Падение божества
У Кэми не было причин лгать. Она ничего не выигрывала от того, что я наконец узнала правду.
– Мы с Беком всегда были близки, но после того, что произошло, стали еще ближе. Фрэнки ни с кем не общалась, только я и брат. Бек рассчитывал на меня, он хотел, чтобы я помогла ей прийти в себя и вернуться к тому состоянию, в котором она была до твоего брата.
От ее слов меня пробрала дрожь, я невольно выпрямила спину. Кэми бросала правду мне в лицо. Она хотела, чтобы я знала, какую роль она играет в жизни Бека и какое место занимаем я и моя семья.
Я закинула рюкзак на спину. Надо уходить. Убраться от Кэми подальше, прежде чем я скажу что-то такое, о чем потом пожалею. Ее рассказ вызывал у меня гнев, замешательство и боль, и мне совсем не хотелось добавлять ко всему то, что я чувствовала к Беку. Я этого не вынесу.
– Мне надо на урок. – Я встала, но Кэми, оказывается, еще не закончила.
– Ты должна знать, что я не думала, что он зайдет так далеко. – Она отвела от меня взгляд. Похоже, ей хватает порядочности стыдиться своей роли в этом деле.
– А чего ты ожидала? По-твоему, насколько далеко он мог бы зайти?
Я сжала лямки рюкзака и спустилась к нижним трибунам – хотела видеть лицо Кэми, когда она скажет мне правду о том, что Бек сделал со мной.
– Я знала, что Бек хотел отомстить. После того дня он был сам не свой. И хотя мысль о его сближении с тобой убивала меня, я понимала, что ему это необходимо. Думала, он сделает так, чтобы ты запала на него, и выставит тебя дурой. Я не знала… не думала…
– Значит, ты была не против того, чтобы он использовал меня, лишь бы ты не выглядела плохо.
Она ощетинилась, и я поняла, что мои слова попали в цель. Кэми совсем не все равно, что о ней думают другие. Пожалуй, это для нее важнее, чем что-либо еще.
– Да плевать, как я выгляжу. – Кэми встала. – Я только хотела сказать, что мне жаль. Жаль, что я позволила ему зайти так далеко. Мне стоило остановить его до того, как он причинит тебе зло.
Я ненавидела Кэми. Когда я познакомилась с ней, я так завидовала ей, тому, как она выглядит, как держится и как все смотрят на нее, но теперь от моей зависти не осталось и следа. Я не завидовала ее лжи и секретам, которые она хранила, чтобы никто не понял, что вся ее жизнь – это только жалкое притворство.
– Что-то я не пойму… – Я прошла мимо нее, чувствуя, что мой пульс стучит, как барабан.
– Чего ты не поймешь?
– Всего этого. – Я показала на нее рукой. Она по-прежнему так красива, хорошо сложена, хотя сейчас она, возможно, разваливалась на куски. – Почему ты считаешь это нормальным – твои отношения с Беком, вашу ложь, твою связь с женатым мужчиной.
В глазах Кэми вспыхнула злость и, быть может, даже страх. Я не стану ходить вокруг нее на цыпочках, ведь ей-то на меня наплевать. Она только что призналась, что знала, что Бек собирался сделать со мной. Она была в курсе, и ей было по барабану.
– Это всего лишь еще одна его ложь.
Кэми отвела глаза, и я поняла, что она врет. Ей не хотелось, чтобы девушка, которой нечего терять, узнала ее грязные секреты. Ее тайны не в безопасности в моих руках. И я и она это знали.
– Мы обе знаем, что он не солгал.
Я покачала головой и пошла. Мне надоело играть в игры с ней и с теми людьми, до которых мне не было никакого дела.
Хорошо, что она сказала мне правду о том, что произошло между Беком и Лукасом. Правду о Фрэнки. И хотя я желала обратного, уверена, что ее слова – правда. Лукас действительно виновен, и в глубине души я знала, что так оно и есть, с тех самых пор, как Бек рассказал мне об этом. И мне хотелось убить его.
Я всегда ненавидела свою фамилию просто потому, что ненавидела своего отца. Эта рана, которая гноилась и гноилась, потому что я раз за разом убеждалась, что он не такой отец, какой мне нужен, но сейчас все по-другому. Сейчас мне мучительно стыдно, что я Вос. Я еще никогда ничего так не стыдилась.
Мой родитель был жлобом и никудышным отцом, но даже я не подозревала, что он способен позволить Лукасу уйти от наказания за подлость, которую тот сотворил.
– И что? Бек причинил тебе зло, и теперь ты используешь то, что знаешь, против меня?
Вид у Кэми был самодовольный, хотя я знала, что такая перспектива пугает ее, и все мое существо жаждало ответить «да». Стоило бросить ей в лицо, что Бек предал и ее, пусть не так чудовищно, как меня.
Она доверяла ему, а он взял это доверие и разбил его вдребезги.
Надо, чтобы она в полной мере осознала его предательство, как это делала я, делала каждый день, чтобы видела это предательство всякий раз, когда смотрела на него. И ощущала его, когда они с Беком будут осуществлять отстойные вещи, которые они называли отношениями.
Но я не такая, как она. Не такая, как эти гребаные уроды, и я не позволю им сделать меня такой же, как они.
– Нет, я не стану этого делать. – Я покачала головой. – Я не ты. И не Бек. Мне насрать, с кем ты трахаешься, Кэми. Просто держись от меня подальше.
Я повернулась к ней спиной и направилась в раздевалку. Знала, что Лукас скорее всего там, и не могла больше молчать. Я должна посмотреть ему в глаза и услышать правду от него.
Интересно, что он скажет. Хочу, чтобы он перестал мне лгать. Он и мой отец только это и делали с тех самых пор, как я появилась здесь. Неудивительно, что его матери не видно. Мне бы тоже было стыдно показываться людям на глаза на ее месте. Зная, что наделал мерзкий сын и продолжать смотреть людям в глаза, делая вид, будто он белый и пушистый, очень непросто.
Он взял себе фамилию моего отца, когда мой отец и его мать поженились. Он хотел стереть все, что мог, из своей прежней жизни, из того, что было до того, как он взял фамилию Вос, и теперь мне хотелось знать почему. Наверняка он захотел взять себе эту фамилию просто из-за того, какую силу, какую власть она давала ему. Моя фамилия была короткой и простой, но в таком городе, как наш, она – синоним огромного влияния. И Лукас пожинал плоды ее силы, и неважно, что по крови он не Вос. Он был куда больше сыном моего отца, чем я его дочерью. Это решение мой отец принял сам. И с этим ему придется жить до конца своих дней.
– Как бы то ни было, – заговорила вновь Кэми, – мне жаль, что он сделал с тобой такое. Мне хотелось бы вернуться и остановить его.
– Но это невозможно.
Я проглотила все остальное, что вертелось у меня на языке. И подавила желание сказать ей, чтобы она убиралась к черту и забрала с собой свое липовое извинение. Я не хотела ее покаяния и не нуждалась в нем. Это не изменит того, что произошло. Я не прощаю ее. Она сыграла роль, и если быть честной, то какая-то часть меня ненавидела ее куда более люто, чем Бека.
Что до него, то я в какой-то мере понимала, почему ему было необходимо отомстить. Нет, это не значит, что я его прощу. Так не будет. Но я все же могла это понять.
Даже если он и поступил ужасно, я знала, что это не идет ни в какое сравнение с тем, что сделал Лукас. Но, осуществляя месть, он определенно уподобился ему.
Он меня ни к чему не принуждал. С Беком я делала все по собственной воле и о многом даже просила его. Но это не оправдывает того, что он предал меня. Предал мое доверие в самый интимный момент моей жизни и разбил его так, что осколки брызнули мне в лицо, и это видели все. Он предал и унизил меня, и как он мог подумать, что этому можно найти оправдание.
Он попросил у меня прощения и даже сказал, что видео запостил не он, но я больше не могу верить ему как прежде. Я ловила каждое его слово и жаждала получить от него все, что он был готов мне дать.
Но сейчас все по-другому. Я больше не позволю себе никаких глупостей. Он не сломает меня еще раз после того, как ясно продемонстрировал мне, что он собой представляет.
Я не позволю себе сделать это опять, хотя все мое существо ждало его прикосновений. Когда я поцеловала его на вечеринке, возникло такое чувство, будто я сняла внутреннее напряжение, которое не могла больше терпеть.
Его прикосновение одновременно давило и освобождало. Мне казалось, я тону и одновременно делаю первый вдох после того, как увидела то чертово видео. Это не имело никакого смысла, но я ничего не могла с собой поделать. Я ненавидела его и желала. Хотела оттолкнуть и одновременно искала его глазами в коридорах. Я понимала, какой это делает меня идиоткой.
– Нет, не могу, – прошептала Кэми, – и он тоже не может.
Глава 6
Бек
На меня текла горячая вода, и я оперся локтем о стену душевой кабины. Сегодня мне пришлось несладко. Я мог думать только об одном – о Джози, но она избегала меня. Нет, я ее не винил, но это так давило на меня, что у меня появилось чувство, будто я вот-вот взорвусь.
Я мог думать только о прикосновении ее рук к моему телу на той чертовой вечеринке и о ее губах. Мне не хотелось, чтобы у нас все закончилось, но я был почти уверен, что это конец.
И вместо того чтобы быть с Джози, мне приходилось разбираться с дерьмом Лукаса. Меня с души воротило от того, что приходится лицезреть его высокомерие, пока он расхаживает по школе с таким видом, будто он неуязвим.
Я знал, что видео запостил этот говнюк. Мы оба это знали. Он единственный, у кого оно было благодаря моему идиотскому плану, и он вполне способен это сделать.
Лукас уничтожил мою сестру, а потом и свою, поскольку ему нет ни до кого дела. Он смотрел на меня с наглой улыбкой, самодовольный и полный гордости за свой поступок. Ему абсолютно по барабану, что он причинил вред своей сестре. Для него имело значение только то, что тем самым он нагадил и мне.
Я вел себя как идиот, но было очевидно, что другие видели, что Джози значит для меня, даже если сам я этого и не понимал. Лукас знал, что, пытаясь уничтожить ее, я уничтожу и себя, и отлично разыграл свои карты. Я идиот, который запал на его сестру, когда пытался использовать ее как пешку, и он это просек.
Лукас и я ненавидим друг друга, но когда-то мы с ним были как братья. Во всяком случае, так мне казалось. Если бы я не видел видео своими собственными глазами, то никогда бы не поверил. Он был одним из моих лучших друзей, и я ему доверял. Я ему доверял, а он предал мое доверие.
Лукас испытывал огромное давление. Джозеф Вос относился к нему не как отец к сыну, а как мастер к ученику, и я знал, что это напрягало его. У него был родной отец, который забыл сына, а его новый папаша требовал от него совершенства во всем. Но он никогда не жаловался. Лукас принадлежал к классу богачей, как и я. Единственной разницей между нами было то, что отношение моего отца ко мне не исчерпывалось пониманием того, насколько я могу быть ему полезен, чего не скажешь о мистере Восе.
Отношение Воса-старшего к Лукасу изменило его, сделало жестче и заставило стремиться к совершенству во всем, что бы он ни делал. Сперва мне казалось, что дело тут только в стремлении вырваться вперед, но это было не так. Его амбиции стали безудержными, и он становился именно таким, каким хотел видеть его мистер Вос.
Мне следовало понять с самого начала, что ему плевать на Джози. Но, когда он увидел нас вместе, в его глазах вспыхнула какая-то искра, которая пробудила во мне определенные чувства. Я знал, конечно, что он говнюк, которому на всех плевать, но мне тогда показалось, что своих он все-таки готов защищать.
Даже если Лукас не дорожил своей сестрой так, как следовало бы, ему однозначно не хотелось, чтобы она досталась мне, и я думал, что этого довольно.
Лукас осквернил мою сестру, но я знал, что он боится Джозефа Воса. Видел это в его глазах, когда мистер Вос узнал про видео с Фрэнки. Даже если он защищал Лукаса и утверждал, что парень на видео не его пасынок, он знал, что это Лукас. Я уверен, что он это знал, и на месте Лукаса тоже боялся бы его гнева.
Я один из тех немногих, кто оставался в раздевалке. Перед обедом у бейсбольной команды была силовая тренировка, и я решил постоять под горячим душем, чтобы умерить раздражение, вместо того чтобы отправиться в кафетерий вместе со всеми.
Усиленная тренировка мышц немного притупила мою злость, но, когда я глядел на Лукаса, она всякий раз вспыхивала с новой силой. Безумный бег наперегонки, и выиграть в соревновании у меня не получалось.
Я прислонился спиной к стене и подставил лицо под струи воды. Всякий раз, видя Лукаса, я вспоминал, что я сделал с Джози, что она больше не моя.
Прежде она принадлежала мне, но теперь из-за моих действий это не так. Я заставил ее ненавидеть меня.
Вода текла по моему телу, но это отнюдь не уменьшало боль, которая снедала меня. Ничего не помогало мне, ни-че-го. Не помогла и моя рука в спальне, когда я представлял себе, что она рядом. Чем притупить боль, я понятия не имел.
– Где Лукас? – донесся до меня женский голос из раздевалки.
Я выключил воду и схватил полотенце, обернул вокруг талии и убрал с лица мокрые пряди. Войдя в раздевалку, я увидел Джози. Она разговаривала с Бенни, нашим правым принимающим игроком, ее тело было заметно напряжено.
– Что ты здесь делаешь? – Мой голос прозвучал громко в почти пустой раздевалке, и я попытался утихомирить себя.
Ее присутствие ничуть не помогало мне взять себя в руки. В моих чувствах царил раздрай, во мне бушевала буря разных эмоций.
Джози посмотрела мне в глаза, и я увидел в них такую же бурю эмоций. Она подошла ко мне. Я ждал, что она сделает. Я дам ей все, что нужно, и приму от нее все. Если бы я мог, то забрал бы у нее весь ее гнев и всю ее боль.
– Где Лукас? – повторила она вопрос, который заставил меня выйти из душа.
– Понятия не имею. – Я придержал полотенце на животе и пожал плечами. – Я был в душе.
Ее взгляд медленно заскользил по моему телу, щеки вспыхнули, когда он остановился на ткани, которая только и отделяла меня от нее. Она, кажется, только сейчас заметила, что я стою перед ней почти голый, поскольку до этого ее внимание было поглощено тем, зачем она явилась сюда.
Но теперь в ее глазах пылала совершенно иная буря, и, похоже, она забыла обо всех и всем, кроме меня. Она громко вздохнула, и все мое тело напряглось.
Она тоже это увидела и прикусила нижнюю губу, скользя взглядом по моему телу вверх, и к тому времени, когда она посмотрела мне в глаза, я уже едва помнил, о чем она спрашивала. Возможно, Джози ненавидела меня, но она и хотела меня. Я был в этом уверен и хотел ее так же сильно, как и она меня. Даже если, на мой взгляд, это был ужасно неподходящий момент.
Мне надо доказать ей свою состоятельность, заслужить ее прощение, прежде чем между нами произойдет что-то еще, но у меня, кажется, не получалось помнить об этом, когда она так смотрела на меня.
Я не мог думать ни о чем, кроме румянца на ее щеках и груди, вздымающейся от тяжелого дыхания. Каждый вздох Джози вгонял меня в транс, в котором я мог видеть только ее, ее одну.
– Почему ты ищешь его? – Каким-то образом я выдавил из себя эти слова, и, похоже, они вывели ее из ступора, похожего на тот, в котором пребывал я.
– Потому! – Она оглянулась на дверь. В раздевалке находилась парочка парней, но на нас они не смотрели. Я был уверен, что они прислушиваются к каждому нашему слову, но они не настолько глупы, чтобы переходить мне дорогу, ведь они видели, что произошло с Лукасом.
Джози сжала кулаки, взглянула на меня, и я увидел в ее глазах зарождающийся гнев.
– Мне нужно с ним поговорить. Мне нужно с ним поговорить, мать его…
Она покачала головой, как будто понятия не имела, что ей нужно. Я схватил ее за локоть. Она не останавливала меня, когда я потащил ее еще дальше в раздевалку. Мы завернули за угол и подошли к моему шкафчику, остановились, но я не отнял руки.
– Что-то произошло? – Я вгляделся в ее лицо, потому что был уверен, что так оно и есть.
– Я поговорила с Кэми. – Джози высвободилась и скрестила руки на груди.
У меня похолодела кровь.
– Тебе не стоит слушать, что говорит Кэми.
– Это почему? Ты-то слушаешь ее.
Она вздернула подбородок и посмотрела на меня. Она ошибалась – последнее время я почти не разговаривал с Кэми.
– Кэми отнюдь не желает тебе добра.
Она засмеялась, громко и язвительно, и я понял, что сказал что-то не то.
– А ты желаешь? – Она покачала головой и сделала шаг ко мне, оказавшись всего в нескольких дюймах от меня. – Мне вообще не стоит с тобой говорить.
– Но ты все же говоришь. – Я сжал полотенце на талии и попытался взять себя в руки. Но у меня ничего не вышло.
Когда она рядом, я не мог контролировать себя. Это пугало и обескураживало, но от ее близости я чувствовал себя таким живым, что почти забыл, что мир не начинается с нее и не заканчивается ею. Почти. Но как только она отошла от меня, я вернулся в реальность, холодную и суровую.
– Я даже не знала, что ты здесь.
Тут прозвенел звонок, возвещающий скорое начало следующего урока. Но я не спешил уходить – мне хотелось остаться с ней.
– Что Кэми сказала тебе?
– Все.
Она всматривалась в мое лицо, но я не боялся ничего из того, что могла сказать ей Кэми. Я уже сам рассказал ей правду, даже если она не желала ее слушать. Чего я боялся, так это лжи, которую, как я знал, изрыгала Кэми.
Я не мог представить, что она сделала что-то в этом духе, чтобы навредить мне, только не после того, что мы пережили вместе, но от этой мысли у меня упало сердце.
– Она рассказала мне, что произошло между Лукасом и Фрэнки. – Я сделал глубокий вдох и попытался унять колотящееся сердце. – Она рассказала мне о той вечеринке и почему ты чувствуешь себя виноватым. Она рассказала мне о том, что ты сделал потом. Это правда?
В ее голосе звучала такая уязвимость, что я понял: Кэми, скорее всего, не пропустила ни одной детали. Я понятия не имел, почему они затеяли этот разговор и почему Кэми решила, что это ее дело, но я был рад, что Джози наконец узнала правду и что узнала не от меня, потому что я видел сомнение в ее глазах, когда правду сказал ей я. Тогда я только что забрал ее девственность, а затем причинил ей непростительную боль, но все-таки надеялся, что она мне поверит. Я понимал, как это глупо.
– Что правда?
– То, что сделал Лукас, когда Фрэнки была пьяна.
Она переступила с ноги на ногу, и я понял, что ей неловко.
– Да, так оно и было. Я сохранил это видео.
Ее отец-идиот считал, что ему удалось избавиться от всех записей. Я сохранил это видео на моем компьютере, потому что знал, что когда-нибудь оно мне понадобится. Нельзя по требованию Джозефа Воса уничтожить единственное доказательство, которое поможет привлечь его сына к ответственности за то, что он совершил.
Джози откинулась назад, и я особенно хорошо разглядел ее лицо: губы плотно сжаты, глаза полны такой грусти и такого гнева, что я не мог в них смотреть.
– А как насчет того, что ты сделал с Лукасом потом? Это тоже правда?
Она всматривалась в мое лицо, но я не знал, какой она ищет там ответ. Я понятия не имел, хочет ли она, чтобы это оказалось правдой, или молится о том, чтобы я сказал, что это ложь.
Я не мог себе представить, что она хочет защитить Лукаса даже после того, что узнала о нем, но я и понятия не имел, что у нее сейчас на уме, о чем она думает.
– Да, правда.
Не имело смысла это отрицать. Она смогла бы выяснить правду, даже если бы я солгал, но я не хотел обманывать. Я не стыдился того, что сделал с Лукасом. И не стыдился того, что меня за это арестовали. Мне все это по барабану. Я сожалел только об одном – я не сумел уберечь Фрэнки. Ни от того, что с ней сделал Лукас, ни от того, что было потом.
В гневе избив его, я только помог этому ублюдку. Да, я разбил ему рожу, но тем самым позволил ему уйти от ответственности за то, что он сделал, и избежать реальных последствий.
Я остался бы в той тюремной камере, зная, что он окажется там же. Нет, нельзя сказать, что я не боялся. Да я был в ужасе, когда копы надели на меня наручники и бросили на заднее сиденье патрульной машины.
До тех пор я не осознавал сути того, что сделал, и даже в тот момент не понимал истинных последствий моих действий. Я не понимал, что моему отцу придется выбирать, кого из нас защищать: меня или Фрэнки. Будь моя воля, я предпочел бы, чтобы он позволил мне гнить в тюрьме, если бы рядом со мной гнил Лукас. Но он так не поступил. И я знал, что его убедила Фрэнки. Я не защитил ее, а она защитила меня. Она уговорила моего отца пойти на сделку с мистером Восом, хотя я возражал.
Он не прислушался к моим словам. Ему было неважно, что я решил избить Лукаса, отлично зная, что мне придется за это заплатить. Он был нашим отцом и пытался защитить своих детей наилучшим образом, который был ему доступен. Я ненавидел его за это решение. Ну почему он выбрал меня, а не Фрэнки, когда он был ей так нужен?! Когда ей были нужны мы оба. Я подвел ее, и наш отец предпочел защитить не ее, а меня.
Отлично помню лицо матери, когда я вернулся домой. На нем было написано такое облегчение. Она так радовалась, что опять может коснуться меня. Мама провела ладонями по моему лицу, рукам, телу, и, думаю, потом она целый месяц не сводила глаз с Фрэнки и с меня. И не потому, что она не доверяла мне. Ее напугало то, что произошло с ее детьми.
Но я сам сделал свой выбор, а Фрэнки нет. И больше всего моя мать страдала именно из-за Фрэнки. Я смотрел в глаза моей сестры и видел, что в них не осталось жизни, и это убивало меня. Я не мог представить, что чувствуют сейчас мои родители.
Джози покачала головой, отступила, и на лице ее отразилось отвращение. Как ей может претить то, что сделал я, ведь она узнала, на что способен ее сводный брат?
– Значит, вот что напрягает тебя? – Я рывком открыл шкафчик и грохнул его дверцей по соседнему. – После всего, что ты узнала, тебе претит то, что сделал я?
Я засмеялся, но в моем смехе звучала злость.
– Что? – спросила она, но я не отважился посмотреть на нее. Я чувствовал, что мною овладевает гнев. Я не мог избавиться от этого гнева. От этой злости.
Я рывком вытащил из шкафчика одежду и бросил ее на скамейку, рядом с которой стояла Джози.
– Я не…
Я повернулся к ней, и слова застряли у нее в горле. Наверное, она увидела мою злость – я больше не мог ее скрывать. Если она хотела правды, то сейчас она смотрела ей в лицо. Настоящая правда, от которой не могли спрятаться ни я, ни она. Ее брат – говнюк, и я ничем не лучше.
Я перенял у него то, что ненавидел в нем больше всего, и сделал с его сестрой то же самое, что он сделал с моей. Я взял ее чувства и использовал их против него. Я использовал ее, и теперь уже ничего не исправишь.
Она не Фрэнки, и я знал, что это другое, но одновременно то же самое.
– Тебе лучше уйти.
Я кивнул на дверь, затем уставился на нее. Необходимо, чтобы она ушла, прежде чем я совершу какую-то глупость. Мне не под силу стать тем парнем, который ей нужен, которого она хотела. Я не способен ни на что хорошее, когда она смотрит на меня с таким выражением лица, а мною владеет сумасшедшая злость.
Но на самом деле я вовсе не хотел, чтобы она уходила. Вот бы запустить руки в ее волосы, прижать ее к шкафчику и больше не отпускать. Она мне нужна! Моя потребность в ней куда больше, чем простое желание, и я знал, что сейчас ей необходимо уйти.
Если Джози останется, я, возможно, не смогу контролировать себя, ведь уже сейчас я держусь из последних сил, и ее присутствие мне совсем не помогало.
Она – как нож, который мог разрезать меня на части. Джози могла уничтожить мою выдержку касанием руки, и мне казалось, что ее прикосновение может стать смертельным.
Сейчас я мог видеть только ее одну, лишь она и имела значение, и мне было тошно оттого, что я не способен видеть ничего, кроме нее. Она стала моим слабым местом, и я знал: Джози погубит меня. Она и ее прекрасные губы и ее дерзкие слова.
– Перестань указывать, что мне делать.
Джози сжала кулаки – оказывается, злость переполняет и ее. Но неважно, злится она на меня или нет. Важнее сейчас другое: если она и дальше будет смотреть на меня так, мне станет безразлично, презирает она меня за то, что я натворил, или нет.
– Сейчас мне не до этого.
Я захлопнул дверцу шкафчика и сделал шаг в сторону, чтобы выйти из поля ее зрения. Ничего хорошего точно не выйдет, мне надо одеться и уйти до того, как она увидит выпуклость под полотенцем и желание в моих глазах.
Кэми только что рассказала ей все, а я мог думать только о том, как легко я мог бы взять ее на этой скамейке. Коротенькая юбочка этому не помешала бы, и я знал, что ее желание оказалось бы таким же сильным, как и мое.
– Значит, все решаешь только ты? – Она помахала рукой, показывая то на меня, то на себя.
– По-моему, на вечеринке в прошлый уик-энд решал не я, а ты.
Я ухмыльнулся и тут же пожалел о своих словах. Возможно, я и дал ей возможность сделать первый ход, но и все мое существо жаждало ее. Я хотел ее куда больше, чем она меня.