Кожа в психоанализе

Кожа, предварительное удовольствие и зуд

Когда Фрейд рассматривает связь между чувством напряженности и удовольствием, он сталкивается с теоретическим противоречием, ибо, если удовольствие равно уменьшению напряженности, а неудовольствие равно ее увеличению, тогда он не в состоянии объяснить, каким образом в сфере сексуальности определенные, вызывающие удовольствие стимулы, в то же самое время приводят к росту напряжения и сексуального возбуждения или оказываются «стимулом к нему». Как было отмечено ранее:

Если возбуждение распространяется теперь на другую эрогенную зону (например, посредством тактильных ощущений – на руку), эффект оказывается тот же: с одной стороны, чувство наслаждения, которое быстро усиливается за счет удовольствия, источником которого являются подготовительные изменения [в половых органах], а с другой стороны – увеличение полового напряжения, которое быстро переходит в явное неудовольствие в случае, если ему не удается найти доступа к удовольствию. Другой пример, возможно, сделает это еще более понятным. Если эрогенная зона сексуально невозбужденного человека (например, кожа женской груди), стимулируется посредством прикосновения, тогда контакт вызывает приятное чувство; однако для того, чтобы намеренно вызвать сексуальное возбуждение, требуется увеличение удовольствия. Проблема в том, каким образом оказывается возможным то, что переживание удовольствия вызывает необходимость большего удовольствия (Freud, 1905а, p. 209–210).

К событиям, связанным с предварительным удовольствием и с вызывающим удовольствие чувством напряженности или, по крайней мере, требованием удовольствия (когда в череде удовольствия-неудовольствия увеличение количества должно вызывать неудовольствие), относится зуд, который в дерматологии и психодерматологии имеет первостепенное значение.

Пишон-Ривьер даже утверждал (Pichon-Rivi?re, 1971), что зуд – эквивалент анальной тревоге. Зуд побуждает к царапанию, вызывающему чувство удовольствия, а также настойчивую потребность в еще большем расцарапывании вследствие некоего роста напряженности. Разорвать этот порочный круг некоторые пациенты могут только после выделения некоторого количества жидкости (сыворотки, гноя, крови). Ощущение, вызываемое цикличным повторением зуд-царапание, имеет явно «сладострастное» качество, сравнимое с сексуальным раздражителем. Фрейд несколько раз использует термин «зуд» или «центрально обусловленный зуд», говоря о половом возбуждении.

Вот другие ссылки на зуд (Freud, 1905a, 1909b):

1. Состояние нужды в повторении удовлетворения проявляется двояко: посредством своеобразного чувства напряженности, имеющего, скорее, характер неудовольствия, и посредством ощущения зуда или раздражения, центральным образом обусловленного и спроецированного на периферийную эрогенную зону. Таким образом мы можем по-другому описать сексуальную цель: она состоит в замене проективного ощущения раздражения в эрогенной зоне внешним стимулом, который устраняет это ощущение, вызывая чувство удовлетворения. Этот внешний стимул, как правило, включает в себя некие манипуляции, которые аналогичны сосанию (Freud, 1905a, p. 184).

2. Кроме того, всеобщую значимость анальной зоны выражает тот факт, что за редким исключением все невротики обнаруживают у себя специфические, бережно хранимые в секрете копрологические практики, обряды и т. д. Реальная мастурбаторная стимуляция анальной зоны с помощью пальца, вызванная центрально обусловленным или периферийно поддерживаемым ощущением зуда, ни в коем случае не является исключением у детей более старшего возраста (ibid., p. 187).

3. Возвращение младенческой мастурбации. Сексуальные возбуждения младенческого возраста снова появляются в упомянутом детском возрасте или как центрально обусловленное щекочущее раздражение, требующее онанистического удовлетворения, или как процесс, похожий на поллюцию, который аналогично поллюции в зрелом возрасте дает удовлетворение даже и без помощи какого-нибудь действия (ibid., p. 190).

4. Больше, чем что-либо, наказание крысами возбудило в нем анальный эротизм, который играл важную роль в его детстве и продолжал активно существовать на протяжении многих лет, благодаря постоянному раздражению, вызванному глистами (Freud, 1909b, p. 213).

Невроз, возникший в результате фиксации на удовольствии от прикосновения

Говоря о различных способах реализации обсессивного невроза, Фрейд предполагает существование неврозов, при которых на переднем плане стоит склонность к постоянным раздумьям: при таких неврозах разглядывание, прикосновение и исследование становятся слишком сексуализированными. Этим типом невроза можно объяснить важность страха прикосновения и одержимости чистотой как реактивных образований, связанных с желанием все время размышлять (Freud, 1916–1917, p. 309).

Склонность к постоянным раздумьям тесно связана со стремлением к доминированию, контролю и к садистическому овладению объектом. Мы можем отчетливо видеть это в разрушительности, которую некоторые дети реализуют со своими игрушками и которая начинается как стремление изучить и взять под контроль их функционирование, их составные части и т. д. Стремление контролировать и садистически овладевать является типичным для обсессивного невроза и тесно соприкасается с влечением к прикосновению, как мы видели раньше.

Резюме: оси влечения к прикосновению

• Кожа может быть либо источником, либо объектом влечения.

• Влечения, тесно связанные с кожей как источником, – это влечение к прикосновению, влечение к овладению или сдерживанию инстинкта, побуждение к контакту с другим человеком или «контректационное»[3 - От контректация (лат. contrectatio – дотрагивание, ощупывание; расхищение, трата) – 1) касание руками как акт невербальной коммуникации; 2) сексуальные поглаживания, ласки; 3) в психопатологии – а) навязчивые действия в виде потребности дотрагиваться до предметов с целью защиты от тревоги; б) особенности поведения пациентов с кататонией дотрагиваться до оказавшихся в поле зрения предметов, при этом действия носят немотивированный характер.] влечение. (Хотя они описываются как отдельные, их можно рассматривать как разные способы описания одного и того же.)

• Влечениями, тесно связанными с кожей как объектом, являются разглядывание и садистическое влечение. Кожа как объект влечения может играть основополагающую роль, особенно при аутоэротизме, эксгибиционизме и мазохизме.

• Мы можем обнаружить взаимосвязь между влечениями, способными замещать друг друга или определенным образом ассоциироваться друг с другом. Это та самая взаимосвязь, которая возникает между визуальным и тактильным контактом (влечение к разглядыванию и влечение к прикосновению).

• Сексуальное возбуждение связано с ощущением зуда, вызванным извне или «центрально».

• Как и все влечения, влечение к прикосновению имеет свои преграды, из которых наиболее значимой является отвращение.

• Есть неврозы, которые вызываются, в частности, преобладанием влечения к прикосновению: неврозы, при которых на переднем плане стоит склонность к постоянным раздумьям.

Контакт как основная идея. Контакт и заражение

Контакт и заражение могут исследоваться в соответствии с идеями Фрейда, изложенными в «Проекте научной психологии», «Тотем и табу», а также в его размышлениях об обсессивном неврозе, пронизывающими все его работы. И хотя, с одной стороны, «Проект научной психологии» полезно рассматривать (чтобы проследить становление идей контакта, контактного барьера и активатора) как некую нейрональную метафору того, что происходит с психическими репрезентациями, с другой стороны, выводы из «Тотема и табу» дают нам социальную или мифологическую метафору того же объекта исследования. Идея контакта – это тот главный узел или стержень, поиск которого направляет движение нашей мысли в обеих областях.

Контакт, контактный барьер и поверхностный электрический заряд тела

В «Проекте научной психологии» Фрейд обнаружил (Freud, 1895) нечто похожее на синапсы между нейронами до того, как Шеррингтон в 1897 г. предложил идею контакта между нейронами, осуществляемого через контактный барьер и активаторы. Термин «контактный барьер» будит воображение, совмещая в себе значения двух противоположных функций: функции барьера и функции контакта.

Такое сгущение смыслов выражает весьма важную мысль, связанную с пониманием функции кожи как органа, а также с пониманием своеобразной парадоксальности психического аппарата: от раздражителей необходимо защищаться, при этом их необходимо включать в себя или, по крайней мере, воспринимать, а включив в себя, устранять. В самом деле контактный барьер перемежает свойства проницаемости и непроницаемости. Он оказывает сопротивление движению количества и таким образом осуществляет разгрузку. Идеи проницаемости и разгрузки (facilitation) образуют ось разделения нейронов на различные типы (фи-, пси- и омега-нейроны), а также классификации стимулов на эндогенные и экзогенные, обеспечивая таким образом ключевой фактор различения внешнего и внутреннего.

Потребность психического аппарата выполнять функции приема, регистрации, памяти и усвоения, защиты, обмена и устранения может быть удовлетворена только в результате развития дискретных, но взаимосвязанных систем. Эту тему можно лучше понять, изучив «Проект научной психологии». Обмен между системами имеет решающее значение для развития психических функций и построения символических измерений.

В «Тотеме и Табу» (Freud, 1912–1913), а также в работе «Психоневрозы защиты» (Freud, 1894a) Фрейд делает несколько замечаний относительно межличностных контактов, которые, по-видимому, должны быть гомологичны передаче количества между нейронами, представленной в его первой теории психического аппарата. Например, он предполагает, что контакт может генерировать разряд, вызывающий катастрофические последствия, и что эти последствия зависят от сопротивления и защиты рецептора, а также от того «электрического заряда» угрозы, который передается по «поверхности тела» (Freud, 1894a, p. 60).

Физический контакт, равно как и его последствия, претерпевает сгущение и смещение, поскольку является репрезентацией. «Электрический заряд» (на который он ссылается, описывая табу), люди и вещи пробуждают в нас катексисы, либидо, нейрональное количество, эмоциональную значимость и все, что связано с энергией, которая передается людям и вещам, согласно законам сгущения и смещения. Таким же образом, сопротивление и защита человека, выступающего в роли рецептора, равно как и его облачение, напоминают нам о сопротивлении контакту, о его проницаемости или непроницаемости, о его «разгрузке», которая также зависит от степени заряженности барьера в данный момент времени.

Первичный процесс при контакте: когда контакт становится заражением

Отношения между контактом и заражением тесно связаны с надежностью передачи или применения функции бессознательного к контактам между людьми. В случае обычного смещения первичного процесса контакт является заражением. Иными словами, заражение – это первичный, т. е. ничем не сдерживаемый контакт.

Все опасное и вторгающееся превращает контакт в заражение. Всему тому, что олицетворяет собой избранность («короли, священники, новорожденные»), особое состояние («менструации, роды, пубертат») или жуть («болезни, смерть»), присуща сила, которая рассеивает себя и может заражать, передаваясь при контакте (Freud, 1912–1913).

Следуя логике первичного процесса, не прикасаться – значит не думать. Вот почему на все, о чем запрещено думать, распространяется также и запрет на прикосновение. Тогда понятно, почему в разных табу, всего, что ментально связано с табуированным, запрещено касаться физически. Например, прикосновение к женскому платью, даже если женщина его не носит, равнозначно прикосновению к самой женщине, поскольку она и ее платье тесно связаны в сознании человека, касающегося платья. Однако, согласно логике того же первичного процесса, прикосновение – это мост к мышлению, фантазии и воображению, это пробуждение влечения к овладению, поскольку (запомним это!) «прикосновение – это первый шаг к обретению всякого контроля или к попытке использовать человека или объект» (ibid., p. 34).

Табу на контакт, заряженность объекта и обсессивный невроз

Слово «табу» можно перевести по-разному, но, согласно Фрейду, наилучшим является перевод, в котором под табу понимается нечто, к чему нельзя прикасаться из-за его демонической силы. «Это понятие акцентирует свойство, общее как для чего-то священного, так и для чего-то нечистого: ужас контакта с ним» (Freud, 1912–1913, p. 25). Прикосновение и физический контакт являются главными целями агрессивной и любовной заряженности объекта (Freud, 1926). Вот почему табу на контакт является одной из старейших и наиболее важных заповедей обсессивного невроза.

Как и в случае табу, запрет – ядро невроза – направлен главным образом против прикосновения; в таком виде он известен также как «фобия прикосновения» или dеlire du toucher. Запрет не только распространяется на непосредственный физический контакт, но и расширяется до степени метафорического понимания выражения «войти в контакт». Все, что направляет мысли пациента на запретный объект, все, что приводит его в интеллектуальный контакт с ним, все это запрещено в той же мере, как и непосредственный физический контакт. Такое же расширение имеет место и в случае табу (Freud, 1912-1913, p. 27).

При обсессивном неврозе запрещен именно контакт, поскольку он подразумевает также и сексуальный контакт, и – в силу амбивалентности чувств – агрессивный контакт. Такое же уравнивание (контакта и агрессии) лежит в основе возгласа touchе, издаваемого фехтовальщиками, touchе означает: убит в результате касания рапирой. Также хорошо известна игра в «морской бой», в которой «касание» предваряет потопление на следующем шаге. По той же причине оголенный электрический провод называется «контактом». Если контакт отсутствует или чрезмерен, тогда он может ощущаться как болезненный или смертельный. Это похоже на болезненный поиск в стремлении или желании контакта или на самый обыкновенный контакт, болезненность которого обусловлена повышенной чувствительностью рецепторов, которые ради осуществления контакта стали гиперчувствительными в результате снижения порогового барьера защиты от раздражителей. Вследствие этого, вполне вероятно, будет формироваться бесчувственная оболочка или бесстрастное поведение с тенденцией к избеганию стимулов, развивающихся как реактивные образования (см. рисунок 1.2).

Рис. 1.2. Возникновение контакта, чувствительности и стимульного порога

Уже рассмотренное соотношение физического контакта и психического контакта между двумя идеями еще раз проверяется в анализе табу и обсессивных ритуалов. Смещение (столь частое в обсессивных представлениях), обеспечивающее попытку избегания идей, переживаемых как запрещенные, также связано с контактом с объектами. Контакт с объектом табуируется, потому что он «устанавливает контакт» с идеями, которые связаны с этим объектом.

В цитируемой (Freud, 1912–1913) Фрейдом работе Фрэзера (Frazer, 1922) идея нечистости (напрямую относящаяся к греховному деянию или телесному состоянию) непосредственно связана с запретом на контакт. Интересно отметить, что при нарушении запрета наказание реализуется на коже: язвы и нарывы. Посредством приема ванн достигается очищение кожи, а через нее – души и греха.

Между атакуемой частью тела другого и частью собственного тела индивидуума имеет место связь, которая вызывает симптом: если индивид срезает волосы врага, ему запрещено расчесываться. И если у него зачешется голова, ему нельзя будет почесаться собственной рукой (прикоснуться). Ведь тело другого и собственное тело индивидуума будут связаны одним и тем же означающим или значением. Такой тип связывания тел обнаруживает себя, когда человек устанавливает примитивные межпоколенческие отношения посредством страданий, аналогичных болезням или расстройствам, или заболевая болезнями, имеющими ту же локализацию и развившимися у родителей или у тех, с кем установлены межпоколенческие отношения.

Отец Сеферино, пациента с псориазом, полагал, что заболевание у его сына могло быть вызвано потом. В результате «для его же собственного блага» отец по возвращении с работы всякий раз проверял сына и, если тот был потным, жестоко наказывал его. В результате в детстве Сеферино очень редко играл, потому что для мальчика играть – значит бегать, а беготня вызывает потение. Иногда он все-таки играл и бегал, после чего старался высохнуть и скрыть от отца содеянное; тем не менее его всегда в конечном итоге наказывали.

Роландо был участником той же группы. Это очень чувствительный пациент, постоянно все отрицающий, психоанализ был чем-то неслыханным в его среде, он умело скрывал свои устремления от друзей и семьи.

Сеферино проходил анализ в течение многих лет и терпеть не мог отрицания Роландо, поэтому, он предлагал ему «дикие» интерпретации, посредством которых наказывал, преследовал и осуждал его, он пытался раскрыть те самые чувства, которые Роландо старался скрыть. Из сессии в сессию Роландо защищал себя весьма эффективно.

Однажды Роландо опоздал на сессию, Сеферино был неумолим, несмотря на все его оправдания. На следующей сессии Роландо впервые пожаловался на Сеферино, сообщив о том, что Сеферино был настолько груб с ним на предыдущей сессии, что это вызвало новую вспышку псориаза.

Я предложил им интерпретацию, согласно которой Сеферино воспроизвел свою инфантильную ситуацию: он принял Роландо за проекцию себя в детстве и, поставив себя на место отца, имея обширный психоаналитический опыт, интерпретировал его «ради его же собственного блага», чтобы помочь ему. Его злили защитные механизмы Роландо, поскольку, защищая себя, Роландо скрывал свои желания и чувства так же, как он, Сеферино, это делал с потом.

По окончании сессии дерматолог, который участвовал в сессиях как наблюдатель, осмотрел Роландо. К нашему удивлению, вместо новой вспышки псориаза у него было крупное воспаление, вызванное потницей[4 - Потница – дерматоз, затрагивающий поры, который может вызываться интенсивным потоотделением.], вероятно, вследствие интенсивного потоотделения во время сна. Таким образом, Роландо, который ничего не знал об истории детства Сеферино, воссоздал в собственном теле спроецированный на него персонаж.

Контакт, горевание и материализация боли

В описании табу на мертвых любой контакт – даже в переносном смысле – понимается как «материальный». Это связано с тем, что для примитивного мышления понимание абстрактных вопросов возможно, если им найдены конкретные эквиваленты. Такое часто происходит с психической болью, которая для того, чтобы быть осмысленной, как правило, должна материализоваться. Потребность в «материализации» боли все еще наблюдается у пациентов, и поражения кожи удовлетворяют эту потребность.

В Библии Иов срывает свои облачения, что говорит о боли, которую Фрай Луис де Леон истолковывает (Fray Luis de Leоn, 1779) как демонстрируемое Иовом богу доказательство того, что он не был настолько невменяем, чтобы не сознавать страданий, причиняемых его ранами на коже. Это вполне могло положить начало еврейской традиции разрывать облачения на груди умершего родственника в церемонии, предшествующей погребению. В свою очередь, процесс горевания, включающий в себя интернализацию потерянного объекта, требует абсолютного понимания и дифференциации между внутренним и внешним. Если развитие внутреннего и внешнего не завершено, тогда вместо «тени объекта, падающей на Эго», мы видим «тень объекта, окружающую Эго». Этот способ окружения себя утраченным объектом может быть связан с образом тела, который сформировался лишь на поверхности, не проникая вглубь или проникая лишь на глубину, в пределах которой внутреннее не завершило свое формирование. Некоторые погребальные обряды североамериканских племен, показывают, каким образом люди выносят тень объекта, окружающую их и не проникающую внутрь них. В комментируемых Фрейдом мифах о смерти можно видеть постепенное снижение символизации утраченного объекта, который постепенно «материализуется» и всегда – вокруг кожи (Freud, 1912–1913, p. 53):