По доброй воле

– Ради чего, Дэниел? Скажи мне!

«ГРЕБАНЫЙ САДИСТ!».

Мир стал красным. Казалось, что все вокруг меня было вымазано кровью. Моей кровью из жуткой раны, которую нанес мне Торп голыми руками.

Боль стала невыносимой. До этого момента я, кажется, не понимал, НАСКОЛЬКО СИЛЬНОЙ может быть боль! Даже в тот день, когда Грин нашпиговал меня свинцом, мне не было ТАК БОЛЬНО!

Джексон впился пальцами в мои плечи, вдавливая их все сильнее, и прижал меня к стулу. А я кричал так громко, что стены, должно быть вибрировали от этих звуков.

– Ради чего, Дэнни? Ради службы? Ради того, чтобы вернуться туда, где тебя один раз уже предали?

– НЕТ!

– Ради того, чтобы жить полной жизнью с обеими руками?! И вечно помнить про то, через что тебе пришлось пройти, чтобы снова стать полноценным!

– НЕТ!

– Ради женщины? Ради того, чтобы тебя полюбили?! Чтобы приняли тебя с тем дерьмом, что ты таскаешь внутри себя?

– НЕТ!

– ТАК РАДИ ЧЕГО?

Я взвыл, когда Джексон с новой силой вдавил пальцы в мои плечи и дернул меня вперед и назад. Я схватил его за запястье и попытался ударить затылком в грудь, но он извернулся и швырнул меня на пол. И эта секундная передышка показалась мне самым лучшим моментом всей моей жизни!

Я валялся на полу, дрожащий, оглушенный и задыхающийся. Горло горело. Губы пересохли. Голова кружилась от нехватки воздуха. Меня тошнило. Но мне было так хорошо без острых, вонзающихся в мое плечо пальцев!

Недолго, правда.

Джексон схватил меня за правую руку и рывком поставил на ноги. Я зарычал сквозь стиснутые зубы:

– ЧТО ТЕБЕ НУЖНО ОТ МЕНЯ?!

– ОТВЕЧАЙ НА ВОПРОС!

– Я ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЮ, ЧТО ТЕБЕ…

Джексон встряхнул меня и потащил к стене, словно я был тряпичной куклой. Одним четким движением он впечатал меня в деревянные панели и швырнул на пол. Я упал на правую руку и захлебнулся кашлем. Кажется, кричать я больше просто не мог.

Мне хотелось умереть. Мне действительно хотелось сдохнуть! Все, что было до этого момента, все моменты, когда я хотел ДАЖЕ НЕ РОЖДАТЬСЯ, сейчас казались идиотизмом страдающего подростка после расставания со своей первой и, конечно же, самой настоящей любовью. Ночные агонии, судороги, спазмы – сейчас Я МЕЧТАЛ О НИХ!

Боль, которую причинял мне Джексон своими действиями, была действительно невыносимой. Терпеть ее было невозможно. Она заполнила меня до краев. В его руках я сам стал болью.

Единственное, чего я не понимал – почему я до сих пор не отключился! Почему мой мозг настолько жесток к своему владельцу, что продолжает работать!

Джексон не унимался. Он оказался рядом слишком быстро, чтобы я успел среагировать, даже будучи в полной боевой готовности. И когда его кулак опустился на мое плечо в третий раз, я заскулил, как замученный жестокими подростками пес. И скулил, пока Джексон тащил меня до стула. Скулил, когда он рывком усаживал меня на прежнее место.

Я ждал нового удара. Ждал очередного допроса. Но Джексон застыл напротив меня, сложив руки на груди.

«Правая – сверху…».

Мысль была рефлекторной, но ясной. Я вдруг понял, что, несмотря на самые натуральные пытки, голова прочистилась! Мне стало так легко и свободно!

«Может, я все-таки сдох, а?!».

Но судороги, которые продолжали сводить мышцы, и разливающийся по телу жидкий огонь твердо заявляли – ты жив, Стоун. Живее всех живых!

«Хотел? Получи!».

Боль напомнила мне, что я жив. Но ЭТА боль была совершенно другой, особенной! Раньше она сводила меня с ума, но сейчас я желал ее! Я не боялся ЭТУ боль.

Она не была запредельной. Она не была способна свести меня с ума. Я чувствовал себя так, словно сбросил с плеч гигантский груз, который тащил на себе целый год!

Горло нещадно саднило, легкие горели, а дыхание сбилось к хренам собачьим, но каждый вдох приносил облегчение. Прохладный воздух заполнял бронхи и расправлял грудную клетку.

Я с трудом поднял взгляд и наткнулся на хищную улыбку.

– Ради чего, Дэнни? Ради чего ты терпишь эту боль?

Я облизнул губы, пытаясь убить Джексона взглядом. Я вложил в него всю ненависть, которую сумел в себе найти, собрал по капле всю ненависть ко всем людям, которых когда-либо встречал в жизни, которые заставляли меня страдать, которые делали мне больно, которые предавали меня, которые…

– Дьявол…

Хриплый шепот смешался с тихим смехом Джексона Торпа. Я внезапно понял, какого ответа он ждал. Какой ответ был ПРАВИЛЬНЫМ. Я все понял. И осознание обухом ударило по голове.

Губы растянулись в оскале.

– Ради того… чтобы восстановить… честь.

Джексон склонил голову набок. Ужасающая своей жестокостью улыбка не сходила с его губ.

– Вот это похоже на правду.

Он склонился ко мне. Я остался на месте, не отшатнулся.

Я боялся его до дрожи в ногах. Боялся так, что мои внутренности превращались в кисель. Но этот страх не отуплял меня. Наоборот – он придавал мне сил. Я готов был броситься на него, зная наверняка – мою нелепую попытку он отразит, не вспотев, и убьет меня, не раздумывая.

– Спасибо за честность, Дэниел.

– Пошел к дьяволу!

В ответ на мой оскал Джексон лишь усмехнулся.

– Приводи себя в порядок и приходи ко мне. Аарон расскажет детали. Приходи, я помогу тебе получить желаемое.

– Да пошел…

Мужчина схватил меня за горло и тихо рыкнул: