В кофейне диковинок

Жилые кварталы сетью расползались вокруг площади. Мэгги ехала в сторону моря, и зеленые лужайки с дубами, соснами, виноградными лозами и клумбами постепенно уступали место песку, пальмам, высокой сухой траве и кадкам с цветами, над которыми кружили бабочки и колибри. Если ближе к площади располагались дома с каменными и цементными фундаментами, то здесь, возле моря, коттеджи стояли на сваях, возвышаясь над землей на добрые десять-двенадцать футов. Однако же все районы города все равно были выдержаны в одном стиле: спокойные краски, извилистые дорожки и деревянные мостики над заболоченными местами.

Всю дорогу я буквально тонула в окружающих звуках и никак не могла понять, отчего они меня не раздражали. Вот и в кофейне меня ничего не тревожило. А ведь там витало столько резких запахов: кофе, корица, шоколад, орехи, гвоздика… А уж как шумно было! Раньше, проведи я в таком заведении час, у меня появилось бы чувство, что в голове работает десяток радиоприемников, притом каждый настроен на свой канал.

Но сегодня меня почему-то не напрягали ни жужжание блендера, ни визг кофемолки, ни свист пара, ни бряцание кубиков льда, ни звон посуды, ни радио, ни голоса посетителей. Наоборот, все это звучало музыкой для моих ушей.

Да и весь город отчего-то был мне привычен, будто старая песенка.

У пляжа дуло куда сильнее. Улицы и тротуары здесь были запорошены песком. Туман почти рассеялся, осталась лишь эфемерная дымка, от которой одежда пропитывалась влагой.

Я прислушивалась к пению птиц, пытаясь понять, какая из них щелкает, а какая насвистывает. Песок так приятно скрипел под колесами гольф-кара! А звуки, доносившиеся с залива, – рокот волн, плеск воды и шипение брызг – просто завораживали.

Мэгги свернула на Эвентайд-лейн – тупичок, дома в котором были раскрашены в цвета пасхальных яиц. Голубые, розовые, желтые, зеленые – они даже во влажной дымке казались веселыми и приветливыми.

Сразу за деревянными мостками, ведущими сквозь дюны к пляжу, Мэгги свернула к последнему на улице дому. Под навесом во дворе было три парковочных места. Мэгги затормозила и встала рядом со старым грузовиком. Во втором отсеке был припаркован еще один гольф-кар, а третий отсек занимали два велосипеда, трехколесный велик для взрослых и лимонно-зеленый мотоцикл с коричневым сиденьем.

За домом, закрывая вид на залив, желтели заросшие травой песчаные дюны. Кричали чайки. Раз над моей головой пролетел пеликан, бесстрашно разрезая воздух мерными и плавными взмахами крыльев. На ветру, клацая подвесками о металлический флагшток, развевались два красных флага.

Мэгги заглушила мотор и обернулась ко мне.

– Мой папа… В общем, тот еще персонаж. Довольно шумный, довольно буйный. Увлекающийся. Но вместе с тем он самый милый, самый добрый, самый отзывчивый человек на свете. Ты его полюбишь! Его все любят.

– Не сомневаюсь. – Я, однако же, нервничала перед встречей с Дезмондом: очень хотелось, чтобы я ему понравилась и он позволил мне поселиться в этом раю. Выйдя из машины, я окинула дом взглядом. – Так и не скажешь, что здесь живет призрак!

На словах «дом с привидениями» сразу представляешь себе мрачное строение с жутковатой мансардой, разбитыми стеклами в темных окнах и скрипучими дверями, а вовсе не милый двухэтажный пляжный коттедж травянисто-зеленого цвета с голубой и белой отделкой. Присыпанная песком лестница вела на белую террасу, огибавшую дом с трех сторон.

– Нет там никаких призраков! Просто хозяин любит сваливать на воображаемое привидение бардак и свою рассеянность.

– Приятно слышать!

Однако говорила Мэгги неуверенно – скорее себя убеждала, чем меня. За историей о призраке явно скрывалось нечто большее, о чем она пока умалчивала.

– Дому и двадцати лет нет! Откуда в нем взяться призракам? – Она окинула улицу печальным взглядом. – Бо?льшую часть домов по соседству в 2004 году разрушил ураган «Иван». Мы почти все потеряли, кроме вещей, которые успели закинуть в машину при эвакуации, и тех, что хранилось у папы на складе – он стоит дальше от моря. После мы отстроили дом заново, а больше сильных ураганов тут, к счастью, не было. Несколько лет назад «Салли» изрядно потрепала другие прибрежные города, а Дрифтвуд, считай, не тронула. Нам повезло!

Я переводила взгляд с одного милого домика на другой, пытаясь вообразить, как здесь бушуют волны и ветер, унесшие столько жизней.

– Даже представить себе не могу…

– Это было… – Мэгги, содрогнувшись, покачала головой. – Надеюсь, нам никогда больше не придется столкнуться с чем-то подобным.

Я внимательнее рассмотрела пляжный домик, построенный так высоко над землей, и поняла, что не могу согласиться с Мэгги насчет привидения. Если здесь разразилась такая буря, ничего удивительного, что оно решило тут поселиться. Ведь дом построен на воспоминаниях и старых страхах! Понятно, что тут живут призраки вещей, унесенных морем, паника от потери любимого гнездышка, ужас перед неизвестным и опасение, что все может повториться…

Что все это снова можно потерять.

Но ведь в то же время дом стоит на стойкости, силе духа и надежде; здесь живут тепло и любовь. Трудные времена можно пережить! Просто нужно время. И надежда. И решимость. Жизнь тоже можно отстроить заново.

Начать с чистого листа.

Разглядывая правое крыло дома Дезмонда, я старалась держаться за эту мысль. Конец переулка отмечали три выкрашенные в розовый невысокие бетонные колонны. За ними тянулась полоса песка, усеянная клубками ползучих колючек, а за ней – словно из ниоткуда – вставал сосновый лес. Сквозь низкие заросли, уходя в тень, тянулась отмеченная указателем тропа.

– Эта тропа естественного происхождения?

– С востока и запада Дрифтвуд окружен природными заповедниками, – рассказала Мэгги. – Там можно бродить бесконечно, если есть желание. Главное – остерегайся аллигаторов и змей: они здесь повсюду, но, к счастью, боятся людей не меньше, чем люди – их.

Я, однако, не боялась: меня захватило любопытство. Это же такое приключение – побродить по тропе! Где, как не там, мне удастся расправить крылышки?

Где-то наверху открылась дверь, и по террасе застучали шаги.

– Эй, там, внизу, привет!

Незнакомец смотрел на нас сверху, перегнувшись через перила. У него были седые волосы до плеч, густая белая борода, темно-карие искрящиеся жизнью глаза, круглые щеки и темное от загара лицо.

– Я готовлю нам перекус, – объявил он. – Встретимся наверху, и вы мне расскажете историю про призрака. Умираю от любопытства!

Шаги затихли. Дверь, скрипнув, открылась и снова закрылась. Издали доносился шум прибоя: вода то с гулом накатывала на берег, то тихо отползала.

– Я же говорила: он – натура увлекающаяся! – И Мэгги поспешила вверх по ступенькам.

Я двинулась за ней. Поднявшись на возвышающуюся над дюнами террасу, ненадолго замерла. Даже несмотря на остатки утренней молочной дымки, вид был такой, что у меня перехватило дыхание. За полосой белого песчаного пляжа простирался залив, на серо-синей неровной поверхности моря кое-где вскипали белые барашки, а в воздухе, охраняя свои угодья, парил пеликан с длинным клювом, распластав над брызгами широкие крылья. Над пляжем сновали птички поменьше: то ныряли прямо в воду, то снова вспархивали.

– Настоящее чудо, правда? – Мэгги остановилась возле меня.

Вскинув подбородок, она подставила лицо ветру. И выбившиеся из-под заколки пряди закружили в бешеном танце.

Я до побелевших костяшек вцепилась в перила и с трепещущим в груди сердцем прошептала:

– Это…

Мне никак не удавалось подобрать верное слово. Достаточно всеобъемлющее.

Что-то проникло внутрь, разбередило душу и объявило, что здесь, у моря, мне самое место.

– Это невероятно! – наконец нашлась я, хотя слово не выражало и доли эмоций, которые я испытывала.

– Порой я забываю, как здесь прекрасно. Пока кто-то вроде тебя мне об этом не напомнит. Так что спасибо!

Мэгги улыбнулась и махнула, приглашая следовать за ней.

Мы направились к задней части террасы, где были расставлены журнальные столики, стулья и шезлонги – такие пыльные, что сразу становилось понятно: пользовались ими редко. Я же все никак не могла отвести глаз от моря.

Добрую половину террасы в задней части дома занимала крытая веранда с большими окнами. Мэгги распахнула деревянную дверь и шагнула в сторону, уступая мне дорогу. С крытой веранды в дом вели два французских окна, сейчас распахнутых настежь. За ними виднелся массивный стол середины пятидесятых, так заваленный всяким барахлом, что казалось, его ножки вот-вот подломятся. Я услышала, что кто-то невидимый выдвинул и закрыл где-то в доме ящик.

– Папа, тебе помочь? – окликнула Мэгги.

– Нет-нет, я сейчас приду. Чувствуйте себя как дома!

Я рассматривала дом. По углам крытой веранды трепетали на ветру белые тонкие занавески. На ковре цвета фуксии стояли круглый металлический с деревянными вставками столик и четыре стула. На столе розовели три гвоздики в зеленой глиняной вазе ручной работы, на которой было отчетливо видно человеческое лицо: глаза навыкате и торчащие зубы.

«Эксцентричный», – напомнила я себе.