Сто фактов обо мне

8. В СТАРОЙ ШКОЛЕ У МЕНЯ БЫЛ ПРИЯТЕЛЬ ПО КЛИЧКЕ СУСЛИК

Неприятная кликуха. Если разобраться, суслик – нечто невероятно гнусное, дрожащее, вечно показывающее длинные немытые зубы. А тот приятель с виду был норм – высокий, с приличной бицухой, ходил в секцию по вольной борьбе. Спрашивается, откуда позорная кличка? Приятеля так называла… мама.

9. НЕ ЛЮБЛЮ ЗИМУ И ХОЛОД

Зима – самое поганое время. Темнеет рано, на улицах скользко. А если не скользко, снегопад всю ночь или полдня. После него сугробы наползают прямо на пешеходные тропинки. Дедушка зимой меня все время агитирует, чтобы я взял коньки и пошел кататься на каток. Дед: «Валер, зима здоровья прибавляет! Движение – это жизнь!» Нет, брр! Лучше сидеть дома, за компом. А дед мыслит какими-то лозунгами со старых плакатов.

10. ЛЕГКО ЗНАКОМЛЮСЬ С РАНДОМНЫМИ ЛЮДЬМИ

В русском языке нет слова «рандомный». Это калька с английского random – «случайный».

Случайные встречи ни к чему не обязывают. Познакомились, потрепались, разошлись. Любое общение мне дается без напряга. Я стараюсь не заморачиваться, не лезть людям в душу. Один парень в шестом классе, в прошлой школе, рассказал мне о своей семье – и что отец пьет, и мать не такая, какая должна быть, они его пилят, достают, ругают за двойки, и что он мечтал стать моряком, чтобы уплыть от них навсегда в моря и океаны. Парень ждал, что я тоже ему вывалю про себя, а мне стало противно. У меня нормальная житуха, жаловаться никому не хочу.

11. В СТАРОЙ ШКОЛЕ МЫ С РЕБЯТАМИ ИГРАЛИ В ЧЕРЕПАШЕК, НАДЕВ НА СПИНЫ ЯЩИКИ ОТ КОМОДА

Этот комод стоял в кабинете ИЗО. Старый такой, как с помойки, весь в трещинах, облезлый. Чего нас вчетвером занесло в ИЗО, сейчас забыл. Но мы быстренько вытряхнули из ящиков рисунки, папки, ластики, карандашики, нацепили ящики на спины и понеслись в коридор. Там разбились на две команды – по двое – и начали гоняться друг за другом, прижимать к стенам, биться боками. Стук стоял офигенный! Примчались завхоз, завуч, начали орать: «Что такое?! Прекратите безобразие!» Мы невинно отвечали: играем в черепашек, нам нужна разрядка после школьных занятий.

Отец после этой истории провел со мной беседу, сказал, что я разболтался, что школа у нас – для дебилов, сами не учимся, другим не даем. И что я забыл про свое здоровье: оно не блещет, бегать мне, как подорванному, нельзя.

Потом пошли разборки в кабинете директора, на классном часе, чуть что, сразу вспоминали про игру в черепашек. Мне надоело. И я решил перевестись в лицей. Сказал об этом отцу, он согласился.

12. Я ОБОЖАЮ НОРВЕГИЮ

В детстве я часто лежал в больнице, однажды целых три недели, кажется. Умирал там от скуки – полежу, посижу в палате, с парнями потреплюсь, поем, опять полежу, посижу… И так каждый день. Очень часто я выходил в коридор, там на столе валялись рваные книжки, журналы. Видно, все, кому не лень, тащили сюда свою макулатуру. И вот среди «Колобков» и «Алис в Стране чудес» я откопал большой глянцевый журнал. В нем все-все было о Норвегии. Очень классные фотки. Я целый вечер просидел в коридоре, разглядывая их. Я понял про Норвегию: там среди фьордов и лесов живут мирные добрые люди. Когда-нибудь я туда поеду. Если не разочаруюсь – останусь.

13. ЛЮБЛЮ СЫР

Бабушка и дед знают, что когда я заскакиваю к ним в гости, в холодильнике обязательно должен быть сыр. Я его ем с макаронами, чаем, потертым на яичницу, можно в салат бросить, с картошкой запечь. Короче, сыр – мой главный продукт.

Я попробовал уже десятки сыров, но вот Пармезан – нет. Это твердый сыр из Италии, дорогой. Бабушка не решается на него раскошелиться.

Тут по телику показали репортаж о сыре Пармезан. Он, оказывается, твердая валюта одного из итальянских банков. Чтобы сделать одну голову Пармезана, надо извести пятьсот литров молока. Сыроделы сдают сырные головы в хранилище банка, а им за это выделяют суммы на развитие производства, под три процента в год. Если через год-другой они не выкупают Пармезан у банка, банк просто продает его, и всё.

Я очень удивился, что хранилище время от времени грабят ловкие ребята. Их приманивают десятки тысяч голов Пармезана! В последний раз грабители прорыли подземный ход и утащили ночью пятьсот семьдесят голов сыра. Я прямо представил во всех подробностях эту картину: узкий сырой подземный туннель, по нему на карачках ползут воры, говорят шепотом, потом проникают в помещение, где крепкие стеллажи с сырными желтыми головами. Там ребята действуют отлаженно: один идет вдоль стеллажа, снимает очередной сыр и кидает второму подельнику, тот – третьему, по цепочке. А сыр я представляю бессловесным, бесчувственным существом, ему все равно, кто его кидает, кто его тащит-несет, кто его потом ножом стругает и жует… Короче, продать сворованные сырные головы не успели: полиция оказалась на высоте, грабителей схватили.

Я после этой инфы лежал и думал – окажись я в Италии, пошел бы грабить сырный банк? Не, сначала надо Пармезан попробовать.

14. БАБУШКА ГОВОРИЛА МНЕ, ЧТО ЕЕ БАБУШКА БЫЛА НАПОЛОВИНУ ПОЛЬКОЙ, НАПОЛОВИНУ ВЕНГЕРКОЙ

Как-то бабушка разговорилась о своих корнях – она ими гордится. Я тут прикинул, получается, что мы говорили о моей прапрабабушке. Для меня эта полуполька-полувенгерка – сказочный персонаж.

Она жила в Венгрии в небольшом замке со слугами, парком и конными прогулками. Потом влюбилась в лихого бродягу, русского человека, он ей что-то круто наплел про чувства. При этом лазил через забор прапрабабушкиного сада и воровал яблоки. У этого бродяги были синие глаза, и прапрабабушка все забыла ради этих глаз. Они с бродягой сбежали из замка, бросили слуг, коней, яблоки, приехали в Россию. А в России – революция, война, дележ имущества и власти. Прапрабабушка во все это окунулась и хлебнула по полной. Ее синеглазого мужа забрали в тюрьму, пытали адски, потом расстреляли, а она скиталась на чужбине с ребенком, моим прадедом. Когда умерла, никто, даже самые близкие, не знали, что прапрабабушка была рождена с голубой кровью.

Только после перестройки до моей бабушки докатились слухи, что она не из простых лягушек. В общем, бабушка проявила настойчивость, изучила вопрос вдоль и поперек и доказала, что в ее жилах текут драгоценные капли дворянской венгеро-польской крови.

Когда дед и бабушка ссорятся, она ему про это напоминает, вроде как вынимает главный козырь из кармана. Дед замолкает, но я-то вижу: не нравится ему это. Дед – из крестьян, а тут… в пролетарские ряды дворянка затесалась!

Когда бабушка рассказывала мне историю прапрабабушки, глаза у нее горели, и в конце рассказа она даже заплакала. Я тогда подумал: бабушка пересказывает мне какую-то «мыльную оперу», выдав ее за нашу родословную.

15. ОДИН УМНЫЙ ЧЕЛОВЕК СКАЗАЛ, ЧТО У МЕНЯ ФОРМА ЧЕРЕПА – ВЕНГЕРСКАЯ

Я забыл эту историю про прапрабабушку, пока мы с классом не пошли на экскурсию в археологический музей. Там к нам приставили одержимого экскурсовода – джинсы, рубаха в клетку, на шее – вязаный шарф кирпичного цвета. Экскурсовод болтал не переставая. Я посмотрел на него сбоку – у экскурсовода изо рта все время летели слюни. Потом он предложил нам пощупать наши головы – такой антропологический метод: наложит руки на череп, а потом скажет, какая форма черепа и кто мы на самом деле такие. Девчонки стали хохотать, а я и пара пацанов согласились поучаствовать в этом тестировании. И тут экскурсовод выдал мне про мою венгерскую форму. Все ребята заорали от восторга: вот те на? – у Маркелова венгры в роду!

Я, хоть убей, не знаю, как одержимый экскурсовод попал в самую точку с этой моей венгерской формой черепа.

16. ПЕРВЫЕ ПЯТНАДЦАТЬ ФАКТОВ О СЕБЕ Я ПИСАЛ ТРИ ДНЯ

Потом перечитал и решил, что все это тухло. Такое, как я о себе написал, может каждый. У всех в жизни были хомяки-кошки, кто-то любит сыр или колбасу. Стихи тоже все сочиняли, только наивные показывают другим свое творчество, а я – нет. У всех есть любимая страна. И сейчас многие говорят, что они с крутыми корнями: у кого-то в роду был Иван Грозный, у кого-то королева Виктория или на худой конец князья и графы.

Короче, я сел и ужаснулся. Неужели я – клон, я – как все? И жизнь проживу обычную? По норме, без отклонений вправо-влево? Нет, я – другой. Ни на кого не похож. Попробую доказать.

17. У МЕНЯ ЕСТЬ ЦЕЛЬ – Я ХОЧУ УПРАВЛЯТЬ ЛЮДЬМИ

Когда знаешь слабости и потребности человека, он становится уязвим. В прошлой школе со мной учился один мальчик. Я случайно услышал, как его мать говорила училке, что он до семи лет заикался. Когда тот мальчик меня злил – не делился шоколадом, не давал ластик, еще что-то там, я начинал говорить с ним, как заика. Выходило классно! Тот мальчик сразу краснел, терялся, умолял: «Завязывай, Маркел, схлопочешь!»

Я понимал, что я – на высоте, а тот мальчик – мой раб. Все потому, что я знал его слабину, которую он надеялся забыть. Вот так я хочу со всеми: знать их тайны и управлять.

18. МЕНЯ ВОЛНУЕТ ВОПРОС: КАКОЙ Я НАЦИОНАЛЬНОСТИ?

Каждое утро, когда чищу зубы, умываюсь и причесываюсь, я смотрю на себя в зеркало. Раньше мне было наплевать, какой я национальности, а тут – прямо вштырило. Зеркало не врет: волосы у меня темные, глаза – светло-серые, с зелеными крапинками, высокие скулы. Я стал искать в Инете, на кого похож. На бабушкиных венгров – нет, поляки тоже, если были, то растворились в моем облике без следа. Зато я отыскал изображения кельтов. Вот на них я точно похож! Только более щуплый, невоинственный.

Вопрос про свою национальность я задал отцу за ужином. Отец исподлобья посмотрел на меня и однозначно ответил:

– Ты русский.

– Почему?

– Почему-почему… – пробурчал отец. – В паспорте что написано?

– У меня ничего не написано. Пап, ты с Луны? Давно уже национальность не пишут.

Отец внимательно на меня посмотрел.

– Валер, ты русский.

– Пап, но ты же знаешь, сейчас все русские.

– Прям все…

– Конечно! Чтобы лишних вопросов ни у кого не возникало.

– Не понял? – Отец методично наколол на вилку три куска жареной картошки, один за другим.

– Смотри. У нас в лицее учится девочка. Ее зовут Шарипова Жанна Золхарисовна.

– И что? – никак не въезжал в тему отец.

– Нам с ребятами стало интересно. Мы такого отчества не слышали. Начали Шарипову расспрашивать, а она: я – русская! Разве это правда?