Сражения выигранные и проигранные. Новый взгляд на крупные военные кампании Второй мировой войны

Чарльз фон Люттичау из Главного управления военной истории считает, что «исторические факты не подтверждают предположения о том, «…что Москва была спасена в Афинах, Белграде и на Крите». Он отмечает, что 15 мая был «пробной датой» вторжения в Россию, что «весна 1941 года была необычайно сырой и чрезвычайно тяжелой» с «сильными наводнениями» и что «погода – более чем что – либо другое – препятствовала началу Русской кампании до 22 июня» [145].

15 мая был срок, к которому должна была завершиться подготовка к осуществлению «плана Барбаросса», но даже когда его установили, стало очевидно, что день фактического вторжения нельзя определить, пока сама природа не вмешается в шаткие планы человека. Для тактики «блицкрига», которую намеревался применить Гитлер – он надеялся сломить сопротивление русских примерно за четыре месяца, – не было спокойных рек и твердой почвы для его танков.

Действительно, весна 1941 года отличалась в Западной России таянием снега и морем грязи. Большие реки в мае разлились; так или иначе «план Барбаросса» был официально отложен, было бы невозможно осуществить удар с той скоростью и натиском, которых требовали планы Гитлера. Немецкая армия увязла бы, затопленная на русских границах, и началась бы мобилизация во всей России.

Поэтому неверно делать заключение, что Балканская кампания и упорная защита Крита сами по себе задержали вторжение в Россию. Так или иначе, велись бы эти сражения или нет, отсрочку предопределила природа. Природа, которая весной 1941 года, а затем и осенью открыла путь ранней суровой зиме через пять месяцев после начала вторжения, была величайшим союзником русских. Именно она, а не британская отвага, явилась ключевым фактором, вызвавшим задержку нападения.

Итак, Крит не оказал большого влияния на общий исход Второй мировой войны. Но эти несколько дней дикой бойни навсегда изменили характер боевых действий и оставили вечную запись в истории человеческой доблести.

Глава 4

Рок. Падение Коррехидора

Декабрь 1941 г. – 6 мая 1942 г

6 мая (1942 г.). 16:15. Филиппины

Театр боевых действий. Военный департамент получил сообщение из Коррехидора с советом прекратить сопротивление наших солдат. Боевые действия прекратились.

Коррехидор и Батаан всегда будут в памяти американцев синонимами боли и гордости – боли за тяжелейшее поражение, когда – либо приходившееся на долю американского оружия, гордости за храбрость людей, которые воевали, страдали и умирали в первой военной кампании в Тихом океане.

Для Соединенных Штатов в 1941 году Манильский залив – как это было в войне с Испанией – был ключевым звеном их стратегии в западной части Тихого океана. Это была прекрасная гавань под флагом США, отсюда контролировались морские пути между севером и югом от Японии через Южно – Китайское море. Это был центр мощи Соединенных Штатов на Востоке; все планы «Оранж» (война с Японией) подчеркивали важное значение Манильского залива.

Предстоящая война с Японией всегда рассматривалась в 20–х и 30–х годах как морская кампания. Но почти до самого начала войны было немало американских морских стратегов, которые все же мыслили терминами военных действий типа Ютландского флота и которые предвидели после начала войны прохождение флота США через или мимо сети японских баз на подмандатных островах (Маршалловы, Каролинские, Гильберта) к Филиппинам. Где – то в этой области – возможно вблизи от мощной и загадочной базы в Труке – произойдут действия флота, которые определят ход войны. Разгром Японии на море позволил бы ослабить давление на Филиппины и воссоздать базу Соединенных Штатов в Манильском заливе, из которой можно было бы проводить операции по очистке территории от противника.

Успех любого такого плана, казалось, зависел в значительной степени от присутствия защищенного флота в Манильском заливе. Филиппинская оборона была построена на этой концепции. Если бы силы США и Филиппин могли удерживать полуостров Батаан и укрепленные острова при входе в Манильский залив, не давая противнику использовать его в течение трех – шести месяцев, флот смог бы, как думали, пробить себе путь к западу от Пёрл – Харбора, поддержать и укрепить оборону.

«Ничего не говорилось, – отмечает Мортон в ВПО–3 (Военный план «Оранж–3»), – что произошло бы после разрушения системы обороны на Батаане. Предположительно к тому времени, по расчетам, через шесть месяцев, Тихоокеанский флот США пробил бы себе путь в Тихом океане, одержал победу над Объединенным (японским) флотом и обеспечил бы безопасность линии сообщений… Филиппинский гарнизон, усиленный таким образом, мог бы осуществить контратаку и отбросить противника в море» [1].

Обоснование такой концепции в век воздушной мощи всегда вызывало большие сомнения. Взаимоподдерживающая сеть баз в Японском море и воздушных баз по всей западной части Тихого океана, которая раскинулась, как щит, на пути всех морских подходов к Филиппинам, и сила Японии, которая, правда, была преувеличена, сделали освобождение Филиппин химерическим. В действительности задолго до Пёрл – Харбора первоначальная концепция полностью изменилась.

В конце 1940–го и в начале 1941 года, несмотря на большие надежды на ВПО–3, между армией и флотом в Вашингтоне установилось, по крайней мере, молчаливое понимание того, что в случае удара Японии Филиппины обречены; ничего нельзя было сделать, за исключением двух и более лет войны, чтобы защитить их.

«Фактически было признано, что в войне с Японией Филиппины нельзя было защитить» [2].

Вашингтон уже согласился на штабных переговорах с англичанами (совместный основополагающий военный план США и Британского Содружества) с тем, что главным вопросом в повестке дня была Германия; пока нацисты не разбиты, Тихий океан должен был оставаться вторичным театром военных действий.

Летом и осенью 1941 года отношение к этому плану изменилось. Заразительность и несвоевременный оптимизм и динамизм генерала Макартура, который в конце июля был назначен на пост командующего вооруженными силами США на Дальнем Востоке, что предусматривало его контроль над силами Филиппинского Содружества, были в значительной степени ответственны за изменение акцента в военных планах. Макартур считал, что Соединенные Штаты должны, и со временем смогут, удерживать весь Филиппинский архипелаг, и военному департаменту передался его энтузиазм. Когда его призвали к исполнению обязанностей на новом посту, Макартур был военным советником филиппинского правительства со званием фельдмаршала и шляпой с кокардой его собственного фасона.

Как советник, он разработал планы обороны Филиппин, которые в основном еще оставались на бумаге, когда наступил военный кризис. Но их теоретический характер не помешал Макартуру, несмотря на преувеличения, характерные для многих его заявлений, предсказать создание сильной обороны, которая помогла бы защититься от врага или по меньшей мере завоевать незначительные острова. Он стал с энтузиазмом относиться к созданию филиппинского военного потенциала. Но летом 1941 года, за несколько месяцев до катастрофы, филиппинская армия существовала главным образом в его мечтах. Казарм, лагерей, тренировочных площадок и военного оборудования, а прежде всего обученных офицеров – ядра любой армии – явно недоставало.

«Когда началась война, ни одна дивизия не была целиком мобилизована и ни одно подразделение не было полностью укомплектовано… Дисциплина оставляла желать лучшего… Была серьезная нехватка почти всех видов военного снаряжения… Сержанты и солдаты, казалось хорошо уяснили только две вещи: «Во – первых, как громко следует кричать «Смирно!» при появлении офицера, вскакивать и отдавать честь, во – вторых, – требовать еду три раза в день» [3].

На протяжении своей карьеры Макартур по своим суждениям и взглядам на историю был фаталистом; он никогда не сомневался в справедливости своих взглядов и чувствовал, что, где бы он ни служил, именно там сконцентрированы усилия американцев.

Он также обладал способностью драматизировать, общаться и убеждать; его сильная личность, его обаяние и воинские чины очаровывали многих его подчиненных по армии, как в Маниле, так и в Вашингтоне.

Однако изменение акцента в военных планах США летом 1941 года произошло не только благодаря способности Макартура убеждать.

Генерал Джордж Маршалл, начальник штаба американской армии, 1 августа заявил своему штабу: «Политика Соединенных Штатов – это защита Филиппин», – и были запущены планы укрепления островов, что явилось полным отходом от прежних взглядов. Политическое давление на Филиппинах, общественное мнение и, в частности, просчеты Вашингтона помогли осуществить это изменение и последующее наращивание силы, хотя и бесполезное.

Частично на это повлияла также сильная переоценка возможностей воздушных соединений, что явилось результатом убеждений и пропаганды генерала Счастливчика Арнолда (генерал – майор Генри Х. Арнолд, командующий военно – воздушными силами американской армии) и способных молодых офицеров, которых он выбрал для создания и «продажи» новой формы ведения войны. Укрепление островов с помощью военно – воздушных сил началось в середине лета 1941 года, и, создав новые оптимистические планы, военный департамент надеялся к марту 1942 года развернуть на островах 165 тяжелых бомбардировщиков.

Доктрины Джулио Дуэ, итальянского предсказателя победы с помощью воздушных сил, и Александра де Северски были возбуждающим стимулом летом 1941 года, а теоретики стратегического ведения воздушной войны находили своих приверженцев. Даже профессиональное мышление и длительный военный опыт не устояли перед зародившимся энтузиазмом. Генерал Маршалл на секретной пресс – конференции для семи вашингтонских корреспондентов 15 ноября 1941 года (за три недели до нападения на Пёрл – Харбор) кратко охарактеризовал неверные суждения того времени.

Он отметил, что война с Японией неизбежна, но считал, что положение США на Филиппинах очень благоприятно. «Наша сила на островах, – сказал он, – была намного больше, чем представляли себе японцы. Мы готовились не только защищать Филиппины, но и осуществлять военное наступление с этих островов на Японию. На Филиппинах базировалось 35 «Летающих крепостей» Б–17, что представляло собой величайшую в мире концентрацию тяжелых бомбардировщиков. На острова дополнительно отправлялись самолеты, а также танки и пушки; каждый день шло укрепление Филиппин. Если бы война началась, Б–17 сразу атаковали бы военно – морские базы Японии и подожгли ее «бумажные» города. Хотя Б–17 не хватало дальности, чтобы достичь Японии и вернуться на филиппинские базы, генерал Маршалл с политической наивностью, характерной для многих военных США в то время, оптимистически заявил, что бомбардировщики могли бы совершать полеты до русского города Владивостока и осуществлять челночные бомбовые рейды из Владивостока и с территории Филиппин.

Вскоре начнется производство новых бомбардировщиков Б–24 фирмы «Конвэр», сказал генерал Маршалл, и эти самолеты смогут летать выше любого японского перехватчика.

Генерал подытожил оптимизм армии того времени, дав одну из самых удивительных и ошибочных оценок истории. Он сказал, что примерно к середине декабря военный департамент будет чувствовать себя на Филиппинах довольно уверенно. Над Японией стояла хорошая летная погода; наши высотные бомбардировщики могли быстро нанести поражение. Если бы началась война в Тихом океане, не было бы больше нужды в нашем военно – морском флоте; американские бомбардировщики могли осуществить победное наступление фактически в одиночку или, если привести слова генерала Маршалла, без применения наших кораблей. Наш собственный Тихоокеанский флот оставался бы на Гавайях вне досягаемости военно – воздушных сил Японии [4].

Оптимизм генерала Маршалла, в свою очередь вызванный энтузиазмом Макартура и Счастливчика Арнолда, также вырос из плодородной почвы незнания, которое позже характеризовало всю армию: незнание того, что значит воздушная сила, недостаток понимания значения воздушной мощи и астигматическое отношение к японцам.

Однако было уже поздно. Когда японцы нанесли удар 7 декабря 1941 года, на Филиппинских островах было лишь две действующие радарные установки, 35 тяжелых бомбардировщиков и, вероятно, не более 60 действующих истребителей первой линии. Десять резервных дивизий филиппинской армии лишь частично мобилизовались. В них призвали более 100 тысяч филиппинцев, одетых в некую форму, но большинство из них знало мало и еще меньше заботилось о том, как вести боевые действия. Солдат армии США насчитывалось 30 ноября 31 095 человек, включая почти 12 000 филиппинских скаутов, представляющих собой элитную и хорошо обученную специальную часть регулярной армии (филиппинские сержанты, офицерами у которых были в основном американцы) [5].

Однако департамент военно – морских сил, который не разделял оптимизма военного департамента относительно способности защищать Филиппины, не мог обещать подкрепления Азиатскому флоту, и только 20 ноября адмирал Томас Харт, его «маленький, взвинченный, напряженный и раздражительный» [6] командующий, издал приказ осуществить ранее запланированную передислокацию своего флота на юг, как требовал военный план, а не концентрировать его в Манильском заливе, как предполагал адмирал Харт.

Адмирал Харт знал, как знал и генерал Макартур, что никакой поддержки Филиппинам ожидать было нельзя до тех пор, пока Тихоокеанский флот США не осуществил постепенное продвижение через Каролинские и Маршалловы острова и не захватил передовую базу в Труке. Эта концепция была заложена в план «Рэйнбоу–5», генеральный план, разработанный в согласовании с англичанами, предвосхищавшими войну США как с Германией, так и с Японией. Она обновила устаревший план войны в океане «Оранж–1». Однако «Рэйнбоу–5», который возник в результате штабных переговоров между Соединенными Штатами и Англией в январе, феврале и марте 1941 года и был завершен незадолго до Пёрл – Харбора, явно призывал к оборонительной стратегии в Тихом океане и по меньшей мере без сомнений «признавал… потерю Филиппин, Гуама и Уэйка» [7]. В нем первоначально говорилось, что Соединенные Штаты не намеревались наращивать свою военную мощь на Дальнем Востоке, но пересмотр в ноябре 1941 года, ставший результатом нового оптимистичного настроения в Вашингтоне и Маниле, дал красный свет наступательным воздушным операциям «в развитии стратегической обороны».

Оба военных плана, «Оранж» и «Рэйнбоу–5», предусматривали концентрацию филиппинской обороны возле входа в Манильский залив, но планы генерала Макартура относительно Филиппинской федерации предусматривали оборону всего архипелага – даже если планы не будут завершены до 1946 года, когда Филиппины должны стать политически независимыми.

Для Японии завоевание Филиппин было частью амбициозной программы, которая нацеливала островную империю на главенство в западной части Тихого океана и в Азии. Нефть и каучук, потенциальное богатство Малайи и Индонезийского архипелага, стали экономическими целями и главными задачами. Тихоокеанский флот США должен быть скован внезапной атакой на Пёрл – Харбор, его островные аванпосты на Гуаме и Уэйке захвачены и начаты одновременные атаки на американские, британские и голландские позиции. Вторжение на Филиппины должна была осуществлять 14–я армия под командованием генерал – лейтенанта Масахару Хоммы, состоящая (первоначально) из 16–й, 18–й дивизий и 65–й бригады. Ее поддерживала 5–я воздушная группа (японские сухопутные силы), 11–й воздушный флот (японские военно – морские силы) и японский 3–й флот.

Воздушные удары с предшествовавшей высадкой десанта и захватом воздушных баз должны были разбить американские самолеты на островах. В Токио считали, что крупные десанты в заливе Ламон и вдоль Лингайенского залива на Лусоне и в Давао на Минданао приведут к быстрому завоеванию Филиппин. Силы США на Лусоне, как ожидалось, должны были оказать главное и последнее сопротивление на Манилах.

«Имперский генеральный штаб ожидал, что генерал Хомма завершит свою миссию дней через пятьдесят; в конце этого срока приблизительно половина 14–й армии должна была отправиться с Филиппин [в другие, более важные районы]… Ожидалось, что трудностей будет немного» [8].

Но война никогда не идет по плану, ни для победителя, ни для побежденного.

Масштабы, скорость, сила и интенсивность неожиданных атак японцев поразили мир. После атаки на Пёрл – Харбор было разбито много военных кораблей Тихоокеанского флота США; это нападение ошеломило, но и объединило нацию.

В западной части Тихого океана «в первые утренние часы 8 декабря [7 декабря в Восточном полушарии] японские военно – морские и военно – воздушные силы нанесли почти одновременные удары по Кота – Бхару в британских Малайях (1:40), Сингоре, рядом с таиландской границей (3:05), Сингапуру (6:10), Гуаму (8:05), Гонконгу (9:00), Уэйку и Филиппинам» [9].

Для Японии Малайи, Сингапур и Индонезия были главными целями, а Филиппины – вторичной. Противник был несколько встревожен наращиванием американской воздушной силы на островах. Его информировали о том, что у Соединенных Штатов на островах сконцентрировались 900 самолетов, но японский самолет фоторекогносцировки, очевидно летавший на недосягаемой для обнаружения высоте, принес японцам победу в Филиппинской кампании в последние дни ноября – прежде, чем был сделан первый выстрел. Самолет противника сделал точные снимки и определил главные места концентрации самолетов США на островах; в результате японцы пересмотрели свою оценку воздушных сил противника, которая составляла в действительности 300 самолетов, и разработали тщательные планы поражения наших самолетов на земле ранним утром 8 декабря (7 декабря по времени в Пёрл – Харборе). Вмешалась плохая погода, и первые фактические бомбовые атаки были проведены от полудня до 13 часов 8 декабря (по времени в Пёрл – Харборе) вместо утренних часов. Но при этом участвовало 192 самолета, все дальнополетные, базировавшиеся на Формозе. Результат был таким же – неожиданное и беспрецедентное уничтожение «сидячих уток». За первыми успехами противника быстро последовали другие решительные рейды с Формозы, которые поддержали самолеты малого радиуса действия японских сухопутных сил, базировавшиеся на других аэродромах, захваченных в ходе первых нападений.

Успехи японцев – результат неожиданности, тщательного обучения и чрезмерной самоуверенности их противника – поразительны. В первый день войны военная мощь США на Филиппинах, на которую возлагались такие большие надежды, была смертельно подорвана. К концу первой недели американские воздушные силы на островах были практически уничтожены ценой 30 японских самолетов; военно – морские стоянки в Кавите, Маривелесе и Олонгапо (Субик – Бэй) подверглись бомбардировке; большинство оставшихся мобильных частей Азиатского флота бежали на юг. Японцы захватили главенство в воздухе и на море.

За воздушными ударами последовало вторжение на сушу. Приказы об этом застали генерал – лейтенанта Хомму на Формозе 20 ноября 1941 года, за 18 дней до Пёрл – Харбора, но японские силы фактически начали там подготовку к вторжению еще в марте 1941 года.

Второй флот Японии под командованием вице – адмирала Нобутакэ Кондо, предназначенный для поддержки операций в юго – западной части Тихого океана, собрался во Внутреннем Японском море в середине ноября, вышел оттуда 23 ноября и направился к Формозе, где получил директиву о дне «Д». Этот флот (организация флота в японских военно – морских силах была гибкой, и его сила сильно варьировалась) первоначально состоял из линкоров «Харуна» и «Конго» и тяжелых крейсеров «Такао», «Атаго», «Чокай» и «Мая», но для проведения операции он был усилен другими крейсерами и легкими судами. Главная часть, которая выполняла функцию только общей поддержки, состояла из двух линейных кораблей, двух тяжелых крейсеров и четырех эсминцев. Филиппинская островная группа, разделенная на четыре группировки специального назначения для обеспечения поддержки, защиты перевозок и выполнения других заданий, состояла из шести тяжелых, трех легких крейсеров, 46 эсминцев и вспомогательных судов. 11–й воздушный флот со штаб – квартирой в Такао на Формозе обеспечивал поддержку Филиппинской операции с помощью около 300 самолетов, базировавшихся на Формозе. Около 150 самолетов сухопутных сил Японии также поддерживали филиппинские операции. До тех пор пока не были захвачены военно – воздушные базы на Филиппинах, дальность полета самолетов сухопутных войск Японии не позволяла им действовать над Центральным Лусоном или в районе Манила – Батаан. После вторжения воздушные части сухопутных сил были переброшены в Лаоаг и Виган, но аэродромы там оказались непригодными, и японские самолеты впоследствии базировались на захваченных аэродромах Кларк и Николс – Филдз.

Третий флот Японии, который состоял из транспортных кораблей, кораблей снабжения (около 60), минных тральщиков, сил вторжения и морских кораблей поддержки (крейсеры, эсминцы, подводные лодки), с флагманским тяжелым крейсером «Ашигара» базировался на Формозе и Палау. Та его часть, которая непосредственно осуществляла вторжение на Северо – Западный Лусон, вышла с Формозы утром 10 декабря и в тот же день высадила первый десант в Апарри. Затем быстро последовала другая высадка, в Вигане. Фактически не было оказано сопротивления, если не считать нескольких неорганизованных налетов американских самолетов, что стоило силам в Апарри одного потопленного и одного поврежденного минного тральщика, а силам Вигана морского охотника и транспорта, которые были потоплены.

Соединенные Штаты сразу заявили, что капитан Колин Келли – младший на своем бомбардировщике Б–17 потопил японский линкор «Харуна». Келли был впоследствии награжден посмертно Крестом за отличную службу. Но «Харуна», в действительности затонувший тремя годами позже, в конце войны в Куре (Япония), даже не был атакован: он находился в составе сил поддержки 2–го флота далеко от побережья Филиппин. Возможно, Келли бомбил тяжелый крейсер «Ашигара», но и он не был поврежден.

Силы с Палау осуществили вторжение на Юго – Восточный Лусон (японские силы высадились в Легаспи 11 декабря) и Минданао, а 22 декабря произошла крупнейшая высадка японцев, как и предполагалось, в районе Лингайенского залива.

Численность американских сил была недостаточной, не хватало военного снаряжения. Не хватало хорошо обученных солдат для защиты обширного побережья Лусона. О многих местах высадки противника догадывались, но их количество и сроки, а также двусторонний охват противником с севера и юга поставили небольшие американские силы в безнадежное положение. Оборона Филиппин основывалась главным образом на филиппинской армии, большой по численности, но невысокого качества. Большинство ее солдат прошли обучение лишь в течение пяти с половиной месяцев, подразделения еще продолжали формироваться, когда японцы начали вторжение; офицеров не хватало, а тем, кто служил, недоставало профессионализма; снаряжения оказалось недостаточно, а понятия филиппинцев о дисциплине были в зачаточном состоянии.