Путин и здоровье России. Почему вымирает народ

Что явилось в 90-е годы причиной резкого ухудшения здоровья населения России и взлета смертности? Для выхода из кризиса необходимо понять его истоки и механизмы действия. В противном случае усилия по преодолению будут распыляться на второстепенных направлениях. Наиболее активно обществу внушается мнение, что главная причина лежит в злоупотреблении алкоголем, поскольку россияне – самая пьющая нация в мире. А у алкоголиков какое может быть здоровье? Однако сравнительный международный анализ показал, что в 1994 г., когда смертность в России достигла максимальных значений, потребление абсолютного алкоголя на душу населения у нас составило 6,8 литра, т. е. значительно меньше, чем во Франции (11,4 л), Португалии (10,8), Германии (10,3) и многих других развитых государствах.

Полуправдой является утверждение о двукратном росте потребления алкоголя в России 90-х. Вторая половина правды говорит о его предшествующем двукратном снижении после антиалкогольного указа 1985 г. Соответственно к 1998 г. алкоголизация населения просто вернулась к прежним показателям. Это много, но не больше значений 1984 года, хотя смертность оказалась значительно выше. Поэтому количество несчастных случаев, травм и отравлений, совершенных в состоянии алкогольного опьянения, существенно не выросло в первой половине 90-х годов.

Точную оценку подушевых затрат на покупку алкогольных напитков дают обследования домашних хозяйств. Из этих данных следует, что доля «алкогольных» денег в домашнем бюджете снизилась за последние 15 лет в два с лишним раза, опустившись до 2,6 %.

Что касается научных фактов о влиянии алкоголя на смертность, то в условиях реально живущего населения эта зависимость представляется незначительной. При сопоставлении стран с различной динамикой потребления спиртных напитков за 1990–1994 гг., от увеличения на 90 % в Китае до снижения на 15 % в Канаде, не выявлено убедительных связей с динамикой смертности. Даже если сравнивать только крепкие напитки и рассматривать их потребление в наиболее «яркие» годы, то и тогда не удается обнаружить значимых корреляций.

В Польше траектория потребления алкоголя за последние 60 лет претерпела значительные вариации: рост на 60 % за 1947–1963 гг., рост на 220 % за 1963–1979 гг., снижение на 70 % за 1979–1982 гг., рост на 128 % за 1985–1992 гг. При этом траектория смертности в те же годы не реагировала на перечисленные зигзаги, подчиняясь действию каких-то иных закономерностей.

В США в 1920 г. был введен «сухой» закон. Тем не менее повозрастная смертность от сердечно-сосудистых заболеваний среди населения 35–74 лет увеличилась к 1925 г. на 20–40 %. Общая смертность, снижавшаяся с начала века, продолжала прежнюю динамику без изменения вектора. Самоубийства выросли к середине 20-х годов на 4–7 %.

Более того, во многих исследованиях показан защитный эффект умеренных доз алкоголя при хроническом стрессе. Поэтому прогноз жизни ухудшается не только среди много пьющих, но и тех, кто совсем не пьет. В крупном отечественном исследовании изучалась связь между потреблением алкоголя и смертностью на выборках из населения семи городов СССР. Обнаружено, что среди употребляющих умеренное количество алкоголя смертность была ниже по сравнению с много пьющими на 15 %, а с непьющими – на 110 %. Подобные нелинейные зависимости подтверждены в большинстве популяционных наблюдений.

Из приведенных данных следует: если вдруг все мужчины России полностью откажутся от употребления спиртных напитков, общая смертность у них увеличится на 8—10 %, а смертность от сердечно-сосудистых заболеваний поднимется на 20–25 %. В Западной Европе и США такой рост будет еще более выраженным.

Дополнительно выявился необъяснимый в рамках традиционных представлений парадокс: прирост алкогользависимых заболеваний значительно опережал рост его потребления. В 1993 г. россияне выпили алкоголя всего на 4,3 % больше, чем в 1992 г. Зато число смертельных отравлений подскочило на 76 %, а алкогольных психозов – на 141 %. Даже если учесть, что доля недоброкачественных напитков увеличилась в 1993 г. на 13,2 % и это, допустим, был яд, все равно разница между увеличением потребления и полученным патологическим эффектом остается несопоставимой.

Следовательно, в начале 90-х годов стал действовать какой-то неизвестный фактор, снизивший устойчивость организма к токсическому действию алкоголя. Люди стали умирать при концентрации спирта в крови почти вдвое меньшей, чем это происходило в 80-х годах. Перечисленное заставляет признать, что утверждение о ведущей роли злоупотребления алкоголем в эпидемии российской сверхсмертности является мифом, внедряемым по незнанию или с умыслом.

Мнимые причины сверхсмертности

В документах Комитета по охране здоровья Государственной думы, Министерства здравоохранения РФ, докладах Совета безопасности, материалах большинства научных конференций доминирует мнение, что в группу основных виновников демографического неблагополучия входят, наряду со злоупотреблением алкоголем, табакокурение, избыточное потребление жира, плохая экологическая обстановка и ухудшение экономического положения. Соответственно основные усилия предлагается направить на борьбу с перечисленными факторами. Насколько обоснованы обозначенные приоритеты?

Преувеличенное значение алкогольного фактора показано выше. Столь же мифологичны заявления относительно вины табакокурения как существенной причины ухудшения здоровья россиян с началом реформ.

Во-первых, Россия и раньше не являлась самой «курящей» страной, если судить по распространенности этой вредной привычки и количеству потребляемых сигарет на душу населения. В 1996 г. россияне затрачивали на них 1 % семейного бюджета, тогда как греки 3,5 %, англичане 2,5 %, шведы 2,0 % и т. д. Что касается российских женщин, они были и остаются самыми малокурящими в сравнении с женщинами других развитых государств.

Во-вторых, доля в семейном бюджете на покупку сигарет снизилась за последние годы в два с лишним раза. Распространенность курильщиков среди взрослого населения, как свидетельствуют специальные исследования, не выросла.

В экологическом аспекте Россия 90-х годов имела более благоприятные показатели, чем страны Западной Европы. В дальнейшем экологическая ситуация продолжала улучшаться, что объясняется падением промышленного производства и снижением выбросов вредных веществ, уменьшением химизации сельского хозяйства, сокращением вырубки лесов.

Среди биологических факторов риска одним из наиболее важных является повышенная концентрация холестерина в плазме крови. Однако к 1994–1995 гг. по сравнению с 1990 г. россияне стали потреблять меньше содержащих его продуктов: мяса на 17 %, молока на 19 %, яиц на 12 %. По данным репрезентативных обследований бюджетов домашних хозяйств, потребление жиров сократилось на 21 %, белков на 18 %, углеводов на 4 %. Концентрация холестерина в крови уменьшилась. Значит, не в жирной пище скрыта причина роста инфарктов и инсультов у населения реформируемой России.

Неблагоприятное влияние на здоровье оказывает избыточная масса тела вследствие переедания. За время реформ суточная калорийность питания снизилась на 11–15 %, поэтому доля лиц с ожирением уменьшилась. Более того, актуальной стала проблема недостаточного веса вследствие неполноценного питания. Распространенность дефицита массы тела у детей дошкольного возраста выросла с 8,8 % до 12,4 %. Степень упитанности подростков уменьшилась на 10–15 %.

Повысился общий уровень двигательной активности населения, т. к. многие граждане стали работать на двух-трех работах. Это неизбежно сопровождалось увеличением дистанции ежедневной ходьбы.

Проведенное в середине 90-х годов на территории России комплексное обследование представительной выборки населения показало, что с медицинской точки зрения люди стали вести более здоровый образ жизни. Аналогичный вывод следует из результатов сибирских ученых, которые осуществляют многолетнее наблюдение за динамикой основных факторов риска с помощью регистра сердечно-сосудистых заболеваний. За 1987–1999 годы в Новосибирске отмечалось снижение распространенности артериальной гипертонии, избыточной массы тела, курения, высокого холестерина плазмы крови, гиподинамии. Тем не менее демографическая ситуация за это время парадоксально ухудшилась.

Предполагаемое влияние на рост смертности последствий катастрофы в Чернобыле не подтверждается многолетним наблюдением за более чем 179 000 ликвидаторов. Такой вывод содержится в документе «Уровни облучения и последствия чернобыльской аварии», представленном Научным комитетом по действию атомной радиации ООН на 49-й сессии этого комитета.

Бедность и стресс

Важное значение для здоровья имеет материальное благосостояние. Тому имеется множество научных доказательств. Рост достатка с начала XX века привел к резкому снижению смертности в развитых странах мира. Наоборот, бедность и принадлежность к низкому социальному классу уменьшают жизнеспособность за счет неполноценного питания и плохих жилищных условий, ограничения возможностей адекватного отдыха и доступа к достижениям здравоохранения, трудностей в получении образования и др. С началом реформ экономическое положение большинства россиян существенно ухудшилось. В целом показатели благосостояния опустились до уровня начала 60-х годов.

Однако в 60-х годах смертность в СССР была самой низкой среди развитых государств мира. Достигнутый тогда уровень в 6,9 промилле до сих пор не смогли превзойти ведущие страны Европы и Америки. К тому же можно перечислить большое количество бедных государств: Мексика, Бразилия, Куба, Китай, Венесуэла, Корея и др., в которых смертность ниже, чем в наиболее богатых: ФРГ, Швейцарии, Швеции, Норвегии, США и др.

Среди регионов Российской Федерации наиболее неблагоприятная динамика экономических показателей наблюдалась в Дагестане. В 1997 г. здесь потребляли меньше по сравнению с остальной Россией мяса на 67 %, молока на 10 %, фруктов и ягод на 74 %, яиц на 50 %. Тем не менее демографическая ситуация была одной из наиболее благоприятных. Прирост смертности к 1994 г. по Дагестану в сравнении с остальной страной оказался в 1,8 раза меньше, а ее абсолютный уровень составил, соответственно, 7,6 промилле и 15,7 промилле.

Следовательно, Россия пока не опустилась до такого состояния бедности, который мог бы явиться прямой причиной сверхсмертности.

К этой же категории причин относится состояние здравоохранения: техническая оснащенность и использование научных достижений, доступность квалифицированной медицинской помощи, обеспеченность современными лекарственными средствами и др. Одним из общепризнанных показателей, дающих интегральную характеристику состояния системы охраны здоровья, служит младенческая смертность. В бедных странах она значительно выше, чем у развитых государств. За годы реформ медицинское обеспечение населения России несколько ухудшилось. Однако степень ухудшения не имела драматического характера, что подтверждается снижением детской (до года) смертности.

Социально-экономические факторы оказывают влияние на здоровье не только своей абсолютной величиной, но и скоростью изменений. Если динамика происходит очень быстро, человек не успевает к ней приспособиться, и развивается патологический стресс (дистресс). Его влияние проявляется в отношении широкого круга заболеваний, в том числе сердечно-сосудистых. Начало 90-х годов характеризовалось в России появлением мощного стрессогенного фактора. Им явился резкий зигзаг в благополучии большинства населения. Произошло стремительное снижение уровня жизни, к которому общество не успело адаптироваться. Насколько это потрясение предопределило динамику демографических процессов?

При анализе провели несколько исторических сравнений. В США за время Великой экономической депрессии промышленное производство сократилось к 1932 г. на 47 % по сравнению с 1929 г. Инвестиции упали в 4 раза. Тяжелая промышленность была загружена всего на 15–20 % от имеющихся мощностей. Банковская и биржевая системы лопнули. Разорились миллионы крупных и мелких держателей акций. Страну захлестнула волна массовых банкротств. Численность полностью или частично безработных достигла трети трудоспособного населения. «Интенсивность и затяжной характер экономического спада, ограниченное развитие сетей социальной защиты привели к резкому росту уровня бедности, вызвали крупномасштабную миграцию и значительные страдания широких слоев населения».

Как видно из перечисленного, социально-экономическая ситуация в США 30-х годов напоминала по степени разрушений те процессы, с которыми столкнулась Россия 90-х. Сходство в масштабах и скорости кризисов позволяет ожидать идентичности стрессовых реакций, а значит, и сходного ухудшения демографических показателей. Вопреки этому обнаружились значительные различия. Как свидетельствуют международные эксперты, в этот период общий коэффициент смертности и коэффициент младенческой смертности продолжали снижаться, большинство других показателей здоровья сохранили благоприятную динамику. Отмечалось некоторое уменьшение рождаемости, из-за которого произошло сокращение естественного воспроизводства населения на 1,6 промилле. В России при аналогичном экономическом спаде к 1994 г. демографические потери достигли 12,2 промилле, т. е. величины в 8 раз большей.

Выраженный экономический спад и ухудшение уровня жизни населения происходили в 30-х годах на территории Европы. Тем не менее демографическая ситуация у них не претерпела существенных изменений. Уровень смертности вырос в Англии всего на 5 %, в Германии на 2 %, в Швеции на 1 %, у остальных государств показатели здоровья оставались стабильными.

Духовное неблагополучие

Проведенный с помощью метода исключения анализ показал, что известные социально-экономические и медицинские факторы риска не объясняют природы сверхсмертности в России. В данной связи еще раз высказано предположение о существовании не идентифицированного наукой фактора «X», ответственного за разрушительное влияние на здоровье. Обнаружены следующие его свойства: 1) наличие огромной скорости распространения, когда смертность захватывает всю Россию за несколько месяцев; 2) способность синхронного действия на территориях, отделенных тысячами километров; 3) нечувствительность к нему детей и стариков; 4) преимущественное влияние на мужчин; 5) неспецифический характер повреждения. Такими свойствами не способны обладать материальные агенты.

В такой ситуации остается полагать, что физическая жизнеспособность населения зависит не только от условий бытия (материальных факторов), но и от нравственной атмосферы и эмоционального состояния общества (духовных и душевных факторов). На этот счет в теологии существует представление о «смертных грехах», т. е. таких психологических состояниях, которые ведут к смерти человека как личности. (Будучи атеистом, автор здесь и далее вынужден использовать церковные термины, поскольку светская наука не имеет пока собственного понятийного аппарата для рассматриваемого круга явлений).

Значение «идеального» компонента в человеке, как противоположности «материальному» компоненту, никогда не отрицалось диалектическим материализмом. На этот счет Ф. Энгельс недвусмысленно говорил о духе как высшем продукте материи. К. Маркс в ранних работах отмечал значение «самосознания», развивающегося «человеческого духа» в формировании механизмов человеческой истории. В. И. Ленин, комментируя работу И. Дицгена, писал: «Дух и материя имеют, по крайней мере, то общее, что они существуют». Однако дальше констатации данного факта исследования не продвигались. В результате мы не знаем природы идеальной реальности и конкретных механизмов ее взаимодействия с материальной реальностью.

В теологической психологии выделяются три группы параметров духовного неблагополучия. Первая группа содержит «грехи» порочных целей, которые заставляют человека выбирать в жизни ложный путь. К пагубным целям относятся стремление к наживе («сребролюбие»), беспорядочные сексуальные связи («блуд»), увлечение алкоголизмом, наркоманией («сотворение кумиров») и др.

Вторая группа – это «грехи» разрушительных социальных отношений. Одни из них приводят к деструкции общества (через индивидуализм, эгоизм, зависть, неуважение к родителям и старшим), другие – к подавлению свободы личности (через диктатуру массовой культуры или гордыню авторитарной власти).

Третья группа включает «грехи» пагубных эмоций, которые формируют в сознании человека доминантные очаги саморазрушения (гнев, тоска, потеря смысла жизни, безысходность). Можно думать, что перечисленные нравственно-эмоциональные состояния разрушают не только личность человека, но и его физическую основу. Противоположно тому, как утверждается «в здоровом теле здоровый дух», здесь больной дух ведет к болезни тела.

Начало либеральных реформ в России характеризовалось активными духовными процессами: попыткой смены традиционного мировоззрения, изменением критериев добра и зла, внедрением новых социальных ориентиров и нравственных ценностей. В их основе лежала идеология индивидуализма и стяжательства, внушение чувства исторической вины, национальной ущербности, цивилизационной отсталости. Такие черты оказались чуждыми отечественной культуре, более того, относятся ею к сфере духовного неблагополучия. Перечисленное послужило причиной сильнейшего стресса, которым Россия 90-х годов отличается от Америки 30-х. Американцы вышли из социально-экономического кризиса, не изменив своих нравственных основ. Иное дело у нас, где экономический кризис сопровождался «насилием над духом», «ампутацией старой и пересадкой новой души», которую большая часть общества не воспринимала. Происходила глубинная психологическая реакция отторжения, сопровождавшаяся ростом смертности.

Важно учесть, что неприятие новой идеологии определялось не столько предыдущим советским воспитанием, сколько дальней исторической памятью народа, его этническим архетипом (коллективным бессознательным, по К. Юнгу). Поэтому среди россиян наиболее сильное неприятие либеральных реформ происходило в регионах вокруг Великого Новгорода, Пскова, Ярославля, Владимира, имеющих самые древние национальные корни. Этим можно объяснить тот факт, что максимально высокий рост смертности наблюдался именно здесь. Мужчины пострадали больше, т. к. их социальная роль подверглась большей деформации, чем у женщин. В 1991–1994 гг. наибольшее увеличение смертности наблюдалось не у пожилых и стариков, а у молодых и лиц среднего поколения. К 1998 г. уровень смертности у пожилых почти вернулся к дореформенным значениям, а у молодежи сохранялся по-прежнему высоким. Вероятно, духовный генотип молодых оказался более «обнаженным» и чувствительным к нравственному повреждению, т. к. не имел защитных механизмов, наработанных старшим поколением в предшествующей жизни. Из-за этого взлет самоубийств в 1985–1994 гг., как отражение роста безысходности, отмечался максимальным у 20—29-летних мужчин, в 1,8 раза, и 25—39-летних женщин, в 1,6 раза. Среди пожилых прирост был ниже, около 1,2 раза, и отсутствовал у стариков.

Имеется еще один важный аспект в понимании патологических процессов, не имеющий прямого отношения к стрессу. Болезнь и смерть возникают не только от влияния сильных повреждающих воздействий, но и от неспособности организма противостоять им. Причиной любого страдания всегда выступает взаимодействие между внешними силами и внутренним ответом. Один и тот же фактор риска становится опасным (или безопасным) вслед за снижением (или повышением) адаптивных возможностей человека. Известен ярчайший пример, когда в пылу научного спора И. И. Мечников выпил стакан взвеси холерных вибрионов – и не умер, даже не заболел.