Подъем Испанской империи. Реки золота

Также мы признаем за вами и вашими наследниками право владения островами и землями, открытыми вами… со всеми правами, привилегиями и неприкосновенностями.

    Папа римский Александр IV – католическим королям, 1493 год

Жуан, король Португалии, довольно быстро оправился от потери, которую понес вследствие слишком нелюбезного своего обращения с Колумбом в 1485 и 1488 годах. Аллегретто Аллегретти, сенатор Сиены и историк, не сумел его утешить, когда написал королю, что Америка – просто еще один из Канарских островов[422 - Fernandez-Armesto [4:2], 221. Allegretti was Sienese commissario in Bagni di Petriolo and later podesta.]. 5 апреля 1493 года, еще до того, как Колумб достиг Барселоны, Жуан отправил в Испанию Руя де Санде, главу магистрата Торрес-Ведрас, маленького городка, где выращивался виноград и где португальский королевский двор проводил Пасху. Он собирался сказать королеве Изабелле и королю Фердинанду, что после разговора с Колумбом в Лисабоне он считает земли, открытые им, принадлежащими Португалии. Все действующие договоренности также подкрепляли его мнение. Он, как мы знаем, послал судно на запад, как только услышал о достижениях Колумба, и, если верить некоторым ученым-фантастам, корабль прибыл обратно, обнаружив Бразилию[423 - Lopez de Gomara [7:39], 242; Geronimo Zurita, Historia del Rey Don Fernando el Catolico (sic), Saragossa 1610, 30–32.].

Фердинанд и Изабелла также отправили посла в Лисабон. Это был Лопе де Эррера, который должен был сообщить, что испанские монархи хотели бы встретиться и обсудить с португальцами все возможные проблемы, которые могут возникнуть из-за открытий Колумба. Он также должен был упомянуть, что испанская корона предпримет карательные меры ко всем, кто направится к Индийским островам без их разрешения, – ровно по такой же причине испанцы не имели ничего против монополизации пути до Эль-Мины на Золотом Берегу и по всей Африке португальцами после соглашения в Алькасовасе[424 - Remesal [7:16], 61.]. Лопе де Эррера должен был сообщить Лиссабону, что португальцам нечего делать на этих новых Индийских островах, открытых Колумбом и принадлежащих Испании[425 - Лопе де Эррера был мелким чиновником, по мысли монархов игравшим лишь роль «mensajero» [Связного. (Прим. ред.)]. См.: CDI, XXI, 372, а также: CDI, XXXVIII, 201.].

Эта просьба была разумной, так как в конце апреля новый герцог Медина Сидония, Хуан де Гусман (старый герцог Энрике, который с неохотой помогал Колумбу, умер летом 1492 года), проинформировал монархов о том, что король Жуан намерен послать Франсишку де Алмейда с несколькими кораблями посмотреть на открытия Колумба. В ответ на это монархи 5 мая попросили герцога направить свои каравеллы на юг Испании, чтобы помешать португальцам совершить задуманное[426 - Remesal [7:16], 85.]. Королевская армада из Бискайи (шесть кораблей с экипажами почти в девять сотен человек) под командованием баска Иньиго де Артиета[427 - Navarrete [4:38], I, 312.] также прибыла к побережью Кадиса[428 - Remesal [7:16], 86.] – другим заданием де Артиета было эскортирование несчастного короля Боабдила в Африку[429 - Инструкции этому флоту и смету на него см.: Navarrete [4:38], I, 346ff.]. Обо всех этих передвижениях вскоре стало известно в Лисабоне благодаря сети португальских шпионов в Севилье[430 - См.: Garcia de Resenda, Cronica dos feitos del Rey Dom Joao, II, Lisbon 1622.].

Мудрые испанские монархи поддерживали связь и с папой. Испанский агент в Риме, Бернардино де Карвахаль, был племянником кардинала Хуана Карвахаля, который являлся одним из самых трудолюбивых римских посланников, особенно в Центральной Европе. На его гробнице начертано: «Hic anima Petrus pectore Caesar erat» («Душою Петр, отвагой Цезарь»). Бернардино, человек не столь великий, имел огромные возможности. Карвахали прибыли из Пласенсии, что в Эстремадуре, и имели связи с имевшими влияние семьями этого региона – например с Бехарано, Орельяно и Монрой. Бернардино Карвахаля попросили сказать папе, что если обнаруженные Колумбом острова окажутся на той же широте, что и Канары, то они будут принадлежать Испании. Но что, если это окажутся таинственные «Антилы» или «Атлантида», о которых так много судачили старые моряки? По легенде, эти острова принадлежат Португалии. Где можно было бы провести границу между португальскими и испанскими интересами? Сам Колумб предлагал сделать границу в сотне лиг на запад от Азорских островов, где, как ему показалось, он почувствовал изменение в климате. За этой линией, как должен был заявить Карвахаль, начиналась испанская территория[431 - That is 300 miles. For Carvajal’s life, см. Batllori [2:45], 263ff. Он был принят кардиналом в сентябре 1493 года.].

Карвахаль и Диего Лопес де Аро, посол Фердинанда и Изабеллы в Риме, находились с папой в Ватикане. Лопес де Аро, мелкий поэт из великой семьи, за глаза критиковал то, что папа поддерживает войну в Италии, закрывает глаза на коррупцию в курии, что он укрывает конверсо, которые на самом деле были евреями[432 - According to Infessura [7:32]. Пастор сомневается, что это было так.], а также осуждал его за симонию. Карвахаль должен был настаивать на том, что волей Господа Канары принадлежат Испании, как и «многие другие [острова] Индии, о которых до нынешнего времени ничего не было известно, и ожидается, что скоро их население будет обращено в христианскую веру людьми, которых туда послали монархи. А для этого, в свою очередь, необходима папская булла, подтверждающая то, что Индийские острова принадлежат им. Они также просят папского разрешения на то, чтобы выручка с папских индульгенций, которая ранее должна была идти на финансирование войны с Гранадой, пошла на обращение новых подданных»[433 - Colon [4:16], I, 466.].

Папа Александр, хотя уже и утративший вкус к жизни, был взволнован новостями об экспедиции Колумба, «узрев, что столь широкие врата в море открылись, и видя, что мир, который был сокрыт от них, полон бесконечным количеством народов, которые многие века были сокрыты, и он надеялся на то, что империя Христа увеличится»[434 - Las Casas [2:50], I, 336.]. 3 мая 1493 года он издал папское бреве, которое на следующий день стало буллой «Inter Caetera Divinae». Сим он передавал все земли, обнаруженные Колумбом, правителям Кастилии, если монархи будут насаждать там христианство и если острова эти не заняты другими христианами – португальцами. Так испанцы получили те же права, что и Португалия по отношению к Африке. Возможно, на скорость принятия решения повлияло некоторое количество испанского золота, часть которого была привезена Колумбом и передана монархам в Барселоне. Рассказывают, что первое золото, привезенное в Рим из Америки, было использовано для украшения панелей в Санта-Мария-Маджоре, и ничего чудеснее этого рода в Риме не было[435 - Pastor [1:7], VI, 177, говорит так, но на основании каких доказательств? См.: M. Gimenez Fernandez, ‘Las bulas alejandrinas de 1493 sobre la historia y el sentido de las letras referentes a las Indias’, AEA, I, 1944, 171–429, а также: L. Weckman, ‘Las bulas alejandrinas de 1493 y la teoria politica del papado medieval’, Publicaciones del Instituto de Historia, II, Mexico 1949.].

Также папа Александр детально описал права Испании и остановился на том, как «эти новые варварские племена» должно обратить в христианство. Он с энтузиазмом говорил о победе Фердинанда и Изабеллы над маврами (los saracenos) и о необходимости распространять христианство (el Imperio Cristiano). Он также писал:

«Наш дорогой сын Колумб, не без великого труда, подвергаясь опасности и не поскупившись на богатства, с кораблями и людьми, подходящими для подобной миссии, искал дальние и неизвестные земли в морях, куда никто ранее не плавал.

Принимая во внимание все вышеперечисленное, а также распространение католической веры, что естественно для католических королей и принцев, вы [Фердинанд и Изабелла] решили, следуя заветам своих предков, великолепных королей, оставшихся в нашей памяти, отдать нам земли и острова и их обитателей и тех, кто живет на них, и обратить их с Божией милостью в католическую веру… так же, как короли Португалии обнаружили и получили в свое владение такие части Африки, как Гвинея, Эль-Мина на Золотом Берегу и другие острова… так же мы признаем за вами и вашими наследниками право владения островами и землями, открытыми вами… со всеми правами, привилегиями и льготами»[436 - Латинский текст в: Navarrete [4:38], I, 312ff.; tr. I, 315.].

Стоит упомянуть, что данные права давались лишь Кастилии. У Арагона их не было. Подобное обстоятельство не тревожило короля Фердинанда, так как он собирался править в Кастилии всю свою жизнь.

Возможно, из-за того, что некоторые из этих заявлений казались смутными, и, возможно, после намеков Карвахаля папа добавил 4 мая другое заявление, в котором были выпущены все упоминания о Португалии и включены похвалы Колумбу. Александр также объявил, что «мы отдаем и признаем право владения всеми землями и островами, которые были открыты и будут открыты на юге и западе, проводя от Арктического полюса, что на севере, до Антарктического полюса на юге, границу, что лежит на расстоянии сотни лиг от Азорских островов и Зеленого Мыса»[437 - CDI, XVI, 356–362.].

Эти заявления даровали Фердинанду и Изабелле приоритет по отношению к территориям, обнаруженным их адмиралом. «Как ныне на открытия даются патенты, а на литературные произведения – авторское право, – писал один историк Рима, – так и папская булла, санкционированная церковью, не давала отнять у открывателя потом и кровью полученные плоды открытий»[438 - Pastor [1:7], VI, 162.].

Это решение, как говорил кастильский судья Алонсо де Суасо поколением позже, «разделило мир надвое, словно апельсин, между королем Португалии и монархами Испании». Не будь папа испанцем, имей Португалия более хорошего представителя в Риме, решение могло бы быть другим.

Но что папа хотел получить за подобный дар? Ожидал ли он организации миссий – или же Фердинанд и Изабелла должны были иметь «полную свободу юрисдикции и полномочий»? К тому же можно было утверждать, что и сделал впоследствии Магеллан, что данное решение разделило не только Западное полушарие, но также могло считаться разделением между Испанией и Португалией всего Восточного полушария. Таким образом, Острова Пряностей и Молуккские острова, ставшие Ост-Индским архипелагом, также находились в той части земного шара, что принадлежала испанцам[439 - См.: Manuel Gimenez Fernandez, Bartolome de las Casas, Madrid 1953, 1961, II, 142.].

Король Жуан Португальский сделал вид, что не знал об этих уступках папы, и попытался договориться напрямую с Фердинандом и Изабеллой. Однако Кастилии было пока не до того – Корона всячески воодушевляла Колумба на повторное путешествие к новым Индийским островам.

После того как он продемонстрировал свои сокровища и пленников, а также рассказал, что оставил испанских колонистов в своей «крепости», адмирал вернулся из Барселоны в Севилью, взяв с собой «жалованную грамоту» от 23 мая, в которой говорилось, что никто не должен отправляться в Новый Свет или везти туда что-либо без разрешения короля и королевы, либо Колумба, либо архидьякона Хуана Родригеса де Фонсеки[440 - Navarrete [4:38], I, 329–30. См.: Adelaida Sagarra Gamazo, ‘La formation politica de Juan Rodriguez de Fonseca’, in Congreso [5:27], I, 611. Об этой замечательной фамилии см.: Edward Cooper, Castillos senoriales de la corona de Castilla, 4 vols., Valladolid 1991, I, 176ff.; Ernst Schafer, El Consejo Real y Supremo de las Indias, 2 vols., Seville 1935, 1, 2; and Reyes y Mecenas, Madrid 1992, 324. Портрет Фонсеки можно увидеть на запрестольной перегородке собора в Паленсии, а также, более поздний, в соборе Бадахоса.].

Последний был совсем недавно посвящен в этот сан. Он был родом из хорошей семьи, происходившей из королевского рода Венгрии, судя по генеалогии. Династический брак в Испании в XI веке? Похоже, с семьей Фонсека могло произойти что угодно. Наш Фонсека был двоюродным братом печально известного, но щедрого архиепископа Сантьяго. Его тетка была замужем за Кастильей, королевским бастардом, так что он приходился двоюродным братом любовнику королевы Жуаны. Его отец, Фернандо, пал в битве при Торо, сражаясь на стороне Кастилии, в то время как его дядя, Алонсо, был могущественным архиепископом Севильи в 1470 году. Огромный фамильный замок Кока, возле Медина дель Кампо, стоит посетить даже сейчас. Ученик великого филолога Небрихи в Саламанке, а также протеже королевского исповедника Талаверы, Хуан Родригес де Фонсека в 1492 году анонимно пересек Францию, чтобы организовать свадьбу инфанта Хуана и принцессы Маргариты Габсбургской, а также свадьбу инфанты Хуаны с принцем Филиппом Габсбургским. В 1492 году Талавера взял с собой Фонсеку в качестве генерального викария в Гранаду, где он стал архиепископом, и собирался обучать его, дабы «у него на службе он научился быть святым». Но там он узнал, что впереди святости стоят управленческие способности.

Таким образом, архидьякон уже был хорошим дипломатом. Он был посвящен в сан в марте 1493 года, хотя родился в 1451-м, что делало его ровесником Колумба и королевы. Королева наделила его огромными полномочиями, и в результате кропотливой работы он целое поколение царил в истории отношений Испании с Индийскими островами[441 - Очень легко сделать Фонсеку злодеем и объявить его ответственным за все, что пошло не так в Испанской Индии. Но дело в том, что Фонсека не мог иметь ни малейшего реального представления о Карибском бассейне и его особенностях.]. Его называли «министром Индийских островов» – без всякого титула, но по существу он был скорее государственным служащим, чем священником. Его брат Антонио также играл важную роль в Кастилии, получив земли после захвата Ронды, в котором он участвовал, и став королевским казначеем (contador mayor) Кастилии.

По новым правилам положение Колумба, с одной стороны, вроде бы улучшилось. К примеру, он получил новый герб, на котором был изображен «замок и лев, чьи цвета и положение требовали тщательного и грандиозного описания…»[442 - Navarrete [4:38], I, 320.]. Ему платили 10 000 мараведи в год всю оставшуюся жизнь за то, что он первым открыл и увидел новые земли[443 - Navarrete [4:38], I, 326.]. Его титулы, права и власть, описанные в «Сapitulaciones» и «привилегях» от 17 и 30 апреля 1492 года, были подтверждены, и его нарочито ставили на одну доску с «наместниками короля и губернаторами, которые существовали и существуют в королевствах Кастилии»[444 - «visoreyes y gobernadores que han sido e son de los dichos nuestros reynos de Castilla y Leon».]. Адмирала также называли «Дон Кристобаль». Его владения (dominio) простирались от меридиана, проходившего через Азорские острова и Кабо-Верде, до Северного и Южного полюсов[445 - Cit. Remesal [7:16], 72: «por una linea o raya que hemos hecho marcar qua pasa desde las islas de los Azores a las islas Cabo Verde, de septentrion al austro, de polo a polo».] – это было более щедрым даром, чем то, что предлагали испанские дипломаты Португалии в Лисабоне. В другом письме о Колумбе говорили как о «генерал-капитане»[446 - Navarrate [4:38], I, 336.].

Монархи также титуловали Колумба его новыми великими титулами и считали своими «Индийские острова, что он открыл». Было важно, как они думали, найти еще и tierra firme, какую-то часть «нового азиатского континента». В любом случае, документ за документом, указ за указом, как говорил современный историк, монархи начали создавать основу для нового колониального правления, назначая официальных представителей, нанимая крестьян и рабочих, создавая собственную монополию на Индийских островах[447 - Rumeu de Armas [7:35], 38.]. Осознавали ли они, что Колумб обнаружил Новый Свет, а не восточный край старого, непонятно. Но очевидно, что государственные служащие и секретари (среди которых выделялся Фонсека) имели хороший опыт. 23 мая 1493 года Фердинанд и Изабелла также отдали несколько других приказов. Колумбу (с помощью Фонсеки) предписывалось снова подготовить флот и все обговорить с Хуаном де Сория, который был назначен ответственным за финансы экспедиции. Ранее Сория приносил огромную пользу в качестве секретаря инфанта Хуана, а также был назначен судьей, который должен был расследовать бегство из Леона и Саморы в Португалию евреев, забравших с собой свое имущество, что было противозаконно[448 - Navarrete [4:38], I, 327–328. Это не было бы удивительно, если бы он был связан с Сория, осужденным инквизицией; о его трагедии см.: Gil [3:37], III, 339.].

Эрнандо де Сафра, старший королевский секретарь, ответственный за исполнение требований сдачи Гранады, также получил приказ выбрать из членов новой Эрмандады города «двадцать рыцарей, на которых можно положиться, пять из которых – всадники», дабы они отправились в Новый Свет вместе с Колумбом. Им должны были платить столько же, сколько казначеи Эрмандады платили своим коллегам, хотя это путешествие было для них в новинку[449 - CDHR, XXX, 68: also Navarrete [4:38], I, 323. Об Эрмандаде см.: Luis Suarez Fernandez and Manuel Fernandez Alvarez, La Espana de los Reyes Catolicos, that is, vol. XVII of Historia de Espana, ed. Ramon Menendez Pidal, Madrid 1978, 232–250.]. Это был новый тип рыцарей – легкая кавалерия; из всей брони у них были лишь кираса и стальной шлем, подобно гранадским кавалеристам, дабы их мобильность была выше. Подобные приказы шокировали Колумба, который увидел, что его независимая власть трещит по всем швам.

В тот же день 23 мая король и королева назначили соотечественника Колумба, банкира-генуэзца Франческо Пиньело, на должность казначея экспедиции[450 - Navarrete [4:38], I, 321, 324. Сафра был типичен для новых letrados или гражданских служащих своей эпохи – человек без прошлого и даже, как может показаться, без семьи. Дело в том, что его фамилия-топоним свидетельствует о возможном происхождении от конверсо; да и вообще Фернандо де Сафра, портной из Севильи, фигурирует в «padron de los habilitados» [Список имеющих право на получение чего-либо. (Прим. ред.)] в Севилье в 1510 году. (Gil [3:37], V, 493).]. Он также согласился выплачивать жалованье в количестве 200 000 мараведи архидьякону Фонсеке[451 - Navarrete [4:38], I, 329.]. Королевское отношение к банкиру-генуэзцу было демонстративно почтительным: например 4 августа 1493 года они написали ему благодарственное письмо – ведь его заслуги были поистине велики[452 - Navarrete [4:38], I, 352.].

Также монархи приказали Фернандо де Вильяреалю и Алонсо Гутьерресу де Мадрид, новым казначеям Священной Эрмандады, являвшимся молодыми банкирами и, возможно, конверсо, выдать Франческо Пиньело 15 000 золотых дукатов, что они собрали для Эрмандады, дабы покрыть затраты новой армады[453 - Navarrete [4:38], I, 321. Вильяреаль, судя по всему, происходил из толедского семейства Вильяреалей, о которых см.: Gil [3:37], V, 482ff.]. Длительная карьера Гутьерреса, чья жена была племянницей двух великих магистров ордена Калатрава, будет связана с торговлей в Атлантике. Монархи также решили использовать конфискованную сумму в 1,545 миллиона мараведи, которую двое других генуэзских банкиров, Октавио Кальво и Бернардо Пиньело (родственник Франческо), хотели отослать (от имени Алонсо де Кастро, торговца из Толедо) изгнанному еврею Ия Бененисте, который уже находился в Португалии. Вместо этого данная сумма была использована для финансирования экспедиции[454 - Gil [3:37], I, 386.]. Также друг Колумба из Флоренции, Джуанотто Берарди, агент Бартоломео Маркионни в Севилье, получил просьбу о покупке каравеллы водоизмещением от 100 до 200 тонн, дабы подготовить ее для адмирала.

29 мая Колумб получил официальные указания касательно новой экспедиции[455 - Navarrete [4:38], I, 322.]. Согласно этому документу должен был быть подготовлен флот, а также должна быть создана колония на Эспаньоле. Адмирал должен был управлять всеми кораблями и командами и мог отправить их куда угодно, как для торговли, так и для открытия территорий. Он должен был назначать судей (алькальды) и констеблей (альгвасилы)[456 - Navarrete [4:38], I, 339.]. В сущности, колонисты были по большей части рабочими, которым платила Корона, и Колумб был их надзирателем. Должностных лиц было не так много, а женщин не было вообще – Изабелла боялась, что они станут проститутками. Подобная неожиданность, конечно же, заставила испанцев искать индейских женщин – собственно, так и появились в Новом Свете метисы[457 - Ibid.].

О монархах во время путешествия и в колонии положено было говорить как о «суверенных монархах (emperadores soberanos) над всеми королями, принцами и королевствами всей Индии, островов и tierra firme – как известных, так и тех, что предстоит открыть»[458 - Las Casas [2:50], I, 338.]. Формулировка была новой, но незаметно прижилась. Обращение новых стран в христианство было подчеркнуто как решение, наиболее близкое сердцам монархов[459 - Pastor [1:7], VI, 163.]. В указаниях было сказано, что Корона ожидает от Колумба и его лейтенантов «muy bien e amorosarnente» (доброго и любезного) отношения к индейцам (что являлось повторением формулировки при сдаче Гранады), без причинения оным какого-либо «беспокойства». Любой, кто плохо относился к индейцам, должен был быть тяжело наказан.

Сущностью этих приказов, изложенных в разделе, следовавшим за описанием необходимости крещения, была дисциплинированная организация будущей колонии с достаточным снабжением для установления экономической монополии Короны, а также верной и покорной Короне. Слово «rescate» (выкуп) суммировало общее представление об экономике. Никто не должен был брать какие-либо ценности, относящиеся к «de rescate», будь то золото или еще что-нибудь. Это мог сделать лишь адмирал или королевский казначей в присутствии королевского счетовода. На Индийских островах должен быть один таможенный склад, где должны храниться все товары, которые правительство присылает из Кастилии, в то время как в Кадисе должен быть склад, где хранится все, что приходит с островов. Всем членам экспедиции платили жалованье. Предполагается, что Фонсека был настоящим автором этих определений. Итак, мы наблюдаем зарождение испанской торговой системы, которая развивалась следующую сотню лет[460 - C. H. Haring, Trade and Navigation between Spain and the Indies in the time of the Habsburgs, Cambridge, 1918, 4; Juan Perez de Tudela, Las armadas de Indias, y los origenes de la politica de la colonization, CSIC, Madrid 1956, 31.].

Далее последовали указания от 7 июня Берналю де Писа, который должен был стать представителем королевского счетовода на островах, и Хуану де Сория[461 - Navarrete [4:38] I, 342; cf. CDI, 39, 165.]. Приказы первому были четкими: он должен был учитывать все, что отправлялось на кораблях; он также должен был записывать тех, кто собирался куда-либо отправляться; он должен был считать все, что погружалось на корабли по пути следования, а также перечислять то, что и когда отправлялось домой. Его задачей было создание на островах таможенной службы. Основной целью экспедиции были земледелие и торговля, хотя и золото, конечно же, не осталось забытым.

12 июня монархи в своем письме уверяли Колумба в добрых намерениях короля Португалии[462 - Navarrete [4:38], I, 344.]. Но во время проповеди в Риме 19 июня Бернардино Карвахаль, тем не менее, дипломатично заявил:

«Господу нашему Иисусу Христу было угодно отдать империи (imperium) королей Испании во владение Блаженные (Канарские) Острова, чья необычайная плодородность столь заметна. И теперь наш Господь отдал и другие, что находятся по направлению к Индии, ранее неизвестные, но похоже, что в мире нет иных, более ценных и богатых»[463 - Remesal [7:16], 74: «Plugo a Nuestro senor Jesus Cristo sujetar al imperio de los reyes de Espana las Islas Afortunadas cuya admirable fertilidad es tan notoria. Y hasta ahora mismo les ha dado otras muchas hacia la India hasta aqui desconocidas, que se juzga no las hay mas preciosas y ricas en todo lo que del mundo se conoce».].

Он говорил о предсказании из книги Исайи, что лев ляжет рядом с быком – намекая, что бык был гербом Борджиа. Эта проповедь получила широкую известность.

Вскоре после этого брат Карвахаля, Гарсия Лопес Карвахаль, который ранее не играл какой-либо роли в дипломатии, а также протонотарий Педро де Айяла предстали перед Жоаном II в Лисабоне со встречным предложением от Кастилии – в ответ плану, с которым Руи де Санде приехал в Барселону. Оно родилось из идеи Колумба, хотя и изменилось: поперечный раздел океана по линии, идущей на запад от Канар. К северу – владения Испанской короны, к югу – владения Португалии, за исключением тех земель, что уже были ей отданы. Лишь Северная Америка стала бы испанской.

Педро де Айяла был в ярости от идеи, которую он должен был предложить, поскольку оно бы отдало изрядную часть Нового Света Португалии, чьи владения, как он надеялся, ограничатся лишь Африкой. С другой стороны, король Жоан II был раздражен упрямством испанцев и сказал: «У этой делегации нет ни рук, ни ног». Он считал Карвахаля дураком, а Айялу – бездарностью. Все же переговорщики преуспели, поскольку они сумели доказать, что Колумб вернется не через португальские воды. В результате в Португалии был созван комитет по обсуждению прав двух сторон.

Фонсека, бюрократ-архидьякон, уже направился в Севилью, чтобы «помочь Колумбу подготовиться к новому путешествию»[464 - CDI, XXX, 164–165.]. Скорее всего этим положением он был обязан поддержке Талаверы, архиепископа и духовника, под началом которого он ранее служил. Подготовка спровоцировала множество споров, и не только архидьякон, но и Хуан де Сория все меньше могли терпеть адмирала. Дело зашло так далеко, что монархи были вынуждены написать им обоим, чтобы они относились к Колумбу с должным уважением – поскольку он все-таки был капитаном флота[465 - CDI, XXX, 183, 184–186.].

Король и королева имели во втором путешествии Колумба своих представителей – монахов и священников. Им были гарантированы все привилегии, которые им были необходимы[466 - BRAH, 1891, 19, 187 et seq., qu. Pastor [1:7], VI, 163.]. Монархам в эти дни повезло обратить на себя внимание его святейшества, поскольку он был занят свадьбой своей дочери, прекрасной Лукреции, с Джованни Сфорца в Ватикане[467 - Pastor [1:7], V, 410.]. Все же у него нашлось время для составления буллы, названной Pius Fidelium, от 25 июля 1493 года, которая стала основой для работы миссионеров. Она позволила выдающемуся церковнику фраю Бойлю отправиться вместе с экспедицией Колумба и устранила какие-либо запреты на основание монастырей без позволения Святого Престола[468 - Varela [4:14], 155.].

В тот же день Фердинанд и Изабелла написали Фонсеке, побуждая его поторопиться с подготовкой отбытия Колумба[469 - Navarrete [4:38], I, 345.]. Перу Диаш и Руй де Пинья, послы из Португалии, теперь предлагали монархам Барселоны новую границу (raya), отделявшую португальские владения от испанских. Они говорили, что если адмирал не отложит свое второе плавание, король Жуан пошлет свои корабли на запад, – то есть это была угроза, что какой-нибудь португальский капитан прибудет, скажем, на Кубу и возьмет ее под свой контроль. Но испанская армада Бискайи, похоже, предотвратила попытки осуществления этой угрозы[470 - Remesal [7:16], 93.].

По этой причине 18 августа 1493 года Изабелла написала самому Колумбу, прося его отбыть как можно скорее, поскольку день задержки теперь стоил двадцати и поскольку «зима приближается…». В Португалии было беспокойно. Колумб слышал, что король послал каравеллы с Мадейры в Испанию. Монархи предполагали, что Колумбу стоит быть к этому готовым со своими кораблями, но главное – не трогать Гвинею: приказ, который свидетельствовал о крайне смутном понимании местоположения географических открытий Колумба[471 - Navarrete [4:38], I, 356–357.].

5 сентября 1493 года Изабелла вновь написала адмиралу, упоминая свои опасения по поводу Португалии и дружески прося его всегда рассказывать о том, что он делает[472 - Navarrete [4:38], I, 363–364. Это письмо также есть в: Las Casas [8:14], I, 350–351.]. В тот же день оба монарха побуждали Фонсеку настоять на скорейшем отплытии[473 - Navarrete [4:38], I, 362.]. И в еще одном письме Колумбу они умоляли его отправляться без дальнейшей задержки. Они рассказали Колумбу о состоянии переговоров с Лисабоном о границе, разделявшей зоны влияния, и говорили о недавних открытиях Португалии. Лишь по этой причине, говорили они уже в другом письме в тот же день, им необходимо было знать, «в каких пределах находятся острова и земли, что вы открыли, и по каким широтам проходит ваш путь»[474 - Navarrete [4:38], I, 354.].

Не все эти письма дошли – или, по крайней мере, не все они дошли вовремя, поскольку 25 сентября Колумб отправился в свое второе путешествие с семнадцатью кораблями.

Глава 10

«Словно у себя дома»

Привлеченные тем, как легко можно было брать ценности с тех островов, и тем, сколь богата была добыча, многие испанцы стали жить там, словно у себя дома.

    Гвиччардини, «История Италии» (1561–1564)

Королева Изабелла и король Фердинанд провели большую часть осени в Барселоне, за исключением поездки в сентябре в Херону, Фигерас и Перпиньян. Как обычно, их сопровождали герцоги, графы, духовники, епископы, солдаты, архивы, сундуки и гобелены.

Триумфатор Колумб был в новой экспедиции. Среди его кораблей были «Нинья», «Сан-Хуан» и «Кордеро». Они были выбраны адмиралам за свою легкость – он не хотел брать тяжелых кораблей вроде «Санта-Марии». Но в итоге он получил большие корабли и одиннадцать маленьких. Это был разномастный флот: пятнадцать кораблей шли под прямыми парусами, в то время как на двух стояли треугольные, косые.

На кораблях находились примерно 1200–1500 мужчин и несколько женщин. Полностью команды никто никогда так и не подсчитывал[475 - Consuelo Varela [4:14], 109. Las Casas [2:50], I, 346, пишет о 1500. Фернандо Колон говорит, что он и его брат Диего наблюдали выход флота своего отца.], но они укомплектовывались так же, как и в 1492 году, и так же, как и ранее, морякам платили по 1000 мараведи в месяц, если у них был опыт, и 600 – если опыта не было. Большая часть экипажей вновь была набрана из Ньеблы и Палоса, среди них было чуть больше басков, чем в 1492 году. Некоторые из моряков были генуэзцами, включая брата Колумба, Диего (Джакомо), который всегда был одет как священник, а также его друга детства, Микеле Кунео, который писал отчет о путешествии[476 - Las Casas [2:50], I, 347, говорит, что Диего, которого он знал лично, был «una persona virtuosa, muy cuerda, pacifica, y mas simple y bien acondicionada que recatada ni maliciosa».]. Был еще один генуэзец, Тенерин, который стал contramaestre (боцманом) «Кардены». Несколько других старых друзей Колумба стали различными чиновниками. Примерно двадцать два человека, сопровождавших его, ходили с ним и в первое плавание[477 - Heers [4:17], 200.].

Счетовод, Берналь Диас де Писа, друг детства инфанта Хуана, был назначен в экспедицию королевским приказом, так же, как Себастьян де Олано, который позднее унаследовал его пост. Таким образом, финансовая часть экспедиции зависела от Короны, какой бы властью адмирал, по его мысли, ни обладал. Его начали обходить. Также друзьями монархов были Антонио де Торес, брат кормилицы инфанта Хуана, Хуаны Веласкес де ла Торре, давний приближенный инфанта и один из старейших придворных. Колумб хотел назначить его командиром крепости Ла-Изабелла, но у того был королевский приказ – вернуться в Испанию с частью кораблей как можно скорее[478 - Комментарий Консуэло Варелы в: Consuelo Varela [4:14], в Retrato. Las Casas [2:50], I, 347, говорит, что он был поименован генерал-капитаном флота.]. Он должен был увидеть Эспаньолу сам, как если бы он был глазами монархов. Сын Колумба, Фернандо, был высокого мнения о Торесе и называл его «человеком благоразумным и благородным»[479 - Fernando Colon [4:40].].

Старшим инспектором являлся Диего Маркес, идальго из Севильи, который ранее был пажом архидьякона Фонсеки, – еще одно назначение, которое насторожило адмирала.

Там же было около двух сотен волонтеров, которым не платили. Возможно, среди них были такие «вольные аристократы», как Диего де Альварадо, сын коммендадора Орначоса из Эстремадуры, а также дядя братьев Альварадо, которые позднее стали известны в истории Мексики; Диего Веласкес де Куэльяр, будущий губернатор Кубы, Хуан де Рохас, будущий основатель Гаваны, как и Веласкес, происходивший из дома Куэльяр в Кастилье. Был также Хайме Канисарес, молодой адвокат, который несколькими годами позже станет казначеем императора Карла V. Другим аристократом, бывавшим в Риме в качестве посла, был Мельчор Мальдонадо, родившийся в Севилье. Из Севильи в Новый Свет плыл Педро де Лас Касас и его братья Габриэль и Диего де Пеньялоса, оба нотариусы, как и их четвертый брат, Франсиско де Пеньялоса[480 - Las Casas [2:50], I, 347. В целом, Колумб позже писал (Хуане де ла Торре, Colon [4:16], 265), что было две сотни человек «sin sueldo» [Неоплаченных. (Прим. ред.)]. О происхождении этих братьев из конверсо см.: Gil [3:37], III, 120ff. Педро был отцом фрая Бартоломе. См.: Las Casas [2:50], Historia, 30.]. Это были отец и дяди историка Бартоломео де лас Касаса, и все они были обращенными в христианство иудеями. Другим рыцарем был Хуан Понсе де Леон, двоюродный брат Родриго, маркиза Аркоса и будущего завоевателя Пуэрто-Рико, а также Себастьян Окампо из Галисии, позднее ставший первым кубинским мореплавателем. Этим первопроходцам предстояло основать огромную империю.