Вынул барин золотой, дал Илье: а Илья стоит сердечный, хлопает глазами, что сычь: не знает что такое деется и чего от него хотят.
Мартын к нему: «ну, дядя Илья, обещал, так исполни!.. не хотел ты пережь за полсотни, а теперь за золотой слово дал… ну, дунь да плюнь!.. да нуже скорей, слышь и музыка заиграла… ну, скорей!..»
Дунул, плюнул Илья и смотрит дивуется, что будет из этого.
Как наш Мартын принялся отдирать вприсядку, инда пол дрожит, ни хромает, ни ковыляет, а так отплясывает, хоть бы тебе дватцатилетнему парню у себя на свадьбе плясать, или сороколетнему на похоронах у благой жены! так вот и дует, только ветер гудет.
Вся беседа боярина диву далась! и то чудно, что хорошо вприсядку пошол, и то мудрено, что старый да лысый вертится проворно без устали!
Вот поколчилась потеха, повершился пир, запросили ноги отдыха, а брюхо приправы съестной; накрыли на стол и начали гостей ухаживать… посадили тут же, ради потехи, и наших ребят, колдуна Илью да Мартына излеченного.
Барин показывает на закрытый судок и спрашивает: а ну, молодец-проходец-всеведец! скажи-ко во всеуведание: что это такое за кушанье?..
Мартын посунул Илью в бок, тот вида ухнул во весь стол, а Мартын подставил свое ухо к его бороде да и слушает, а после обратился с ответом к боярину: «осмелюсь, ваше благородие, моим словом потревожить вашу честь, он шепчет такую весть: залетела-де ворона в высокие хоромы: почету много а полету нет! вот его правдивый ответ. Больше ж не гугукнет…
Барин инда руками ударил об-полы: эку штуку мужик сказал… проведал-узнал, что в судке ворона запрятана!.. А чего тебе, грешному Илье и в ум не пришло о чем спрашивали, а лысый Мартын на удачу сказал, да как раз словом на дело попал! Барин велел садок с вороной прочь унести.
А там дальше и дальше, лысый Мартын так распотешился, что морил всех со смеха; все бояре поджавши животы регочут, смеются так, что мочиньки нет.
А дядя Илья смотрел, смотрел на них, скучно ему стало, как зевнет во весь рот… такое затянул о-у, что все хохотать перестали, а на него уставились.
И тут наш лысый Мартын опять таки крюк ввернул, опять вывернулся: подбежал к Илье да и засунул ему в рот чуть не весь кулак, приговаривая: «будет, дядюшка, право будет; ведь гости тебе не дадут больше, как по рублю; будет, побереги лучше на завтра, что сегодня припас; не все, что в кошеле есть, на земь мечи, эй, недостанет в пост на калачи! А не хочешь слушать, скажу барину, лишнее выдаст, а велит сделать!»
– А что такое? – спросил барин, – что он может сделать?
«Да что, родимый, врет!» отвечал Мартын. «Выпил он липшее, так и вздумал штуки выкидывать: вишь дай ему каждый гость по рублю, да твоя милость хоть пять полтин, так вишь хочет он заставить вилку с ножем по столу плясать!»
– А ну, ну, – сказал барин, – мы и за тем не постоим, пусть его выпустит штуку такую, изволь, дадим хоть все по пяти полтин! сделай, покажи, как это будет!
«Что брат, Илья!» сказал Мартын, «берешь не берешь, а назад слова не вернешь!.. сказал я, не хвались, а прежде за ум хватись… ну если лопнет?.. так брат сам знаешь, что лукавый сказал: прах и пепел на твою голову! помни это слово, а боярское слово и больше того!.. делать нечего, если сам затеял, давай шапку!»
Схватил Мартын шапку у Ильи и пошел по гостям в нее деньги сбирать; а сам приговаривает: «будь деньги-не деньги – будь пепел – зола, а компания весела!» собрал со всех да и бросился вон все приговаривая: «спрошу у ветра совета, не будет ли ответа!» а выбежав Мартын, в одну секунду пересыпал деньги в карман, а в шапку Ильи зачерпнул золы из ближней печи и в минуту воротился к гостям. «Ну, дядя Илья, воля твоя, вот тебе вилка и нож; теперь как хошь; воткну я их в стол, а ты, как там знаешь приговаривай!.. буде не запляшут, не моя вина!
Воткнуло» Мартын нож и вилку, стукнул Илью по затылку, да и надел на него в туж минуту шапку с золой, так проворно, что никто не успел глазом мигнуть.
Крякнул Илья, а лысый Мартын и спрашивает: «что дядя? вслух говорить?»
– Да, – отвечал Илья нехотя.
«Ну, брат, смотри, что бы нас с тобою не повернули по своему, если нож с вилкою и впрямь плясать да кружиться начнут!»
Потом Мартын оборотился к гостям и к хозяину, да и молвил вполголоса, что бы все однако слышали:
«Вот что он говорит, государи милостивые: не гневитесь ни на мою речь глупую, ни на его слово правдивое; молвил он вот что: будет-де диво дивное, и чудо великое – будет плясать нож с вилкою… если только между вас… (простите на этом слове)! буде между вас есть или незаконный сын, или муж, женою обманутый!.. так угодно ли вам смотреть такую комедию?»
– Я думаю не надо! – сказал сурьезно один из гостей; – пожалуй нож с вилкою распляшется так, что и нас всех или переколет, или перецарапает!..
– А за ним и все гости завопили: «не надо, не надо!.. тут смеха не будет, а умора одна!»
Дядя Мартын вспрыгнул от радости, что удалась его сметливость, и бросился к дяде Илье… «Слышь ты, колдун-чародей отъявленный! не надо нашим милостивцам дурацкой потехи твоей, так распадись же их рубли в прах и пепел на твою голову!»
Поднял Мартын шапку на Илье, так того бедного золою и обдало. Гости хохотали этому диву, а более от радости, что вилка с ножем плясать не пошла.
С такими-то потехами Мартын да Илья просидели у боярина между его гостей до света; наелись, напились, ночевали, выспались; а поутру он же их проводил добрым словом, да еще денег на дорогу дал.
Вот вам и смысл русский, и колдовство деревенское.
9 приключение. Мартын с Ильей за ворожбу в дележ пошли
Поутру чем свет, как я уже вам докладывал, вышли наши молодцы Илья да Мартын, и кобылку за собой вывели 5 вышли они; вот Илья и отвесил впояс поклон Мартыну лысому, приговаривая: – дядя Мартын! отдай мне, что барин дал, твой золотой! будет с чем вернуться домой, я у себя на селе и телегу куплю, и душегрейку куплю, да еще кое-что на протори останется.
Посмотрел на него Мартын, да и захохотал во всю мочь. «Все еще ты глуп, дядя Илья! а я думал, что ты умней становишься: своим же добром меня чествуешь, за свое же толокно да своей брагой поднимаешь! Хоть пустил я свой смысел в ход, а ведь твоя дурь простоволосая казну добыла!.. Что толковать, ты ведь этого не выразумеешь; давай дележ делать! вот тебе все деньги, что я с гостей собрал, а золота то мне и не показывай; если он тебе в руки отдан, так он твой и есть; а дай ты мне за труды рублишков с пяток, с меня будет и этого; я найду-достану, если лениться не стану; а буде не под силу придет, так к тебе притащусь; а буде с моей легкой руки да своих тяжелых трудов поразживешься, да станешь сам большой над женой; то, знаю, примешь меня, как родного; а я тебе ничего не делая дома пригодиться могу: будут у тебя ребятишки, отдай мне в науку, злы не будут, да и дураками не дам быть! ну, так что ли?..»
А Илья уставился на Мартына, смотрит, слушает, а сам ничего себе не втямлет, что он такое несет. Мартын насыпал ему чуть не полшапки серебряных рублей и золотой сунул ему же в кошель, а сам как чужой, присталый человек, просит пяти рублей из милости!.. Смотрел-смотрел Илья на Мартына, что баран на гумно, да и вымолвил: – дядя Мартын! что же такое? морочишь ты что ли меня?.. скажи толком; чьи же это деньги, что ты мне в шапку наклал?
«Э, голова глупая!» сказал Мартын с досадою, «я уже не знаю как в тебя хоть крошку вложить разума! то-то простота, хуже воровства, надоедаешь ты ей, что дьяк грамотой; подай сюда шапку, безтолковщина!»
Отдал опять Илья Мартыну шапку с деньгами, а тот отсчитал себе десять полтин, положил их в карман, а остальные все высыпал в кошель Ильи-простака, где лежал золотой, барина; да сунул ему за пазуху и закричал на него: смотри, дядя Илья, пора перестать дураком-то быть! Велю тебе и приказываю об этих деньгах мне больше не поминать, и вон их не вынимать, и на меня не навязывать, и держать их при себе дотуда, пока придешь в свою деревню отсюда!.. Ну, пойдем же теперь далее!»
И Илья, несмея ни дивиться, ни перечить Мартыну лысому, отправился с ним дальше от города тем путем-дорогою, по которой он в город шел.
И шли они целый день, и отдыхать приостанавливались, и ели, и пили, и деньги платили; теперь были не без гроша, не то, что за день вперед.
Вот вечерять начало, идут они и подвигаются на ночлег к селу, а село знатное, избы все тесовые и у каждой слуховое окно размалеванное разными красками, и две боковые тесницы, что перед первым стропилом стоят, изукрашены разными фигурами чудными, и даже чуть не во всякой избе трубы выведены беленые, и редкая изба не крыта тесом, а буде которая крыта соломою, то соломою новою-золотистою, как будто сей-час с тока принесена.
– Что это за село? – Илья спрашивает.
«Это,» молвил Мартын, «село Гнездушки, теплое что гнездо и привольное; это последний с тобою ночлег наш; завтра чем-свет нанимай телегу и отправляйся восвояси: а я поверну в сторону. к своему жилью. Пора расстаться. Здесь мы ночуем у старосты, это человек такой же, как ты: и добр, и прост, и упрям порой, и жены, что исправника, боится и слушается!.. Кажется завтра середа у нас, он с вечера на. базар отправляется; я и прошлой неделей у него ночевал тож в середу, так думаю, если прилучится мне тоже встретить, что прошлым разом… то дам я тебе на намять еще урок, да уж то последний О… Если и это не поможет тебе, дядя Илья, голова простоволосая, то уж больше от меня ничего не жди! Достали мы с тобою кобылу назад и денег добыли своим трудом-потом, ловким оборотом, а теперь хочется понаучить тебя, как с женою жить, с бабой ватажиться!.. Если будет так, как я думаю, то меня ввек не забыть, а если не будет, то так знать и быть!.. Тогда я тебе скажу перекрестясь не обинуючи: видит Бог, хотел да не смог!.. Ты ведь с глупу, по простоте, и за это спасибо скажешь? Пойдем же, вот и двор перед нами.
10 приключение. Староста, Потап Мироныч, знакомец Мартына лысого
Вошли Илья с Мартыном на мощеный двор, крытый сверху соломою.
Стоит на том дворе бурая кобыла, запряженная в телегу, в телеге устлано сеном мягко на-мягко и покрыто новой рогожею; видно, что кто-то ехать хочет не с товаром за продажею, а за товаром, за покупкою. Возле той телеги, под навесом, стоит телега другая, простая деревенская; Илья как взглянул на нее, так и вскрикнул: дядя Мартын! глянько сюда: ведь то моя телега, что под навесом стоит!
«Молчи,» сказал Мартын, «подожди, дай хозяина увидать, да с ним поздороваться; а что у него на дворе да в избе – после разглядим.»
Пока они так между собою перемолвились, вышел из избы мужичек в синем кафтане, опоясанный красным кушаком с желтыми полосами, в новой поярковой шляпе, а на руках замшевые рукавицы зеленые. На вид казался он не очень стар да таки и не молод; волосы на маковке уже вытираться начали, а борода из черной становилась цвета дикого; это был староста, Потап Миронычь, к которому наш лысый Мартын с Ильею в гости шли.
Только увидал Мартына Миронычь, и руками взмахнул от радости, подошел к нему и шапку снял, и начал целоваться-здороваться, и в избу тащит обоих наших путников, Илью да Мартына лысого, приговаривая: милости просим, други любезные, добро пожаловать!.. А я чуть было сей час в город не отправился, и вас подвезу, пожалуй, если вы тудаж; а теперь рано еще, еще успеем и выпить и закусить, и покалякать-побеседовать; а я с тобой уже давно не видался дядя Мартын; ты, вишь, прошлой неделей был у меня да скоро отправился; пойдем-ко в избу скорей!
«Нет,» отвечал Мартын, «мне теперь куда мало времени, некогда мой отец; а вот благоволи-ко нам одолжить той телеги, что у тебя под навесом стоит: мы запряжем в нее нашу кобылку вороную, да и поедем по одной дороге: мне-ж нужно тебе, в пути, поразсказать кое-что.»
– Так зайди-ж в избу; там что нужно и поразскажешь, а водка у меня есть знатная; на праздник припасена была, да не много осталось, так хочу еще купить.
«А где твоя Лукерья Пантелевна?» спросил Мартын.
– Пошла к соседям, чрез час время она вернется домой.