Удачный день

– Что это вы такое говорите?

– Ну, если я буду в тюрьме, ты, наверное, снова будешь пользоваться большой популярностью у других мужчин!

Мне было, конечно, немного жалко, что он будет сидеть в тюрьме, но говорил он все верно. Вслух же я сказала совершенно другое.

– Какие глупости! Пусть даже вас и посадят в тюрьму, но ведь это не значит, что я больше не ваша! Разве я могу снова вернуться к судьбе кисэн? Я лучше буду жить в доме вашего отца и дожидаться вас.

С моих уст словно стекал сладкий мед. Он, кажется, был потрясен моими словами.

– Это правда?

– Конечно, правда!

– Ты будешь ждать меня, хранить верность и не встречаться с другими, пока я буду в тюрьме?

– Именно так, буду ждать вас и хранить верность только вам.

Я послушно повторила за ним его слова, а самой внутри стало смешно от слова «хранить верность». Будто какой рассказ из средневековья читала, ей-богу.

– А если я не пойду в тюрьму, а умру?

Он пристально посмотрел на меня. Его взгляд был необычно острым, поэтому я отвернулась от него.

– Тогда я тоже умру вместе с вами.

Какой же я нехороший человек! Я тихонько запела народную песню, в которой говорилось о верности жены своему мужу. Услышав, как я пою, он вдруг резко вскочил на ноги, словно приняв какое-то важное решение.

– Пойдем внутрь дома, я хочу поговорить с тобой.

Наверное, помиловаться хочет напоследок, подумалось мне. В нем все еще оставалась какая-то непонятная стеснительность, он даже за руку не мог меня взять при людях, поэтому все проявления чувств у нас всегда происходили за закрытыми дверьми. А в последнее время он ластился ко мне постоянно, из-за всех его сложностей с финансами. Смекнув, что и в этот раз он позвал меня в комнату с этой целью, я сначала хотела немного поломаться из кокетства, но потом вспомнила его слезы, пожалела его и вошла в комнату вслед за ним. Он тут же закрыл за нами дверь. Ну что ж, похоже, я не ошиблась в своих предположениях.

– Зачем вы закрываете дверь, июнь на дворе? Жара невозможная…

Он никак не отреагировал на мои слова. Раньше он бы начал усиленно подмигивать и махать руками, мол, тише, но сейчас он просто сидел напротив меня с непроницаемым и серьезным выражением на лице. Через некоторое время он совершенно спокойно произнес:

– Зачем нам жить на этом свете, унижаясь? Какое удовольствие от такой жизни? Может, нам лучше умереть?

«С ума, что ли, сошел, – про себя подумала я, – С какой стати мне умирать?». Но вслух легко согласилась:

– Конечно, лучше умереть!

– Ты согласна умереть вместе со мной?

– Умереть вместе с вами станет желанным избавлением для меня!

– Я тоже ни о чем не буду сожалеть, если ты будешь рядом со мной.

Его голос дрожал. Я тоже добавила нотку дрожи в свой голос.

– И я не буду ни о чем сожалеть.

– Мне приятно это слышать, но правда ли это? Ты действительно согласна умереть вместе со мной?

– Отчего же столько сомнений в вашем голосе? Если я говорю, что согласна, значит, согласна. Вы что же, не верите мне?

Я сделала вид, что его слова разозлили меня. Вся ситуация меня очень забавляла, я чувствовала себя, словно играю в театре на сцене. О смерти я и не помышляла, но стало приятно, что мне удалось выразить свои чувства к нему. Он резко поднялся с места, видимо, решив, что хватит разговоров, принес свою сумку и достал из нее белый пакет. В пакете оказались две таблетки, каждая размером с орех каштана.

«Это же опиум!»

Я немного удивилась, но не испугалась. Я уже несколько раз наблюдала, как он показывал эти таблетки своей матери, угрожая, что выпьет их, если отец не даст ему денег. И угрозы эти работали, родители ему действительно давали денег после этого. Поэтому страшного ничего в том, что он эти таблетки вынул, не было. Страшно немного стало от того, что он вынул их после предложения умереть вместе. Он достал бутылку с водой, и по лицу его начали стекать крупные слезы. В этот момент мое сердце заныло от нехорошего предчувствия.

Он долго смотрел вниз, на лекарства, и плакал, но затем неожиданным резким движением закинул одну таблетку себе в рот, а другую протянул мне. Я тоже без колебания положила ее в рот. Он пальцами указал мне на бутылку с водой. Я послушно взяла бутылку и сделала большой глоток, но, естественно, проглотила только воду, оставив таблетку лежать под языком. Умирать в мои планы не входило. Мы живем вместе, поэтому я искренне сочувствовала его сложной финансовой ситуации, но, несмотря на то что из-за этого наша жизнь была далеко не роскошной, впадать в крайности причин у меня тоже не было. Если будет трудно жить с ним, я могу снова стать кисэн, вот и все. Мне уже и так начало надоедать жить вдвоем с кем-то, поэтому я частенько скучала по своей прошлой жизни, с нежностью вспоминая, как мужчины любили меня, как я наслаждалась размеренной и богатой жизнью, как я мечтала о роскоши и достатке для себя в будущем. С чего бы у меня возникало желание умирать? К тому же, дело было еще и в том, что я не до конца верила в его смерть. Я думала, что он просто шутил, и после всего этого спектакля с таблетками все снова пойдет по-старому, с выпрашиванием денег у родителей, или у него, может, еще что было заготовлено. Поэтому, наоборот, я даже обрадовалась, что завтра или послезавтра привезут деньги от его родителей, и я опять смогу наслаждаться нормальной жизнью. Хотя, конечно, тот факт, что теперь у нас в сценарии шантажа родителей фигурировал яд, меня немного пугал.

Но что же это такое? Увидев, что я выпила воду, он словно успокоился, взял бутылку из моих рук, и, сделав большой глоток, проглотил лекарство. В том, что он его действительно проглотил, сомнений не оставалось: я отчетливо увидела, как большая таблетка прошла по горлу, как покраснело его лицо, как затряслись его плечи и вздулись вены на шее. Он сразу же упал на пол. Вряд ли это таблетка так быстро подействовала, скорей всего, он потерял сознание из-за шока.

Разумеется, я испугалась такого неожиданного развития событий, хотя для него оно, наверное, и не было таким неожиданным. Он умрет по-настоящему! Стоило этой мысли пронзить мой мозг, как всю меня до самой глубины потрясло какое-то совершенно новое для меня чувство. Я же просто девятнадцатилетняя девушка! Я впервые сталкивалась с таким событием в своей жизни. Не было сил даже закричать или как-то еще отреагировать, поэтому я тоже упала на пол, словно умирала вслед за своим мужем…

Спустя некоторое время он так же неожиданно поднялся на ноги и забегал по комнате туда-сюда как сумасшедший. Слух, что приняв опиум, можно спокойно умереть во сне, был явным преувеличением. Он тяжело дышал и бил себя в грудь, словно что-то давило на нее изнутри. Затем он вдруг вставил два пальца в рот и попытался вызвать рвоту. Кажись, из-за тяжести и давления в груди его твердое решение умереть испарилось как дым и теперь все, чего он хотел, это вернуть лекарство обратно на свет божий. Но оно не выходило.

С одной стороны, было страшно смотреть на него такого, но, с другой стороны, мне было невыносимо больно на душе. Разве это не я виновата в его муках? Ведь это на меня он потратил все свои деньги и именно из-за них влез в долги, а теперь дошло и до попытки самоубийства. Если не я, то кто в этом виноват? И тем не менее я обманывала его до самой смерти. Я обманула его тем, что притворилась умирающей. Ведь если бы я не сказала, что умру вместе с ним и отговорила его, он бы не умирал сейчас у меня на глазах. Он бы не испытывал такие страдания. А теперь нет никакой разницы с тем, как если бы я убила его своими руками. Тогда-то я, разумеется, рассуждала вполне рационально, но сейчас не могла смотреть на его мучения. Я содрогнулась всем телом и закрыла глаза. В этот момент что-то дотронулось до моего плеча. Я снова открыла глаза и увидела, что он сидел рядом со мной на полу и смотрел на меня затуманенным взглядом. Я вся содрогнулась от страха, и мурашки забегали по спине.

Увидев, как я поднимаюсь на ноги, он произнес просящим тоном.

– Тебе тяжело? А все из-за меня, все напрасно…

Его речь была несвязной, а из глаз капали слезы. Его слова проникали глубоко в меня, словно пронзая собой всю меня насквозь и заставляя дрожать от страха. Горячие слезы полились и из моих глаз. Он вплотную подошел ко мне, одной рукой обнял меня за шею, а другую нежно прижал к моим губам. Он стремительно умирал, уже был почти мертв, но весь страх, который я испытывала до этого, начал неожиданно отступать.

– Выплюнь, скорее выплюнь!

Он силой вложил свои пальцы мне в рот. В этот момент мысль о таблетке у меня под языком пронзила меня насквозь, и слезы тут же высохли. Я была потрясена его поступком, силой его любви ко мне и его попыткой вернуть все назад, и показывать лекарство у себя во рту не хотелось до жути. Уж лучше б я его проглотила! Я попыталась сглотнуть таблетку, но она была такая большая, а слюны было так мало, что сделать это быстро и незаметно мне не удалось. Тем временем он уже нащупал таблетку у меня во рту и вытащил ее наружу. Выражение его лица при этом я уже не смогу забыть, наверное, никогда.

Его милое лицо исказилось настолько, что в это было сложно поверить. Мне даже словами это выразить тяжело. Наверное, так будет выглядеть лицо мужа, заставшего свою жену в объятиях другого мужчины? Это был гнев в чистом виде. Злоба во всей ее красе. Любой, кто увидел бы, как он стиснул зубы, испугался бы до смерти. И самое страшное в его лице – это были его глаза. Его глаза, в которых всегда плескалась улыбка, раскрылись так широко, что, казалось, это глаза не человека, а бешеной собаки. И каждый раз, когда я вспоминаю эти глаза, у меня мурашки бегут по телу. Жизнь ушла из его тела, но бешеные глаза так и остались навеки широко раскрытыми.

Разумеется, я и сама не идеал. Я ужасный человек, который обманывал его до самой его смерти. Но разве это не он спрашивал, тяжело ли мне? Разве это не он хотел, чтобы я выплюнула таблетку? Разве не он сам засунул свои пальцы мне в рот, чтобы достать это проклятое лекарство? И тогда, раз он увидел, что я так и не проглотила эту таблетку, разве не должен он был радоваться за меня? Если он так любил меня и хотел меня спасти, невзирая на то что сам был в шаге от смерти! Это ли не радостная новость для него? Отчего же он тогда так гневался и так страшно смотрел на меня? Оставив в стороне то, что сделала я, он в тот момент поступил очень холодно. Точнее даже не холодно, а неожиданно. Но теперь каждый раз, когда я вспоминаю его глаза, мне одновременно страшно, но приятно. Я очень скучаю по нему.

Сострадание

О произведении

«Сострадание» (1926 г.)

Это очень короткий, но очень яркий рассказ, в основу которого легла нравственная проблема, знакомая, пожалуй, каждому человеку на нашей планете: колебания о правильности принятого решения. Краткость, точность и актуальность сути проблемы, выписанные писателем, хорошо характеризуют его талант. Как и в других произведениях Хён Чжингона, ирония присутствует и здесь, рисуя бесконечную борьбу доброго и злого начал в характере человека, а также то, что добрая половина далеко не всегда побеждает и может быть нравственно неправильной в зависимости от ситуации.

На дворе стоял декабрь по лунному календарю. Прошел сильный снег, следом – дождь, а после дождя резко похолодало, поэтому все дороги превратились в сплошной каток.

В тот день мне нужно было съездить по делам моей школы. Выйдя из трамвая возле ворот Кванхвамун, я решил осчастливить какого-нибудь нуждающегося и найти себе личного извозчика, раз уж мою поездку все равно оплачивал не я сам. Маршрут у меня был довольно простой: сначала от дворца Юксангун подняться на гору ко второй государственной высшей школе, а на обратном пути заехать в две женские школы, Чинмён и Пэхва. Поэтому я спросил у извозчика, сколько он хочет за дорогу туда и назад до второй высшей школы.

– 80 чон[3 - Чона – денежная единица, 100 чон = 1 вона.] будет в самый раз.