К новой философии

Рисунок 18: гипотеза полной реальности, Платон и Аристотель

Что, или объект, реальности – 1;

Как, или средство восприятия или представления, реальности – 2

Платон: Ф2, М1 – физикалистский метафизик (реалистичный идеалист)

Аристотель: М2, Ф1 – метафизичный физикалист (идеалистичный реалист/мистик)

Всё было в порядке, пока позднее не появился другой важный философ на нашей сцене. Он совершит революцию в философии и приведёт к современным представлениям науки. Этого философа зовут Иммануил Кант, и он будет главной темой следующего разбора.

25. Часть вторая философского контекста: классические европейцы

Многие философы и учёные работали в рамках мировоззрения, предоставленного Платоном и Аристотелем. Не касаясь неоплатоников, можно выделить вниманием Святого Фому Аквинского по традиции Аристотеля, который целостно обхватывал философию, перевёл религию на язык и основу в философии и таким образом возвысил их обеих, и Бенедикта Спинозу, который склонялся лишь к монистическому, метафизичному направлению, предпочитая отходить от своей позиции ради него. Во время раннего европейского Просвещения (XVII век), Рене Декарт, первый математик и учёный своего времени, заново открыл дуалистическое представление о разуме и теле, которое было у Платона и в котором разум был первичным.[84 - «Если ум и истинное мнение – два разных рода, в таком случае идеи, недоступные нашим ощущениям и постигаемые одним лишь умом, безусловно, существуют сами по себе; если же, как представляется некоторым, истинное мнение ничем не отличается от ума, тогда следует приписать наибольшую достоверность тому, что воспринимается телесными ощущениями. Hо следует признать, что это – два различных [рода]: они и рождены порознь, и осуществляют себя неодинаково» (Тимей, 51d-е).] Под влиянием религии, мышление Декарта придало большее значение недостаткам в платоновском видении философии и науки, которые должны были быть преобразованы монизмом Спинозы. Но Спиноза конфликтовал с логикой Аристотеля, пытаясь построить свою собственную математическую, и поэтому был в основном проигнорирован под давлением со стороны иудеохристианских церквей. Вместо этого, Декарт и эмпирические учёные в традиции Фрэнсиса Бэкона помогли сдвинуть платоническое мировоззрение к границам одного лишь разума. Исаак Ньютон раскритиковал картезианские идеи, поскольку Ньютон соприкоснулся с аристотелевской проблематикой и углубил позицию Аристотеля, также произведя революцию в физике. Ньютон, как и Аристотель, был заинтересован в том, чтобы искренне применять строгую науку к вопросам мистицизма, в то же время сохраняя физикализм первичным в своих представлениях. Из его записок, выложенных Оксфордским Университетом в общий доступ, под названием «Проект Ньютона» (The Newton Project), мы выводим, что ньютоновский мистицизм заключается в том, что Ньютон, начиная с алхимии, вывел тесно связанную с не-ортодоксальными религиозными взглядами физическую систему, объясняющую механизмы движения как космических тел, так и объектов подлунной реальности. Важно подчеркнуть своеобразие, неоднозначность и сложность взглядов Ньютона, что его представление тяготения или притяжения (gravitas) в виде привлечения, абсолютного пространства как бытия и природы Бога (сенсориума или чувствилища по Генри Мору), позволило ему гармонично соединить микрокосм с макрокосмом и материю со светом благодаря динамике, обнаруженной им в своих эзотерических экспериментах.

25.1. Кантианское семя

Во время позднего европейского Просвещения (XVIII век), прибывает Иммануил Кант, центральная фигура современной философии и науки. Канту, наконец, удалось полностью отделить разум от основания древних мыслителей (смотрите Рисунок 19). Философия Канта была действительно странной, когда она появилась. Я бы также добавил, что многие неверно трактуют Канта как мыслителя до сих пор. Те, кто определяет его в лагерь платонистов, как это делал Артур Шопенгауэр, упускают решающий момент – полностью материалистичную гносеологию Канта[85 - В резком контрасте с Платоном, Кант расположен главным материалистом (то есть научным гносеологом), нежели физикалистом. Однако он является такой же неоднозначной фигурой в истории философии, как и Аристотель. Сегодня существует великое разнообразие ветвей материализма, и мы видим как некоторые, например Генри Эллисон (1989), пытаются опровергнуть материализм с точки зрения Канта, но при этом, похоже, не согласны с его изначальными взглядами – они выражают несогласие с конкретными идеями, нежели с его философией в целом. Мы наблюдаем, как некоторыми своими идеями Кант восходит к атомистической традиции Демокрита, с чьим «ничто не существует, кроме атомов и пустоты» он согласился бы со своей стороны (сравните его вторую антиномию: А434-443, B462-471). Тем не менее, его не стоит смешивать с традицией аристотелевского физикализма. Две философии достаточно отличаются, поскольку последняя делает больший акцент на физической энергии, силе или форме, а не на простой субстанции, или, как позднее выявил Кант, «теплороде», имеющем свойства схожие с ноуменом, а именно вещи в себе: «Существует абсолютное и единственное целое материи … доказуемое a priori вещество, которое под названием теплород (но не связанное с чувством, которое мы называем теплом) составляет целое, существующее само по себе» (Кант, 1994, т. 8, стр. 646, курсив его; сравните там же, стр. 616, 642). Поскольку только физикализм стоит рассматривать в связи с научными выводами об эмоциональной духовности, на мой взгляд, материализм является сильно усечённой версией физикализма.] – его теорию познания. Кант не использовал свою гносеологию, чтобы доказать существование метафизики. Вместо этого, гносеологические явления были самой реальностью для Канта, и знание оказалось неотделимо от самого знающего. Он, вероятно, согласился бы с утверждением Протагора о том, что «знание есть ощущение», поскольку субъективизм и релятивизм у него существуют в суждениях о формах восприятия, воле и репрезентативном взгляде на мир (например, А261, B316–317). Кантовская метафизика была фундаментальна для ощущений Канта; пространство и время были изначальными, нередуцируемыми категориями, как и для Аристотеля с Ньютоном, но в отличие от них, Кант представлял их приобретёнными (1994, т. 2, с. 303) и субъективными: «Пространство не есть что-то объективное и реальное, оно не субстанция, не акциденция, не отношение, оно субъективно и идеально: оно проистекает из природы ума по постоянному закону, словно схема для координации вообще всего воспринимаемого извне» (1994, т. 2, стр. 300, курсивы его; сравните, т. 2, стр. 313 – так же о времени; позднее, он подтверждал то же самое: т. 8, стр. 491–492). Взгляд Канта на ощущения и пустоты, относительность и общность, непрерывность и дискретность континуумов пространства и времени удивительным образом совпадал с тем, как мы сегодня представляем частицы. А его многочисленные рассуждения в Критике чистого разума о количественности – квантах (quantum), – подходят в роли метафизического обоснования квантовой механики (например, A527, B555). Объективисты должны самым решительным образом ненавидеть Канта, поскольку он нападал на онтологическую логику Аристотеля и тем самым побудил к разработке диалектической, математической и символических логик, в большинстве своём игнорирующих контрарности и подчинения, таким образом, допуская возможность сущего, представленного в виде собрания частиц, перестать существовать.

Рисунок 19: гипотеза полной реальности, Платон, Аристотель и Кант

Что, или объект, реальности – 1;

Как, или средство ощущения, восприятия или представления, реальности – 2

Платон: Ф2, М1 – физикалистский метафизик (реалистичный идеалист)

Аристотель: М2, Ф1 – метафизичный физикалист (идеалистичный реалист/мистик)

Кант: M2, Г1 – метафизичный гносеолог (идеалистичный материалист[86 - Здесь я называю гносеологизм материализмом, потому что Кант редуцировал понятия в сознании материалиста, которое ограничивается лишь материальными ощущениями. Иными словами, его материалистичное направление возвращается к его позиции рассудка и, вместе с ним, затем, разума как метафизического, или идеализированного, мозга. Так как изначально метафизика применялась к онтологии, а Кант применил её к гносеологии, то кантовская метафизика не является метафизикой в собственном смысле этого термина, а есть лишь определение материалистичных рамок его, можно сказать, абстрагированной психологической «науки».])

25.2. Трое вместе

Пока Платон был очарован красотой своих метафизических видений, Аристотель таксономизировал философские идеи по мере того, как они ссылались на физическую реальность, и полагал, что, хотя материя потенциальна (dynamis, или нарождающееся изменение), а форма действительна (entelecheia, или становящееся собой), они являются неразрывным целым. Кант, с другой стороны, звучащий как досократовский диалектик Гераклит, писал, что «только постоянное (субстанция) изменяется» (А187, B230–231). Под субстанцией, Кант предположительно подразумевал частицы, составляющие материальное вещество, или метафизику данных частиц, к которой он пришёл под конец своих исследований. Таким образом, он повторил Аристотеля, но манерой, в которой его идея о форме (то есть душе, или вещи в себе) могла стать посредственной или вторичной (А266–268, B322–324), а затем даже дал другое определение субстанции или вещи, позволяя ей «превратиться в ничто» (B414; сравните A204). Он утверждал, что идеальное недостижимо, и это привело к бесконечному регрессу в обусловленную материю. Показательно, что Кант хотел разграничить что-либо материальное и по своей сути духовное, такое как реальная форма, и вместо того, чтобы продвигаться к пониманию «необусловленной причинности» Бога, он повернулся и выбрал путь «о безусловном существовании самой субстанции» (A559, B587). В то время, как Аристотель интегрировал свой физикализм с метафизикой Платона, Кант перевернул Аристотеля и принял за главный вопрос только материализм, ведомый заимствованными у него метафизическими категориями. Затем Кант реорганизовал априорные понятия (начинающиеся в разуме) в рамках своего «синтетического» обоснования как неотделимые от эмпирических, чувственных восприятий, хотя последние рассматривались Кантом как первичные и, следовательно, окончательные или фактические. В истинном духе материализма, разум стал посредником первичной материи: «в самом разуме ничто не начинается… его действие… никогда не составляет абсолютно первого начала» (A554, B582).

В эру заблуждений после Аристотеля, вместо того, чтобы принять или полностью понять его мировоззрение, Кант решил смешать платоновский рационализм и аристотелевский эмпиризм таким образом, что упустил многие ключевые, мистические идеи и поэтому стал противоречить[87 - Мистиков нужно предостеречь о том, что использование идей некоторых материалистов (например, квантовых физиков) в мистических целях несёт в себе противоречие, поскольку материализм и мистицизм имеют позиции с несовместимыми направлениями.] интеграции Аристотеля. Гносеологическое содержание рассудка стало для Канта единственно возможной для «восприятия» реальностью, и поэтому он «воспринимал» метафизику своими органами чувств, применяя к ощущениям «метафизический» смысл (аналогично понятию материи на примере «монад» Готфрида Лейбница, хоть и не ограничиваясь им). Мыслители, затронутые кантовской традицией, такие как Фридрих Ницше и Артур Шопенгауэр, Карл Маркс и Владимир Ленин, а также Адольф Гитлер посредством Гегеля, смешивали платоновский «идеализм» с кантовским «идеалистичным» в возрастающих количествах, соответственно. Они также отвернулись от реализма/мистицизма Аристотеля и его взглядов на эмоциональную душу и Бога. Для данных материалистов, такие понятия стали лишь бессмысленными верованиями[88 - Некоторые убедительные теисты в кантовской традиции прячут свои атеистические взгляды так же, как некоторые убедительные атеисты скрывают свои теистические взгляды, как видно на примере идеализма Лоуренса Краусса в контексте с материалистом Ричардом Докинзом в их беседе «Что-то из ничего» (02.04.2012).] из-за недостаточности (по своей деонтологии, или центрированности на долге) основания этики Канта.

26. Кем был Иммануил Кант, и кому он нужен?

Многим известна притча о том, что вещи не такие, какими кажутся. На самом деле, притча должна гласить не о материальных вещах, а о том, что к нам ближе всего, а именно: люди не такие, какими кажутся. Философам думать больше полагается не о вещах, а о самих людях, так как иначе теряется смысл философии. Продолжая в этом же духе о сути вещей, то есть людей, общий аргумент в том, что Кант был не материалистом, а трансцендентальным идеалистом.[89 - Кант называл «трансцендентальным» многие вещи. Одно содержательное определение гласит, «Трансцендентальное отличается от эмпирического и сочетается с априорностью настолько, насколько априорность учитывает отсылку к способу познания» (Кейджилл, 2015). Под «трансцендентальным» Кант имел ввиду априорность, не потусторонность, в отличие, например, от трансцендентализма Карлейля, Кольриджа и Эмерсона, а предполагаемый и необходимый со стороны феноменального и ментального опыт, хоть он и полагал, что мы все имеем априорные категории внутри нас, что делало его категории абсолютными в плане интерсубъективности. Но я считаю, что Кант взял некоторые мысли и превратил их в метафизические агрегаты ума, ограниченные рассудком и, никоим образом, не выходящие за пределы разума. Так Кант взял идею множественности абсолютов и утверждал, что это всё, что мы имеем, и всё, что нам дозволено знать.] Тем не менее, это не аргумент, а лишь подчинение его спутанному взгляду. Приставка «транс-» означает «по ту сторону». Что же на другой стороне идеализма? Транс-идеалист не является истинным идеалистом, а скорее он – не-идеалист. Но хоть Кант и не был идеалистом, так как критиковал их за удалённость от эмпирической реальности, он был намного хитрее со своими словами и определениями. Для него идеализм не был тем, чем он был со времён Платона. Кантовский идеализм не имеет никакой потусторонности по определению – он лишь является позицией, ограниченной разумом, что является подменой понятия уже самим Кантом. Конечно, его позиция была ограничена разумом, но это не значит, что истинный идеализм является такой позицией, а скорее всего наоборот, так как он стоит выше разума и охватывает всю вселенную своим представлением о ней. Более того, Кант отвергал реализм, низвергая его к непостижимому, и считал мистицизм бессмыслицей в своей критике Эмманиула Сведенборга (1994, т. 2, стр. 203–266). Таков способ исключения, чтобы узнать, кем был Кант. Другой способ – это взглянуть на то, за что он выступал.

Необходимо выделить, что Кант уравнивал мысль с языком, который для него сводился к априорным категориям, то есть математическим основам феноменальной (познаваемой или чувственной) реальности. Иначе сказать, он полагал, что мысли есть слова, и слова приводят к предметам, поскольку предметы также являются формами, в то время, как разум есть лишь агрегат форм. Таким образом, он переделал физическую, аподиктическую необходимость в применяемую ещё лингвистически. Из этого следует, что синтетические априорные категории и постулаты Канта – это только слова, а его ноуменальная реальность, «вещи-в-себе», просто лежит в основе метафизики материи – направление к непознаваемому Небытию сквозь полупознаваемые субатомные частицы, как по принципам из копенгагеновской трактовки, научным плодам схожего мышления.

Как мы знаем, Демокрит в Эпоху Просвещения пользовался большей популярностью, чем Платон, особенно потому что платоновского мы уже очень много читали, а демокритовского почти ничего. Но всё, отданное памяти Демокрита, такими как Бэкон, Ньютон и многими другими просветителями, материализовалось, как мольба с призывами воскрешения, в Демокрита нового времени, под конец самой эпохи, её самого крупного плода общих усилий.

Доводом Демокрита был тот факт, что умопостижение, а не восприятие, лучшее для суждения истинности, ибо «…мышление не может вскрыть истины без чувств, а чувственные ощущения обманчивы, они её затемняют» (Виц, 1979, с. 91), и «…ослепнув, Демокрит мужественно считал, что теперь он зато сможет полностью углубиться в исследование умопостигаемой истины, которую считал глубоко сокрытой и часто противоречащей чувственному восприятию» (там же, с. 37). Потому, что «истина внизу» или нет одной (познаваемой) истины, так как «[я]вления – единственный источник познания» (Демокрит, 1970, с. 223), мы понимаем «[о]тсюда трудность познания истины. Это Демокрит выразил, пользуясь изречением, которое давно употреблялось в народной речи и в литературе и затем вошло в поговорку: «истина скрыта в глубине» или «на дне глубокого колодца»[90 - Сравните из цитат: «действительность лежит погруженной в столь глубокий колодец, что у него нет дна. … [Она] скрыта в потаённом месте, точно вода в глубоком бездонном колодце» (Демокрит, 1970, с. 220). Когда говорится об истине в «колодце» (?????), то имеется в виду, что «чрезвычайно трудно узнать, какова каждая вещь в действительности… Но очень умный человек может «найти выход и из положения, из которого не видно выхода» (там же, с. 426).] (Виц, 1979, с. 51). Гипотетически, Демокрит выдвинул идею о том, что восприятие атомов субьективно, но суждения о них истинны, и поэтому он представлял атомы неделимыми и следующими (судя по труду О разуме своего учителя Левкиппа) «причинной связи и необходимости» (Демокрит, 1970, стр. 213). По этой же причине он пользовался математикой для суждений об атомах: «из бесконечного числа атомов, из которых каждый является неделимым, однородным, целостным, неизменным, полным… [все] постоянно движутся, а следовательно, бытие стало описываться как прерывное» (Виц, 1979, стр. 48), а «…в самом мелком атоме [ещё] было 7 амер: верх, низ, левое, правое, переднее, заднее, середина» (там же, стр. 53). Таким образом, мы имеем следующие сопоставления с объяснениями:

Ноумен: выведенные атомы – демокритовская гносеология посредством метафизики (главная цель для разума)

Феномены: восринимаемые атомы, требующие глубокого анализа для получения метафизического знания

У Канта, однако, мы имеем такие свойства:

Ноумен: непостижим (бессмертие, душа и Бог – главные цели для практического разума)

Феномены: выведены через категории – гносеология Канта посредством метафизики

Разум в обоих случаях работает как граница между внутренней материей и внешней реальностью. Его можно отчётливо представить с феноменальной материей в виде явлений в рассудке и метафизической материей как вещи-в-себе в основании материи в обычном смысле (смотрите Рисунок 20).

Рисунок 20: иллюстрация отношений разума как границы и материи

Благодаря сокращению всего к ноумену и феноменам Кантом, мы получаем просто внешнее ниже того, что воспринимаем, поэтому и под внутренним тоже, что означает возможность представления внешнего неотделимым от внутреннего, как показано. По той причине, что нет категорических различий цели от средств или метода направления, то Кант с Демокритом оказываются практически неотличимыми друг от друга. В наше время, демокритовские атомы, задуманные метафизически, являются массой, свойственной энергии, которая аналогично понимается метафизически. Нет никакой разницы между метафизическими атомами и частицами с квантами, поскольку все они, в конечном счёте, скрывают под собой ноумен, или вещь-в-себе у Канта.

Следуя вышеперечисленному в кантовских рамках, но теперь, вместо реальности, применённой к себе и другим, можно назвать идеализацию демокритовского материализма в кантовском трансцендентальном идеализме[91 - Мне не стоило бы писать о философии Канта, как трансцендентальном идеализме, в виду ещё того, что Кант отказался от такого названия, когда порвал отношения со своим учеником Иоганном Готлибом Фихте (сравните Коллинз, 2002, стр. 4). Но я это делаю в силу продолжения аргумента и требования какого-либо якорного названия для его философии.]внутренней идеализацией (параллельной феноменальной), которая взята Кантом в роли синтетических априори, по сравнению с внешней идеализацией (параллельной ноуменальной), то есть идеализации позиций кантовских оппонентов в стандартный идеализм с аналитическими априори, поэтому осуждённый ошибочным, если он, к примеру, платонический. Первая идеализация проводится в целях защиты фундаментальных понятий своей доктрины, а вторая применяется с целью кантовской критики и принижения оппонентов до ноуменального небытия под материей.

Кант выступал не за восприятие реальности самой по себе, так как это лишь хаотичные явления для него, но за переход от форм к частицам («квантам» или «многообразию») на той стороне. Итак, сначала он превзошёл восприятия, а затем представил отдельные ощущения и так заложил основу для физики атомов и частиц (были произведены ключевые эксперименты и обнаружены атомы после Канта потому, что ещё при его жизни был достигнут большой прогресс в науке[92 - «Вспомним хотя бы замечательные открытия, сделанные в конце XVIII – начале XIX в.: теории теплоты, электричества, магнетизма и оптику» (Пригожин и Стенгерс, 1986, стр. 127).]). Кант ещё сильно повлиял на то как выразились философии прагматизма и утилитаризма. Материя, состоящая только из частиц, была тем, что Кант называл ноуменальной реальностью, и его конечной целью было достичь её посредством своих идей. Таким образом, Кант питал первичную материю, как делает любой материалист, своим трансцендентальным сознанием. С подсознательного уровня Кант шёл против сознания и по направлению к ноумену. К сожалению, такую склонность можно найти у многих философов до сих пор, включая Рэнд, как мы увидим позже.

По-видимому, большинство философов смотрит только на вторичную сторону Канта, а его главную позицию – материализм – оставляют в тени. Ниже приведены мои приблизительные определения двух конфликтующих позиций в этом споре:

Материализм – это научная философия, которая поставляет сознание материи. Материалисты полагают, что существуют только частицы, а всё остальное лишь мнение. Кроме того, под эгидой этой позиции, многие квантовые физики считают, что Частицы есть Энергия,[93 - Так же ложно можно было бы утверждать, что «всё есть энергия», называя материю тем, чем она не является. Этот способ скрыть материализм под идеалистичными выводами обманывает его приверженцев до тех пор, пока они не уяснят себе, что энергия как энергия сама по себе не имеет спина, заряда, массы, реальной длины волны или импульса.] и, следовательно, к материи можно всё свести.

Мистицизм – это духовная философия, которая поставляет сознание большему осознанию. Мистики полагают, что у нас есть эмоциональные души, которые помогают нам соединиться с Богом, и что наша главная цель в жизни заключается в том, чтобы привести божественное в нашу физическую реальность.[94 - Книга Урантии определяет мистицизм «как метод, развивающий осознание присутствия Божества» (91:7.1) и предостерегает нас, что «когда такая практика ведёт к социальной изоляции и превращается в религиозный фанатизм, она достойна одного лишь порицания» (там же).]

Материализм и мистицизм несовместимы. Главные мистики, такие как Иисус Христос, идеализировали и осознали подлинную эмоциональную любовь. Кант, с другой стороны, не использовал слово «любовь» в Критике чистого разума, за исключением одного раза в форме «возлюбленная» по отношению к метафизике (A850, B878).

Материализму сопутствует мереологический нигилизм, который практикуется в некоторых школах Буддизма. В этом мировоззрении целые объекты сами по себе существуют только на субатомном уровне. Нигилисты обычно считают, что наши ощущения дают впечатление о том, что существуют составные материальные предметы. У Канта же феномены играют следующую роль:

Под трансцендентальным идеализмом всех явлений я разумею учение, утверждающее, что все явления суть только представления, а не вещи сами по себе и что сообразно этому пространство и время суть лишь чувственные формы нашего созерцания, а не данные для самих себя определения или условия объектов как вещей самих по себе. (А369)

Итак, Кант превращает «трансцендентальный» разум в феноменальное свойство, также означающее «ощущаемые вещи», а вещи-в-себе в неделимые части, наподибие атомов,[95 - Хотя современный когнитивный лингвист Джордж Лакофф (1999) нашёл платоническую концептуальную метафору «Эссенции есть Идеи», он пренебрёг разбором кантовской «Эссенции есть Материя». Конфликт между этими двумя ракурсами можно также увидеть в области современной письменной коммуникации: процессуальные методологи рассматривают реальность в виде процесса, а постпроцессуальные методологи представляют язык как реальность. Их взгляды на реальность сильно различаются: первый отправляется от личного письменного процесса к общественному, а второй триангулирован и связан с ситуацией ад хок.] и последние ставятся на исходное место. Некоторые материалы в общем доступе, такие как статьи в Википедии, рассматривают Канта как анти-материалиста, но различие во взглядах по какой-то одной идее несущественно даже с точки зрения самого Канта. Нужно рассматривать все аспекты их философий в общем. Другими словами, хоть их направление к материи не изменяется, несущественные перемены в позиции или масштабе, по затрагиваемым уровням, не влияют на суть их философии.

Для понимания взгляда Рэнд на Канта стоит прочитать её статью «Причинность и долг» (1974). Кантовская этика долга прямым образом противостоит склонностям идеалистов и (прогрессивных) реалистов, основанным на добродетелях. Те, кто соответствует философской позиции реальности, но всё же сводит её к материи, должны быть известны как регрессивные «реалисты». Примером таких является Владимир Ильич Ленин, чья буквальная трактовка метафоры «Общество есть Природа» (например, 1967, т. 1, стр. 163–5) лежала в основе его философии, которая привела к установлению известного технократического общества. Те, кто обманывается, думая, что хаотические течения XX века позади нас, должны обратить свой взор ближе к реальности, например, на буквальное понимание метафоры «Организм есть Среда» Аланом Уотсом (1989), которое модно до сих пор.

27. Путаница идеализмов

Важно не искать конкретные ошибки у Канта, а изучать основы его философии в целом, когда его трансцендентальные категории применяются ко всем людям, независимо от их осознания этих категорий. В своём исследовании я обнаружил, что каждый философ придумывает свои собственные категории, даже когда термины берутся у других. Поэтому, тут ставится вопрос не о синтезе ощущений посредством мысли, а об уникальности и независимости мышления каждого человека.

27.1. Иммануила Канта повторение

Иммануил Кант является ключевым моментом по причине фундаментальности своего философского типа, одного из трёх выведенных и самого оспариваемого. Хоть он также не соглашался с античными философами до публикации своей первой Критики, Кант, вероятно, осознавал свою категориальную позицию, когда продекларировал свой собственный коперниканский переворот (BXVI). Сегодня его философию называют «трансцендентальным идеализмом и эмпирическим реализмом» (Маккормик, н.д.). Но может быть, в ней нет ничего такого сложного,[96 - Например, Владимир Ленин описывает позицию Канта как агностицизм, вместе с Дэвидом Юмом, и ссылается на прямую критику Фридриха Энгельса ноуменального мировоззрения Канта в Материализм и эмпириокритицизм (гл. 2, сек. 1).] как некоторые думают? Я замечаю появление этой позиции более чем за два тысячелетия до Канта, но сегодня она восхваляется как доминирующий научный и культурный авторитет.

Оглядываясь назад, мы видим, что Кант, на самом деле, не был похож на Платона, чей идеализм был реалистичным. Гегель и Рэнд тоже достаточно отличаются от Канта и гораздо ближе к позиции Платона. Идеалист верит в идеал за пределами разума, а не тот, который просто существует в нём и познаваем. Кант же полагал, что все идеи находятся лишь в уме, а материальная реальность как таковая есть «ноумен» (или «дно» демокритовского «колодца»), который непостижим чистым разумом смертного человека. Поскольку «ноумен» (Ding an sich) Канта сильно отличается от понятия «ноумен» (?????????) Платона, у нас появляются дополнительные проблемы для различения. Кант приобщил внутрь своего мировоззрения отношения идеализма, направляющегося разумом, и заставил философию больше интересоваться вопросами, связанными с феноменальной реальностью, но только в пределах нашего ума, чтобы производились гносеологические суждения (то есть подтверждаемые и трансцендентальные) при помощи синтетических априори своей метафизики. Его направление, исходящее из такой мировоззренческой позиции, стало идеалистичным,[97 - Вместо того чтобы делать универсальным термин «идеализм», нам следует сделать его более конкретным. Поэтому, чтобы разрешить общую дилемму, предлагается заменить «идеализм» производным от него прилагательным: идеалистичный (то есть направленный к идеалу, а не начинающийся с него, и не обязательно мистически). Все люди идеалистичны, поскольку они думают об идеях и имеют свои собственные. Называть всех людей идеалистами, будь то философы или нет, по крайней мере, неточно. Следовательно, если все люди не идеалисты, то мы применяем тот же факт и ко всем философам: что не все они являются идеалистами.] в то время как сама его эмпирическая позиция со стороны необусловленно регрессирующей (по Рэнд: гносеологически опущенной) истинной природы реальности, стала материализмом.

Если взглянуть с другой стороны, то метафизически Кант начинает с рассудка как синтетической способности и интуитивной основы для гносеологических суждений и направляется, через категориальное отрицание, с поставленной самоцелью к ноумену. Его метод умственных категорий (априорных форм мыслей) образует весь опыт и «интуитивно» соединяется с феноменальной материей. Путаница заключается в том, что его позиция является гносеологизмом, хотя его метод имеет другое качество метафизичности, чем кажется на первый взгляд. В первой Критике Кант гносеологически поднимается через рассудок к чистому разуму, во второй очерчивает метафизическое направление вниз к ноумену, а в третьей смотрит на динамику этих направлений с точек зрения механистического и телеологического мировоззрений. Рассматривая его направление вверх к своей позиции, мы замечаем, что, несмотря на то, что категории представлены метафизическими (а не только лингвистическими, как по Аристотелю) и их главные структуры, с помощью которых формируется знание, составляют синтетическое единство разума и то, что Кант считает законами в каждом из нас, – проблема в том, что это только его разум, в котором он обнаруживает такие глубокие психические агрегаты. В этом ключе главное отличие от всех предшествующих идеалистов: он основывает свою философию на том, что он узнал за 11 лет затворничества[98 - Первое упоминание Критики в 1763, 18 лет до её опубликования и 7 лет до затворничества: «Я размышлял о природе нашего познания в отношении наших суждений об основаниях и следствиях, и когда-нибудь я подробно изложу результат этих размышлений» (1994, т. 2, стр. 83). Любопытно, что результат он изложил после смерти Эммануила Сведенборга, чьим оппонентом и критиком являлся, хоть и моментами писал напрямую с его идей (например, B808).] о природе своего разума и что теперь соотносится с некоторыми результатами в нейронауке и квантовой механике, построенных на подобных структурах. Он противопоставляет свою априорность аналитически априорным идеям, которые, согласно Канту, гносеологически не подтверждены. Но если полная реальность является ни платонической, ни кантовской, то она должна включать обоих и выходить за пределы их умов.

После того, как работы Демокрита были в основном забыты, Кант снова ввёл метафизику для материалистичной науки, положив начало научной эре, в то время как интеграторы седьмого уровня в большинстве своём остановились на Ньютоне и перешли на следующий уровень, начиная с достижений Томаса Джефферсона. Может показаться странным, что дезинтеграции седьмого уровня продолжаются и сегодня, хотя только этот уровень больше никто не интегрирует. Но это не странно, если учитывать, что с XX века у нас появились фундаментальные интеграторы, превосходящие материализм и поэтому здесь называемые трансцендентальными материалистами, или трансматериалистами, если судить по их материалистичным направлениям; их интеграции начинаются с первого уровня – например, квантовые интерпретации Леонарда Сасскинда и Роберта Гриффитса. Когда дезинтеграторы начинают продвигаться под седьмым уровнем, у нас обнаруживается новая категория интеграций для укрепления нашего мировоззрения, такая прочная, что материалисты не могут с ней ничего сделать. Но путаница и бессилие всё ещё остаются из-за неверного понимания двух конфликтующих ролей, отведённых метафизике.

27.2. Предостережение о неправильных трактовках понятий