливня нет и в помине. Залив Шелтер спокоен, как садовый пруд с карпами, – вот сводка, которую я получил утром с Лэрга.

– Так всякий раз, когда ребятам не терпится получить почту.

– Конечно. Только на этот раз я нахожусь под двойным давлением. Почту в крайнем случае можно доставить и морем, но этот Брэддок… – Шквал ударил в окно с новой силой. – Нет, ты подумай! Пусть сам попробует посадить вертолет в такую погоду, это надолго отобьет у него охоту к подобным приключениям. Он что, собрался покончить жизнь самоубийством с моей помощью?! Порывы до сорока узлов: достаточно, чтобы смести эту вонючую базу с лица земли… – Он возмущенно ткнул в залитые сплошным мутным потоком стекла. – Слава богу, базу прикрывают. Кому взбрела в голову безумная мысль поддерживать зимой сообщение по воздуху?

– Полковнику Стэндингу.

– Полный идиотизм. Давно следовало уяснить, что десантные катера куда надежнее.

– Ты знаешь, что в конце сентября в водах Шотландии прекращают навигацию.

– Хорошо, а как насчет траулера? Он-то почему не годится?!

– Вопрос в расходах, так я слышал, во всяком случае. Кроме того, трудно доставлять людей и припасы с корабля на берег. Они потеряли уйму шлюпок, которые перевернулись и налетели на скалы.

– Знаешь, шлюпки много дешевле, чем вертолеты. – Он наглухо застегнул воротник куртки, съежился и судорожно передернул плечами, уже предвкушая проливной дождь снаружи. – До встречи, Клиф.

Пилот направился к двери, но та внезапно распахнулась, и вошел майор Брэддок. На нем была форма, а не светлый костюм, однако это было то же лицо, что на фотографиях Лейна, жесткое, испещренное морщинами, загоревшее до черноты на средиземноморском солнце. Грубый, вертикальный шрам пересекал лоб.

– Ну что, полет совершенно невозможен?

Он не взглянул на меня, хотя знал о моем присутствии. Я это почувствовал по тому, как напряглось его тело. Он был похож на спринтера, собирающего силы перед трудной дистанцией.

– Майк сказал мне. Это точно?

– Боюсь, что так, сэр. Понимаете…

Брэддок резко повернулся ко мне:

– Это вы меня разыскиваете?

Карие глаза уставились на меня не мигая. Ни малейшего намека на то, что он меня узнал, только едва заметный нервный тик показывал, чего ему стоит это самообладание.

– Меня зовут Дональд Росс.

Брэддок улыбнулся, и тут я отчетливо понял, что это мой брат. Обаятельная мальчишеская улыбка не изменилась, да он, я думаю, и не стремился ее изменить, ведь она всегда располагала к нему людей.

– По личному вопросу, – пояснил я.

Он кивнул:

– Ладно, я только разберусь с этим делом… Послушайте, Адамс: все продумано. Я останусь там переночевать и вернусь утром на катере. Немножно сыро и ветрено, согласен, но, черт возьми, вы же на Гебридах!

– Порывистый ветер, сэр, – устало объяснил пилот. – Нас попросту размажет по взлетной площадке. Дождь тут ни при чем. Спросите Клифа.

Клиф Морган согласился, кивком указав на индикатор скорости ветра:

– Сейчас скорость около двадцати узлов, а порывы достигают сорока. К тому же ветер усиливается. Над открытым морем будет еще хуже. Прогноз отвратительный.

– Когда?

– Откуда мне знать? Я полагаюсь на интуицию. Может, все будет совсем наоборот. – Клиф подошел к картам, висящим на стене слева: – На нижней показано положение на момент, когда я заступил на дежурство в шесть часов. Примерно то же самое отмечалось и сегодня с утра. На верхней вы видите мой прогноз на завтра.

Карта была размером с ватманский лист, и на ней были нанесены тушью изобары. Долго господствовавший на Британских островах антициклон, центр которого располагался над Восточной Европой, что еще можно было рассмотреть на нижней карте, полностью исчез. Его место занял формирующийся циклон, на периферии которого, над Гренландией, виднелась незначительная область повышенного атмосферного давления.

– Скорость юго-западного ветра сейчас, как видите, от двадцати до сорока узлов. Прогноз целиком зависит от этих двух областей низкого давления и области высокого давления над Гренландией. Шестое чувство мне подсказывает, что эти две области низкого давления сольются, атмосферное давление над Гренландией будет неуклонно расти. Вследствие этих изменений разница давлений увеличится. Завтра разовьется сильный циклон с центром над Норвегией, и эта область высокого давления… В целом ветер будет северный, скорость порывов возрастет… Однако это лишь мое личное мнение, основанное, повторяю, на интуиции.

Брэддок мрачно посмотрел на карту:

– Ладно, как я понял, независимо от вашего мнения хорошей погоде конец, да?

– Похоже на то, майор.

– Все же, если вы правы насчет северного ветра, то мы могли бы укрыться в заливе Шелтер.

Зазвонил телефон, Клиф Морган снял трубку:

– Вас. – Он протянул трубку Брэддоку.

Я внимательно наблюдал за братом, пока тот разговаривал. Он нахмурился, и черты лица как бы заострились. Годы наложили свой отпечаток. Голос тоже стал более грубым и резким – видно было, что этот человек привык отдавать приказания.

– Кто?.. Тяжело ранен? О’кей, Майк, я передам Адамсу.

Его взгляд на мгновение встретился с моим, и мне показалось, что Брэддок улыбнулся. Я не мог бы поручиться, что это неуловимое движение губ под темными усами было улыбкой, но… Он встал и подошел вплотную к пилоту:

– Теперь у нас появилась еще одна небольшая проблема. Макгрегор, водитель, умудрился получить травму по собственной глупости. Деталь радара, которую он весьма кстати поставил торчком, свалилась на него на повороте горной дороги. Перелом бедра и ранение в живот. – Брэддок грозно нависал над несчастным пилотом, чуть не провоцируя того еще раз пролепетать слова отказа. Мне его манера добиваться своего напомнила знакомые картины детства, когда он точно так же нависал надо мной. – Врач говорит, что его нужно вывезти немедленно.

Адамс с натугой произнес:

– А может быть, вывезти его морем?

– Безнадежно. 4400 вышел с острова Лэрг в одиннадцать тридцать вчера ночью. Он должен быть сейчас в Саут-Форде. А 8610 отплыл сегодня ночью в начале третьего… – Он покачал головой. – Пройдет не менее суток, прежде чем его доставят на катере на материк. Догадываюсь, что вряд ли он столько протянет. Жизнь парня в ваших руках. Или вы его вывезете, или… – Брэддок повернулся ко мне, как будто дело было решено: – Если вы будете здесь завтра, когда я вернусь, то мы побеседуем, ладно?

Он произнес это так спокойно, глядя мне прямо в глаза без малейшей тени смущения, таким твердым, не допускающим возражений тоном, что я готов был признать свою ошибку и поверить, что этот человек никогда не имел со мной ничего общего.

– Я буду здесь.

Он кивнул, направился прямиком к двери, распахнул ее и вышел, оставив Адамса с нами.

Клиф Морган еще раз посмотрел на приборы, на индикатор скорости ветра, набросал на бумажке пару слов и молча протянул ее пилоту. Адамс взял ее не глядя, не обращая внимания на метеоролога. Он, казалось, не замечает, что не один в комнате, что мы оба смотрим на него. Глубоко задумавшись, Адамс безучастно смотрел в окно. Он ушел в себя, стараясь максимально сосредоточиться и обдумать столь трудный и опасный для него шаг. Я знал, к какому решению он придет, да и Брэддок был уверен в этом. Адамс, в сущности, уже тоже для себя все решил. Его душа просто пыталась примириться с неизбежным, пока он, подняв воротник куртки, безмолвно сновал по комнате туда-сюда. Его мучило это решение, принятое вопреки самым благим намерениям.

С этого момента события приняли угрожающий и непоправимый характер: никто из нас тогда об этом не догадывался, хотя Клиф Морган, наверное, что-то предчувствовал, а может быть, просто лучше других разбирался в обстановке.

– Бедняга! – пробормотал он, когда за Адамсом захлопнулась дверь.

Я понял, что он имел в виду пилота, а не того бедолагу, которого угораздило получить травму.

– Знаете, наши пилоты совсем разные по характеру. Если бы на его месте оказался Билл Гаррисон, то он не сомневался бы ни минуты. Безрассудный сорвиголова, но, черт побери, с сильной волей. Он никогда не позволил бы втянуть себя в такую авантюру насильно.

Морган нервно покусывал кончик карандаша, затем резко повернулся, одним прыжком очутился в другом конце комнаты, собрал телеграфные ленты и вернулся ко мне, просматривая их на ходу.

– Чертова эвакуация! Эти кретины думали, что всемогущий Господь милостиво соизволит обеспечить благоприятную погоду, чтобы они вывезли с острова людей и груду техники. Как бы не так! Я предупреждал их.

От Моргана я впервые услышал об эвакуации, и, заметив мое недоумение, он нетерпеливо принялся объяснять мне происходящее, пока мы стояли у окна и смотрели, как Брэддок и Адамс идут к вертолету и залезают в него. Едва ли я понимал, что такое он пытается мне втолковать, поскольку одна-единственная мысль не давала мне покоя: Брэддок – мой брат! Неожиданное открытие так поразило меня, что я даже не пытался сопоставить другие обстоятельства: почему он так добивался назначения на Гебриды, почему так наседал на Адамса, чтобы тот вылетел немедленно?

Мотор заработал, лопасти винта принялись вращаться, и вертолет поднялся со взлетного поля, раскачиваясь от порывов ветра, едва не задевая ангар. Почти сразу же его очертания стали расплывчатыми, затем он полностью исчез из поля зрения за низкими облаками и шквалом дождя. Еще несколько мгновений слабо доносился рокот мотора, но и его поглотил шум ливня, что есть силы бьющего в окно.

Я недооценил опасность, которой они подвергались, пускаясь в этот по меньшей мере рискованный полет, и не мог себе представить воистину необъятную, ужасную мощь бури, ледяного смерча, спускавшегося с Тарсавала и других вершин Лэрга, сметавшего все на пути к заливу Шелтер. В равной мере я был неспособен осмыслить сложность затеваемой военной операции, в самую гущу которой волею судеб забросило меня. Даже когда Клиф Морган подробно рассказал, как Брэддок добился, чтобы послали отряд с бульдозерами вниз к старому ракетному полигону на Саут-Уист, чтобы десантные катера в случае надобности могли высаживаться там, а не в Левенборо; описал не прекращающуюся ни на минуту круглосуточную суету, связанную с ликвидацией базы на острове Лэрг, постоянно снующие туда и обратно десантные катера, – я так и не смог ничего уразуметь, поскольку не имел дела с десантными судами.

Клиф Морган тоже был лишен, к сожалению, подобного опыта, но для него погода представлялась живым организмом, а атмосфера – полем битвы атмосферных фронтов. Он обладал, как я уже говорил, невероятным чутьем, когда дело касалось погоды, а потому был крайне обеспокоен характером происходящих изменений.

– Надвигается холодное арктическое течение, – тоскливо пробормотал он, словно столкнулся с таким явлением впервые. – Господи Иисусе! – Морган закурил сигарету. – Знаете что-нибудь о погоде?

– Немножко, – неуверенно ответил я, но он, казалось, не слышал.

– Полное отсутствие воображения – вот что губит армию. Взять хотя бы Брэддока. Он поднялся в воздух, совершенно не представляя, что ожидает его на земле. А Стэндинг – вы думаете, у него развито воображение? Ничего подобного – а ведь он умен. – Клиф потушил окурок о сиденье вращающегося кресла и лихорадочно принялся что-то рисовать на лежащем перед ним листе бумаги. – Смотрите, я сейчас все нарисую… – Морган наморщил лоб. – Пусть ветер не бьет нам в лицо, как им, но воображение… оно поможет мне воссоздать карту, схему, рисунок. Черт бы их побрал, и почему они не кельты? Хотя Брэддок…

Морган покачал головой, как будто был не совсем уверен насчет Брэддока, затем снова схватил листок бумаги и одним росчерком пера мгновенно набросал карту Северной Америки, Гренландии, Норвегии – всю Северную Атлантику. Тут же он карандашом нанес выпячивающуюся на север в сторону Ирландии область высокого давления над Азорскими островами и две соприкасающиеся области низкого давления, вытесняющие господствовавшую над Англией область высокого давления на восток, к России.

– Меня интересует, что творится вот здесь. – Кончик его карандаша уткнулся в левый нижний угол карты. – В семистах милях к северо-востоку от Бермуд находится настоящая колыбель циклонов, где холодный сухой воздух, надвигающийся с восточного побережья Северной Америки, встречается с теплым влажным течением, парящим над Гольфстримом. Ужасные монстры – ураганы, порой задевающие Штаты, – зарождаются здесь. С безумной скоростью эти могучие циклоны пересекают Северную Атлантику и сокрушают Исландию, иногда Гебриды и север Шотландии. Скорость ветра не меньше, чем у широко известных ураганов Коры, Этель и Жанны, которые вызвали такой переполох в Америке. Теперь взгляните. – Морган схватил красный карандаш и уверенно прочертил стрелку к области между Исландией и Норвегией. – Так пойдет циклон.