Костяная кукла
В этом Поппи была мастером – всегда придумывала что-то на ходу, вплетала в сюжет новые детали – интересные и немного пугающие. Иногда это его раздражало – историю Вильяма придумывать должен был сам Зак. Но чаще всего идеи Поппи стоили того, чтобы принять их.
Поэтому Вильяма нельзя было потерять. Если Вильям пропал, значит, не будет продолжения истории, неожиданных поворотов, развязки.
Он подумал, что мог забыть, куда положил фигурки. Может быть, Вильям и его пираты лежат вместе с остальными куклами. Он полез в шкаф за своим мешком с игрушками. Но его там не оказалось.
Его сердце сжалось от дурного предчувствия.
Он бессмысленно уставился в шкаф, пытаясь найти какое-то объяснение. Его охватила паника. Он был уверен, что мешок точно был здесь еще утром, он видел его, когда залезал в шкаф снять с вешалки чистую футболку.
Может, он оставил его у Поппи дома? Но нет, он видел его вчера вечером. И он не мог забыть его или оставить просто так, без причины, если только не разыгрывалось сражение и важно было оставить все фигурки на своих местах. Но никаких боев они сейчас не вели. Зак беспомощно оглядел комнату.
– Мам! – крикнул он, рывком распахнув дверь и выглянув в коридор. – Мам! Зачем ты взяла мой мешок? Куда ты его дела?
– Закари? – крикнула она в ответ снизу. – Если ты еще раз шарахнешь дверью…
Он прервал ее, сбегая по ступенькам:
– Где мой мешок? С фигурками. С машинками. Наверху его нет.
– Я ничего не брала у тебя из комнаты. Уверена, он под горой твоих грязных вещей, высотой с Килиманджаро. – Она улыбнулась, расставляя на столе тарелки, но Зак был серьезен.
– Приберись, и найдешь свой мешок.
– Нет, мам, он пропал.
Зак взглянул на своего отца и с удивлением увидел на его лице какое-то странное выражение. Он не мог понять, что оно означает.
Мать следом за Заком взглянула на мужа и спросила очень тихо:
– Лиам?
– Ему уже двенадцать, а он все играет в куклы, – ответил тот, поднимаясь с дивана и примирительно поднимая руки. – Пора ему вырасти. Вот и надо было избавиться от них. Он должен проводить больше времени с другими ребятами, слушать музыку. Зак, поверь мне, завтра ты и не вспомнишь о своих игрушках.
– Где они? – негодующе спросил Зак.
– Забудь про них, я их выбросил, – ответил отец. – Не устраивай истерику.
– Это мои вещи! – От злости Зак едва соображал. Его голос дрожал. – Мои!
– Кому-то нужно было вернуть тебя в реальный мир, – отрезал отец, покраснев от гнева. – Можешь беситься, сколько хочешь! Но их больше нет. С играми покончено. Понятно? Пора повзрослеть. И точка!
– Лиам, как ты мог? – с упреком спросила мать Зака. – Нельзя принимать решения, не обсудив их.
– Где они? – крикнул Зак. Он еще ни разу не говорил в таком тоне со своим отцом, да и вообще ни с кем из взрослых. – Что ты с ними сделал?
– Не устраивай истерики! – отрезал отец.
– Лиам! – повысила голос мать.
– ВЕРНИ ИХ! – закричал Зак. Он вышел из себя, и ему было уже на все наплевать.
Отец молча смотрел на него. На его лице отразилась неуверенность.
– Я выбросил их. Прости. Я не думал, что ты так сильно расстроишься. Это ведь просто пластиковые куклы.
– Так они в мусорном контейнере? – Закари кинулся из дверей и сбежал по ступенькам. На обочине стояло два помятых мусорных бака. Он неуклюже стащил крышку с одного из них и бросил, не глядя, на дорогу.
«Пожалуйста, – билось у него в голове. – Пожалуйста, пожалуйста».
Но мусорный бак, к несчастью, оказался пустым. Мусор уже увезли.
Он почувствовал, что задыхается. Вильям Клинок, Макс Хантер и все остальные. Они потеряны навсегда. Без них больше не будет игры. Он вытер выступившие на глаза слезы краем футболки.
Потом поплелся обратно к дому. Отец ждал его на пороге.
– Эй, прости меня, – сказал он.
– Не пытайся больше стать мне отцом, – проговорил Зак, проходя по ступенькам мимо него. – Слишком поздно. Ты опоздал на много лет.
– Закари, – позвала мать, поднимаясь с места, чтобы обнять его, но он даже не повернулся. Отец, понурившись, глядел ему вслед.
В своей комнате Закари лег на кровать и уставился в потолок, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. Он не стал делать уроки. Он отказался от ужина, хотя мать принесла тарелку к нему в комнату и оставила на столе. Он не переоделся в пижаму. Он даже не плакал.
Закари вертелся в кровати, рассматривая тени на потолке и чувствуя, как вместо того, чтобы успокоиться, начинает злиться еще сильнее. Он был зол. На отца за то, что из-за него больше не будет игры. На мать за то, что приняла отца обратно в дом. На Поппи и Элис, которые не потеряли свои игрушки. На себя за то, что повел себя как маленький ребенок, каким и считал его отец. За то, что горевал по Вильяму Клинку и другим куклам, будто они настоящие.
Гнев свернулся кольцом у него в животе и тянулся к горлу. Заку казалось, что он душит его. Наконец он понял, что не должен никому рассказывать о произошедшем, иначе не сможет удержать гнев внутри.
А единственным способом ничего не рассказывать и не объяснять было забыть об игре.
Глава 3
На следующее утро Зак вяло ковырял хлопья с молоком. Мать налила себе вторую чашку кофе. Сквозь пыльное стекло просачивался тусклый утренний свет, высвечивая круги, оставшиеся от мокрых чашек на поцарапанном кухонном столе, и слабый зеленоватый контур – космический корабль, который Зак как-то нарисовал на нем фломастером. Он обводил пальцем едва заметный рисунок.
– Вчера вечером отец звонил в компанию, занимающуюся сбором мусора, – сказала мать.
Зак моргнул и поднял голову.
Она отпила кофе из кружки.
– И в переработку отходов. Спрашивал, можно ли как-то вернуть твои игрушки. Предлагал даже поехать и поискать их. Но ему сказали, что это бесполезно. Мне жаль. Я знаю, он поступил глупо, но он честно пытался все исправить, дорогой.
Заку казалось, что слова доходят до него не сразу. Он понимал – то, что она говорит, важно, но ему все равно было наплевать. Он чувствовал себя разбитым, как будто ночью не сомкнул глаз, хотя спал как убитый. Будильнику едва удалось вырвать его из тяжелых и темных снов.
– Ладно, – произнес он, потому что не знал, что еще сказать.
– Сегодня вечером мы сядем все вместе и поговорим. Твоего отца очень строго воспитывали. И хотя ему самому это не нравится, он порой ведет себя так же, как вел себя с ним его отец. Он просто не может по-другому, дорогой.
Зак пожал плечами, засунул в рот ложку хлопьев и принялся жевать с набитым ртом. Ему хотелось ответить, что лучше он позволит поджарить себя на медленном огне, чем снова заговорит с отцом. Недожевав завтрак, он подхватил рюкзак и направился к двери.
– Поговорим попозже, – прокричала мать ему вслед, пытаясь сделать вид, что все в порядке.
Холодный ветер остудил его разгоряченное лицо. Он обрадовался, не заметив на дороге ни Поппи, ни Элис. Они жили в соседних домах и порой встречались по дороге в школу. После занятий домой они тоже обычно шли вместе. Но сегодня утром он чуть ли не бегом пустился по тротуару, радуясь, что не видно никого из знакомых ребят. Он шел в полном одиночестве, опустив голову и пиная по дороге мелкие камешки. Дойдя до школы, он подумал о том, что было бы, если бы он просто прошел мимо, куда глаза глядят, и никогда не вернулся обратно. Как три года назад сделал его отец. Может, ему убежать туда, где его никто не знает, наврать про свой возраст и устроиться разносчиком газет…
Что делать после этого, он придумать не мог.
К тому времени как Зак все-таки решил пойти в школу, уже прозвенел звонок, и он опоздал на урок. Мистер Локвуд сердито взглянул на него, когда он пробирался на свое место. Зак тихо сидел за своей партой, даже не пытаясь рисовать на полях тетради. Если ему в голову приходила идея для истории, он сосредотачивался на уроке, пока она не улетучивалась.
За обедом он принялся жевать бутерброд, но тот показался ему безвкусным. Следом в мусорный бак полетело яблоко.
После занятий он сказал тренеру, что плохо себя чувствует и не пойдет на тренировку, но, по правде сказать, у него просто не было настроения играть в баскетбол. Ему вообще ничего не хотелось.
Он пошел домой, планируя просто сидеть перед теликом, пока мама не придет домой с работы. А если она начнет приставать к нему с расспросами, он ей тоже скажет, что заболел. Но не прошло и пары минут, как позади него зашлепали по гравию сандалии, и его догнала Элис. Он пожалел, что пошел обычной дорогой, на которой невозможно было не столкнуться с кем-нибудь из друзей.
– Зак! – окликнула его девочка, запыхавшись от быстрого бега. На ней была голубая футболка с каким-то непонятным существом – не то котенком, не то динозавром. Косички убраны под ободок, в ушах красуются маленькие сережки из перьев.
Он не знал, с чего начать разговор. Ему хотелось расспросить ее о вчерашней сценке в школе, узнать, о чем они хихикали с девчонками и почему она не заговорила с ним. Но ему казалось, что с тех пор произошло столько всего и все это случилось очень давно и как будто даже не с ним.
С дороги им помахал парень по имени Лео. Он носил очки с толстенными стеклами и вечно нес какую-то чепуху.
– Привет! – воскликнул он, подходя к ним. – Поппи просила передать, что догонит вас по дороге. Она задержалась в библиотеке.
– А-а-а… – протянул Зак, чувствуя себя обреченным. Он знал, что будет дальше. Мимо пройдут другие ребята из школы, а после он останется наедине с Поппи и Элис. И потом одна из них как всегда спросит: «Хотите поиграть?» – и ему придется что-то ответить.
– С тобой все в порядке? – спросила Элис.
– Да уж, – подхватил Лео. – Хреново выглядишь, Зак. Как будто кто-то прошелся по твоей могиле.
Зак заморгал. Лео как всегда болтал невесть что. Некоторые люди не меняются.
– Чего?
– Так всегда говорит мой дедушка. Ты что, никогда не слышал эту поговорку?
– Нет, – ответил Зак, пиная ботинком опавшую листву. Он вспомнил, как вчера вечером шел домой и ветер завывал у него за спиной. Ему стало не по себе. – По какой еще могиле? Ты что, решил, что меня рядом со школой похоронят? Вот отстой.
– Да нет же. – Элис закатила глаза. – Это просто поговорка. Означает, что ты такой мрачный, как будто кто-то наступил на то место, где будет твоя могила.
– Но я ведь не знаю, где будет моя могила, – сказал Зак, покачав головой. – Какой тогда смысл в этой поговорке?
– Да никакого, – ответил Лео. – Просто так говорят, и все.
– Вы о чем тут, ребята? – спросила подошедшая Поппи. На ней был черный свитер и голубые кеды, и она пританцовывала на месте. Розовый шнурок развязался и волочился за ней по пыли. Медные волосы были собраны в хвостики, а подводка на одном глазу размазалась, будто она его терла.
– Да так, ни о чем, – ответил Зак, пожав плечами.
Поппи обернулась к Элис и вопросительно подняла брови.
– Совсем ни о чем? Или все-таки о чем-то?
Элис покачала головой и улыбнулась, но потом, как будто смутившись, уставилась в асфальт. Зак не понимал, что происходит. Он решил, что это как-то связано со вчерашней встречей, когда девчонки захихикали ему в лицо, но не придумал, как спросить об этом. Иногда ему казалось, что девчонки стали говорить на каком-то другом языке. А ведь еще год назад они прекрасно понимали друг друга.
– Мы говорили о предрассудках, – ответил Лео. – Например, если кто-то наступит на твою будущую могилу, у тебя это вызовет непроизвольную дрожь.
Вечно он говорил как по учебнику. Такими сложными словами – «предрассудки», «непроизвольный». Некоторые думали, это от того, что мать Лео преподает в колледже, но Зак считал, что просто он такой уродился.
– Как если наступить на трещину в асфальте, твоя мать сломает шею? – спросила Поппи. – Когда я была совсем маленькая, я однажды так сделала. Я очень разозлилась на маму, уже не помню, за что. А, вспомнила! Нейт толкнул меня в саду, и я хлестнула его веткой. Здорово попала – прямо под глазом. У него сильно шла кровь, так что досталось мне, хотя он первый начал. Я бегала по всему кварталу и наступала на трещины, а на следующий день мама поскользнулась в саду и потянула ногу.
– Да ладно! – воскликнул Лео. Зак был уверен, что он запомнит эту историю, чтобы потом кому-нибудь рассказать.
Поппи рассмеялась.
– Ну она же не сломала шею. Это было совпадение. Но тогда я не на шутку испугалась. Подумала, что это и правда как-то связано.
– И после этого ты много лет боялась наступать на трещины, помнишь? – спросила Элис. – Доходило до абсурда – ты и ногу ставила поперек, и на цыпочки вставала. Шла походкой робота-балерины, который танцует румбу.
– Румбаробот, – автоматически выдал Зак. Почему-то вместе эти два слова звучали смешнее.
– Румбаробот, – подтвердила Элис, крутанувшись на мыске и отступив в сторону. – Точно.
– Прикольный вышел неологизм, – сказал Лео. Зак кивнул, как делал всякий раз, когда понятия не имел, о чем толкует Лео.
Идя по главной улице, они прошли мимо старой англиканской церкви с высоким шпилем на макушке. Затем миновали парикмахерскую и пиццерию, где отмечали дни рождения Зака, когда он был маленьким, автовокзал рядом с почтой и большое старое кладбище на холме. Зак много раз ходил этой дорогой, и, когда был совсем ребенком, на этом месте каждый раз посильнее стискивал мамину руку, а когда стал постарше, сжимал руль велосипеда. Теперь ему приходилось ходить этой дорогой пешком – в школу и из школы. Он вырос здесь, и, несмотря на то что городишко был маленький, большинство магазинов на главной улице были закрыты, окна во многих домах заколочены, а вывески о сдаче в аренду пылились без дела, Зак все равно любил его. Он не мог представить свою жизнь где-то еще, что усложняло его замысел побега.
– Слушайте, что расскажу, – начал Лео. – Раньше мы с родителями часто переезжали, и в одной квартире, где мы жили, водились привидения. Клянусь, когда появлялся призрак, воздух в комнате становился прохладным, даже летом. И было одно место, где всегда было холодно как в морозилке. Хоть обогреватель ставь, теплее не становилось. На том месте кто-то умер. Сама домовладелица так говорила.
– А ты когда-нибудь сам видел это привидение? – спросила Элис.
Лео покачал головой.
– Нет, но иногда оно прятало вещи. Например, ключи моей мамы. Мама кричала, чтобы привидение их вернуло, и в девяти случаях из десяти после этого они сразу же находились. Мама говорит, надо знать, как обращаться с привидениями, если не хочешь, чтобы они сели тебе на шею.
Поппи улыбнулась своей фирменной улыбкой, которая означала, что у нее в рукаве припрятана козырная карта и сейчас она расскажет что-то действительно интересное. Ее щеки раскраснелись от ветра, глаза блестели.
– А слышали вот что: когда идешь мимо кладбища, нельзя дышать, иначе духи недавно умерших могут забраться в твое тело через рот и вселиться в тебя?
Зак вздрогнул. Он почувствовал, как волосы встали дыбом у него на затылке. Сам того не желая, он ощутил вкус призрака у себя во рту, как будто вдохнул едкий дым. Он сплюнул в пыль, стараясь избавиться от жутких мыслей.
– Фу. – Элис разбила тишину, повисшую после рассказа Поппи. – Из-за тебя я чуть не задохнулась, пытаясь не дышать! К тому же мы уже прошли кладбище. Надо тебе было рассказать свою историю до него. Или ты хотела, чтоб в нас вселились призраки?
Зак снова вспомнил прошлый вечер, когда он почувствовал что-то позади себя, какой-то холодок на шее, будто к нему тянулась чья-то рука, пыталась схватить ледяными пальцами. Эта история теперь тоже засядет у него в голове. Он будет вспоминать ее каждый раз, проходя мимо кладбища.
Поппи только улыбнулась в ответ. Она вытаращила глаза и проговорила глухим голосом:
– А что, если я не Поппи? Может быть, я не знала, что нужно задерживать дыхание, и познала это на своей шкуре. Что, если мной овладел дух, который теперь рассказывает вам эту историю, потому что уже поздно и потому что вами тоже уже овладели ду-у-у-ухи?..
– Ладно тебе, брось! – крикнула Элис, стукнув Поппи по плечу. Они обе рассмеялись.
Лео тоже рассмеялся, но его смех вышел немного нервным.
– Вот потому эта история такая страшная. Ведь даже если ты знаешь, как себя защитить, не факт, что у тебя получится. Например, вдруг ты недостаточно долго задерживал дыхание. Все равно ведь когда-то придется вдохнуть.
– У меня от твоей улыбки мурашки побежали, – заметил Зак. – Тебе говорили, что у тебя жуткая улыбка, Поппи?
Она горделиво приосанилась.
Они прошли вместе еще пару кварталов, а потом Лео повернул к себе. Он помахал друзьям на прощание и направился по лужайке в сторону стоянки с домами-трейлерами.
Заку с Элис и Поппи осталось пройти еще несколько кварталов до района, где стояли их домишки, практически одинаковые с виду. Его сердце часто забилось, а ноги налились свинцом, потому что, как бы ему этого ни хотелось, он понимал, что разговора не избежать.
Глава 4
Воздух был уже прохладным, деревья пожелтели, трава на газонах пожухла. От порыва ветра закачались ветки на дереве, под которым стоял Зак, и челка упала ему на глаза. Он раздраженно зачесал ее назад пятерней и взглянул в безоблачное небо.
Он думал о своих героях, заточенных в вещмешке, который глодали крысы. Он представил, как по ним ползают тараканы, как на них валится всякий мусор. Он вспомнил об ответах на Вопросы, бумажка с которыми все еще лежала в переднем кармане его рюкзака. О том, что он написал о кошмаре Вильяма, – как его хоронят заживо…
– Эй, – окликнула друзей Элис. – Давайте встретимся? У меня есть идея насчет…
– Я не могу, – быстро проговорил Зак. Прошлой ночью, лежа без сна и уставившись в потолок, он заготовил целую речь, но сейчас не мог вспомнить ни слова. Он сделал глубокий вдох и выпалил единственное, что смог придумать:
– Я больше не хочу играть.
Поппи в замешательстве нахмурилась:
– Ты о чем?
На мгновение ему показалось, что еще можно все исправить, рассказать Поппи и Элис, что случилось на самом деле. Он мог попробовать объяснить им, что сделал его отец, как он зол на него и что просто не представляет, как теперь быть. Ему хотелось, чтобы они поняли, как ему жаль, что все их истории останутся незаконченными. Что у него такое чувство, будто у него вырвали кусок из груди, будто часть его оказалась на помойке вместе с его героями.
– Я очень занят в школе и с баскетбольными тренировками, – вместо этого произнес он тихо. – Играйте без меня.
– То есть совсем? Ты вообще никогда больше не будешь играть?
Когда Поппи расстраивалась, у нее на шее выступали красные пятна. Как сейчас. Она попыталась уговорить его:
– Но мы же еще не закончили нашу миссию! Мы проделали такой трудный путь из Серого Королевства к Зловещему Морю. Может, хотя бы его закончим?
Он так ждал сражения с королевой русалок, которая знала путь к старинному городу под водой, хранящему сотни тайн… Там они надеялись выполнить поручение Королевы и избавиться от проклятья. К тому же им пришлось бы сражаться с акулами. Более того, возможно, ему удалось бы разгадать загадку происхождения Вильяма Клинка и найти сокровища Принца Акул – груды золота и драгоценностей. Леди Джей всю свою жизнь посвятила их поискам, с тех пор как впервые услышала про эти сокровища девочкой-сиротой, побираясь на улице. От мыслей о том, что он потерял, становилось еще больнее. Как будто ботинок давил на содранную мозоль.
– Мы уже слишком взрослые для таких игр, – выдавил он наконец.
Элис потрясенно уставилась на него.
– Глупости, – отрезала Поппи. – Еще позавчера мы не были слишком взрослыми.
– Нет, были, – откликнулся Зак.
– Это из-за твоих приятелей по баскетбольной команде? – спросила Элис, взглянув на Поппи, как будто они это уже обсуждали. – Думаешь, они узнают и засмеют тебя?
– Ничего я не думаю, – вздохнул Зак. – Просто не хочу больше играть.
– Ты несерьезно, – сказала Поппи.
– Серьезно, – с трудом выговорил он.
– Может, нам прерваться? – задумчиво предложила Элис. – Заняться чем-нибудь другим?
– Давайте, – ответил он, пожав плечами.
– А потом, может, ты передумаешь…
Зак вспомнил, как Элис первый раз принесла на игру куклу Леди Джей – это было месяца три назад. До Леди Джей любимой игрушкой Элис была Барби по имени Аврора, которую воспитало стадо плотоядных лошадей. Но однажды утром по пути в школу Элис рассказала, что на выходных раскрасила куклу, купленную в комиссионном магазине, и теперь хочет играть с ней.
Леди Джей была не похожа на других персонажей. Он была воровкой, выросшей на улицах самого большого города всех их королевств под названием Гавань. Ее волновало только, как бы что украсть и в процессе повеселиться.
Леди Джей была безбашенной девчонкой. Она отправилась в плавание на корабле Вильяма, потому что хотела добраться до сокровищ Принца Акул. Но каждый раз, когда корабль пришвартовывался, она продолжала воровать, и в итоге им запретили появляться по крайней мере в пяти портах. Вильяму раз за разом приходилось платить за нее выкуп, так что в конце концов он договорился с ней, что она будет оставаться на «Жемчужине Нептуна», когда все сходят на берег.
Она согласилась, но начала от скуки выкидывать разные штуки, например карабкаться на мачту с завязанными глазами. От выходок Леди Джей Зак смеялся до колик в животе. У него и теперь сводило желудок, только вовсе не от смеха.
– Я не передумаю, – отозвался Зак бесцветным голосом.
– Но это же просто глупо! – встряла Поппи, не желая так легко признать поражение. – Нельзя вот так взять и все бросить. У нас сцена в разгаре. А что будет с остальными? Что будет с Леди Джей? Даже если ей удастся отбиться от русалок, что она будет делать дальше? Что будет с экипажем?
Вильям обещал отвезти Леди Джей к месту, отмеченному на карте, где якобы находилась пещера Принца Акул. Он поклялся ей в этом собственной честью и «Жемчужиной Нептуна».
– Кто-нибудь из вас может играть за капитана. – От этой мысли у Зака все переворачивалось внутри, но «Жемчужина Нептуна» не принадлежала никому из них. Это был просто бумажный кораблик, так что не было смысла цепляться за него.
– Ага, ее выбросят за борт, – обиженно проворчала Поппи.
– Мне плевать, что будет дальше, – отрезал Зак. В нем вновь закипала злость на отца, раздражение из-за этого дурацкого разговора, и эти чувства зазвучали в его голосе: – Сами разберетесь. Мне все равно.
– Ладно. – Элис примирительно подняла руки. – Давайте сходим на блошиный рынок? Или прокатимся на велосипедах. Посмотрим старые книжки и поиграем на автоматах в кинотеатре. Давайте сделаем перерыв.
Элис запрещалось ходить играть на автоматах, так что с ее стороны это было действительно смелое решение.
– Сегодня не хочется, – ответил Зак. – Но вообще можно. – Они уже почти дошли до улицы, на которой стоял его дом. Он ускорил шаг.
– А ты ответил на Вопросы? – спросила его Поппи.
Он поправил рюкзак на плече и покачал головой. Записка лежала в переднем кармане рюкзака, закрытом на молнию. На полях были нарисованы иллюстрации. Записка выдала бы его с головой. Он не мог отдать ее подруге.
Она требовательно протянула руку.
– Я не ответил на Вопросы, – сказал он. – Чего тебе надо?
– Все равно отдай записку. Может, я сама придумаю ответы.
Он нахмурился.
– У меня ее нет. Я ее потерял.
– Как ты мог ее потерять? – вскрикнула Поппи. Она наверняка испугалась, что кто-нибудь найдет записку и прочтет ее Вопросы. Он сам был бы не в восторге от такого варианта.
– Наверное, она где-то у тебя в рюкзаке, да? – спросила Элис. – Поищи.
– Мне очень жаль, – пробормотал Зак – Но я уже сказал, что не знаю, куда она делась.
– Что случилось? – спросила Поппи, хватая его за рукав. – Что вдруг изменилось? Ты как будто сам не свой.
Он обернулся и взглянул на нее. Надо уходить, пока он не сказал чего-нибудь, о чем пожалеет.
– Не знаю. Просто я не хочу больше играть, вот и все.
– Ладно, – сказала Поппи. – Принеси своих героев в последний раз. Один последний раз. Чтобы они могли попрощаться.
– Не могу, – ответил он. – Просто не могу, Поппи.
– Я только хочу попрощаться. – Поппи выглядела расстроенной и обиженной. Он чувствовал себя не лучше, и ему было больно смотреть на нее. – Им бы этого так хотелось! Они будут скучать по Розе и Леди Джей, по Аэрин и Лизандер.
– Они не настоящие. – Он знал, что ведет себя как настоящий придурок, но ему доставляло удовольствие причинять боль, даже если она была направлена не на его обидчика. – Они не могут скучать и ничего не могут хотеть. Хватит валять дурака. Будешь до старости в игры играть?
