Путь к власти

Прошло немало времени, прежде чем Арман решился испросить аудиенции у Ее Высочества. После нечаянной встречи в саду они виделись еще два или три раза, но даже не смогли обменяться несколькими словами. Граф с головой окунулся в политику. Ришелье уже не скрывал своих планов по аннексии протестантских крепостей, и Ла Рош-Гюйон пытался смягчить удар, выступая посредником между принцем Субизом[16 - Бенжамен де-Роган, барон де-Фронтенэ (1583–1642) носил титул принца де Субиза. Был одним из предводителей гугенотов во Франции.] и отцом Жозефом, между принцем Конде[17 - Анри де Бурбон, принц де Конде (Henri de Bourbon, Prince de Conde, 1588–1646) – кузен короля Людовика XIII, глава протестантской партии во Франции. Если бы прервалось потомство Генриха IV Бурбона, следующим претендентом на корону становился Конде.] и Ришелье, между герцогом Тремуйлем[18 - Генрих де Ла Тремуйль (1598–1674), третий герцог Туара, видный деятель протестантской партии во Франции.] и королевой-матерью. И его хлопоты были не бесполезны. Во всяком случае, д’Эгмону удалось отсрочить начало военных действий на два года…

Так что прошло немало времени, прежде чем Мари-Мадлен де Витри, фрейлина Генриетты, передала принцессе просьбу графа о свидании. Принцесса густо покраснела, пробормотала что-то бессвязное и, наконец, еле слышно согласилась его принять.

Арман уже успел стяжать репутацию самого завидного жениха при дворе, исключая, конечно, брата короля. Он сумел завоевать уважение Ришелье и обзавестись полезными знакомствами. Но сейчас, идя на свидание с этой девочкой, граф почему-то волновался.

Маленькая принцесса чувствовала себя не намного увереннее. При дворе уже громко говорили о д’Эгмоне, и каждый раз, слушая очередную сплетню, Генриетта густо краснела, вспоминая обстоятельства их первой встречи.

«Что же он подумал обо мне? – в десятый раз спрашивала она себя. – Наверняка, принял за капризного ребенка. Так и есть. И он прав. Тысячу раз прав. Разве можно уважать принцессу, которой помыкают ее фрейлины? Нет. Но он сказал, что я красива… Неужели я и вправду красива?»

И маленькая принцесса, подбежав к зеркалу, украдкой рассматривала себя, мысленно сравнивая с признанными придворными красавицами. И каждый раз расстраивалась, убеждаясь, что сравнение, увы, не в ее пользу…

Да по-другому и быть не могло. Мадам Дессанж, наставница принцессы, не отличалась хорошим вкусом, и благодаря ее стараниям Генриетта, наглухо упакованная в помпезные робы, делавшие ее худенькую фигурку совсем плоской, выглядела ужасно. Высокая «испанская прическа», созданная, чтобы добавить принцессе хоть несколько дюймов роста, совершенно не шла ей, а туфли на слишком высоких каблуках делали ее походку неровной, прихрамывающей. И, наконец, вошедшие в моду желтые кружева, обилие румян и белил делали эту очаровательную девушку похожей на восковую куклу.

Такое пренебрежение объяснялось просто – младшая дочь великого короля росла в тени старших братьев и сестер. Мария Медичи, озабоченная своими любовными интригами и стремлением удержать власть, совершенно не занималась воспитанием детей. Поэтому даже король Людовик XIII до конца своих дней так и не выучился грамотно писать и с трудом мог произнести более-менее внятную речь, так как вместо занятий по грамматике и риторике изучал охотничье искусство, кузнечное и слесарное дело. Занятия, конечно, весьма полезные, но малопригодные для управления государством…

Но Генриетте повезло больше. Ее первая наставница, мадам де Ланнуа, была дамой набожной и образованной. Поэтому принцессе помимо грамматики удалось сносно овладеть даже латынью. Вот только светской науке молодая девушка не была обучена. К тому же, как младшую дочь короля, ее никто не воспринимал всерьез. Было решено, что она выйдет замуж за своего кузена, графа Суассона[19 - Людовик де Бурбон, граф де Суассон (1604, Париж —1641), сын Карла де Бурбона и Анны де Монафи. После смерти своего отца в 1612 г. стал губернатором провинции Дофинэ, а в 1636 г. – губернатором Шампани. Участник многочисленных заговоров против кардинала Ришелье.], тогда как обеим ее старшим сестрам, принцессам Кристине и Елизавете, еще в младенчестве были обещаны королевские короны…

Как нелюбимая дочь и сестра, незаметная принцесса Генриетта Французская была предоставлена на попечение вздорной и глупой мадам Дессанж. Девочка сразу же возненавидела новую наставницу и неудивительно – мадам даже не пыталась хоть как-то завоевать расположение своей подопечной. До встречи с Ла Рош-Гюйоном Генриетта не пыталась протестовать. Но теперь, униженная в глазах понравившегося ей молодого человека, она не собиралась больше молчать.

И когда Мария Медичи, разгневанная рассказом мадам Дессанж, принялась выговаривать дочери за ее поведение, всегда молчаливая и покорная принцесса пожаловалась брату. А Людовик, неожиданно для королевы-матери, принял сторону сестры, и не только избавил ее от надоевшей опеки графини, но и разрешил самой подбирать себе фрейлин.

Это была настоящая победа, хотя Генриетта пока этого и не осознавала. Теперь в ее свиту вошли молодые девушки, ее сверстницы, среди которых сразу выделились трое – ее подруги по детским играм Элен де Сент-Люс, Катрин де Монсо и Мари-Мадлен де Витри. Элен и Кэтти были очаровательными светловолосыми и голубоглазыми девушками, похожими друг на дружку, как сестры. Черноволосая и черноглазая Мари-Мадлен была одной из красивейших девушек королевского двора. Понимая, что все ее богатство заключается в красоте, мадемуазель де Витри твердо знала, чего хочет от жизни. Она была благодарна Генриетте, ведь если бы не назначение фрейлиной, ей пришлось бы вернуться в провинцию, так как для пребывания при дворе нужны были деньги…

Именно к Мари-Мадлен и обратился наш настойчивый герой с просьбой устроить ему свидание с принцессой.

Генриетта приняла его в будуаре, предварительно задернув шторы, так как боялась, что румянец выдаст ее смятение. Стараниями фрейлин принцесса была со вкусом одета и причесана, и Арман не мог не заметить, как она похорошела.

– Ваше Высочество, я давно хотел возвратить вам эту вещь, но роковое стечение обстоятельств мешало мне до сих пор сделать это. – Граф протянул принцессе медальон.

– О! – радостно воскликнула Генриетта. – я была уверена, что потеряла его. Он принадлежал моему отцу…

Она попыталась надеть украшение на шею, но не смогла застегнуть цепочку.

– Позвольте, я помогу вам, – Арман слегка приподнял ее локоны и, обнажив шею, умело справился с застежкой.

Генриетта несмело улыбнулась.

Арман поклонился. Как странно! Прирожденный дипломат, умевший общаться на равных с коронованными особами и с самим кардиналом Ришелье, сейчас растерял всю свою всегдашнюю находчивость и стоял перед этой девочкой, как провинившийся школяр перед грозным наставником.

Граф молчал, и принцесса поняла, что сейчас он уйдет. Необходимо было что-то придумать… как-то удержать… Ей так хотелось еще немного побыть с ним, что Генриетта, взяв себя в руки, довольно уверенно произнесла:

– Вы слишком много себе позволяете, граф. Но все же благодарю вас, мне ужасно жаль было бы его потерять. Я собираюсь на прогулку, вы могли бы составить мне компанию…

Она запнулась, будучи уверена в том, что сейчас он конечно же откажется, но его лицо озарила такая радостная улыбка, что Генриетта опять покраснела.

– Это для меня величайшее счастье, моя принцесса!

– Правда? – вырвалось у нее.

– Да, – тихо и серьезно проговорил он.

Вспыхнув от радости, Генриетта чуть было не бросилась в сад, но вовремя спохватилась.

Увы! Французская принцесса не могла себе позволить гулять наедине с придворным кавалером, тем более с таким красавцем, как Ла Рош-Гюйон. С сожалением в душе она дернула шнурок звонка.

– Мы идем на прогулку, – сообщила Генриетта вошедшим Кэтти и Мари-Мадлен. – Вы будете меня сопровождать.

Во время променада граф сумел справиться с волнением и наградил девушек множеством комплиментов, обращаясь главным образом к принцессе. Он так умело развлекал своих спутниц, что те совершенно забыли о времени и месте, где находились. Их веселый смех привлекал к себе внимание придворных, которые с удивлением оборачивались им вслед…

Генриетта вернулась с прогулки совершенно другим человеком. Она осознала, что может нравиться, а главное, почувствовала вкус восхищения собою и жаждала вновь и вновь испытать такое.

– Я красива, – прошептала она. – Я красива!

Когда восторги от прогулки немного утихли, Генриетта обратилась к королеве Франции Анне Австрийской с просьбой одолжить ей своего портного. Принцесса собиралась обновить свой гардероб, уродство которого она наконец осознала. Забегая вперед, сообщим, что тот блестяще справился со своей задачей…

Глава 2. Первая любовь

Прошло всего лишь несколько месяцев со дня встречи Генриетты Французской с Арманом де Ла Рош-Гюйоном, а принцесса сумела измениться, да так, что даже близкие с трудом узнавали в ней ту застенчивую девушку, которой она была прежде.

Она лучилась счастьем и красотой, ее всегдашняя робость исчезла, уступив место неуемному оживлению и веселости. Арман представил принцессе барона де Ту, а этот весельчак и балагур привлек к ней цвет французского двора – молодого графа де Граммона, маркиза де Торси и небезызвестного графа де Бутвиля.

Де Граммон великолепно пел, барон де Ту умел в мгновение ока настрочить любовный сонет или едкую эпиграмму, де Торси играл в домашних спектаклях, организованных принцессой и ее фрейлинами. Этих молодых людей вряд ли привлекало общество принцессы, но ее хорошенькие фрейлины сумели не на шутку вскружить им голову. Что же касается графа Бутвиля, то он стал верным рыцарем самой Генриетты.

Имя Франсуа Монморанси, графа де Бутвиля, упоминалось при дворе так же часто, как и имя самого Армана д’Эгмона. Неутомимый повеса и дуэлянт, выходец из самой знаменитой фамилии Франции, светловолосый красавец с атлетической фигурой и стальными мышцами, он ничего и никого не боялся. Любимец дам и гроза всех мужчин, способных носить шпагу, задира де Бутвиль был полной противоположностью рассудительного Ла Рош-Гюйона и его соперником за благосклонность Генриетты. Несмотря на несхожесть характеров, эти молодые люди стали друзьями принцессы, душой ее «домашнего кружка», о котором совсем скоро заговорят при дворе…

А тем временем, находясь в таком блестящем обществе и пользуясь сравнительной свободой, принцесса постепенно превращалась в остроумную молодую женщину, к тому же редкостной красоты. Генриетта уже начала сознавать, что красива, ловя обращенные на себя восхищенные мужские взгляды. И все-таки ей чего-то недоставало, хотя она пока и не могла понять, чего именно.

Прозрение наступило совершенно неожиданно.

Элен и Мари-Мадлен давно уговаривали Генриетту погулять по Парижу, соблюдая конечно же инкогнито. И вот, в одно прекрасные утро, в сопровождении де Граммона и де Торси, прекрасные дамы покинули дворец и отправились на поиски приключений.

В садах Тюильри[20 - Тюильрийский сад – сад в итальянском стиле, устроен в XVI в. возле дворца Тюильри, посторенном для королевы и регентши Франции Екатерины Медичи, жены Генриха II, короля Франции из династии Валуа.], оставив своих спутников далеко позади, Генриетта случайно услышала разговор двух молодых женщин.

– Марион, – лукаво улыбнулась своей спутнице белокурая красавица, пренебрежительно указывая веером на мадам де Рэц и графиню де Граммон, – мне так жаль этих чопорных бедняжек. Они обладают именем, титулом, богатством и, возможно, красотой, но их мужья и любовники все равно бегут к нам. А почему?

– Все просто, Нинон, мало иметь красоту, нужно уметь ею пользоваться. Мужчин нужно использовать для своих надобностей – для денег, полезных знакомств, любви и…

– И?…

– И просто от нечего делать! Что ты думаешь об этом, Нинон?

– Моя дорогая, возможно, ты и права. Но отдавать тело без любви – все равно, что любя, его не отдавать. А я не смогу спать с нелюбимым мужчиной.

– Ну, если ты такая праведница, то почему бы тебе не влюбиться в приличного человека и не выйти замуж?

– Нет, Марион, я не умею жить без любви, а любовь – это огонь. А чтобы огонь горел, нужно постоянно подкладывать туда дрова. Одного полена для этого недостаточно.

– Прекрасная Нинон, я готов быть даже поленом, только бы доставить вам удовольствие!