Дамский мастер

– Виталий, – спросила я, – а что вы собираетесь делать дальше?

– Смочить составом, накрутить…

– Нет, я не о голове своей, а о вашей жизни. Что вы собираетесь делать дальше?

– Этот вопрос у меня тоже подработан. Буду повышать себя в своем развитии, сдам за десятилетку…

– А потом?

– Потом я хотел бы в институт.

– Какой институт?

– Этого я еще не знаю. Может быть, вы посоветуете какой-нибудь институт?

– Это довольно трудно – ведь я не знаю ваших вкусов, способностей. А сами вы чем хотели заниматься?

– Я бы хотел заниматься диалектическим материализмом.

Я даже рот открыла. Любопытный парень!

– В качестве кого, Виталий? Что бы хотели вы – преподавать? Или быть теоретиком, развивать науку?

– Нет, я не сказал бы преподавать. Я не чувствую склонности к преподаванию. Нет, я именно, как вы сказали, хотел бы развивать науку.

– А какие у вас есть основания думать, что вы к этому способны? Ведь это не просто!

– Во-первых, у меня много оснований. Прежде всего, я с давнишнего детства охотно читаю политическую литературу, как-то: «Новое время», «Курьер Юнеско» и другие издания. В школе я всегда был передовиком по изучению текущего момента…

– Но ведь от этого еще далеко до научной работы. Ведь…

Я запнулась. Он смотрел в зеркало суженным взглядом, поверх бигуди, флаконов, ножниц.

– Я думаю, – твердо сказал он, – что я мог бы принести пользу, если бы занялся диалектическим материализмом. А вы не знаете, где специализируются по этой профессии?

– Знаю, – ответила я. – Московский государственный университет, факультет философии.

…Операция была длинная, и мы провели вместе весь вечер. Виталий сосредоточенно возился с моими волосами, накручивал их на деревянные палочки в форме однополого гиперболоида, смачивал составом, покрывал пышной мыльной пеной, споласкивал раз, споласкивал два, крутил на бигуди, сушил, расчесывал. Он уже устал, и на узком лбу, по обе стороны от длинных прямых бровей, выступили капельки пота. Было уже без четверти одиннадцать, когда он последний раз провел щеткой по моей голове и отступил, а я позволила себе взглянуть в зеркало.

Ну и ну! Вот она какая, химия… Блестящая, живая масса темных волос, в которой светящимися паутинками потонули белые нити, казалась не волосами даже, а дорогим мехом – такой сплошной, целостной шапкой, так непринужденно облегли они голову. А эта изогнутая полупрядь, упавшая, словно ненароком, с левой стороны лба… словно прическу только что разбросало ветром…