Грешным делом

Теперь заговорили о любимых актрисах, актёрах, режиссёрах, съёмках, подходах к выбору натуры и искусстве в целом. Досталось Италии и Пазолини, вспомнили про Андрея Рублёва и Третьяковскую галерею. В конце разговора даже треснувшая голубая плитка над раковиной начала казаться патиной. Циля вдруг стала декламировать «Шаганэ». Анастас, послушав её, зааплодировал, потом сказал:

– Шаганэ – армянское имя. Значит, «добрая». Вы все очень добрые. Можно, я вашим туалетом воспользуюсь?

Суета с укладыванием на сон напоминала затихание концертного зала перед началом первого действия. Хлопали дверцы, скрипели пружины раздвигаемого дивана, шуршала материя, неожиданно выдал руладу забывшийся в туалете Анастас, и, под общий смех девушек, спевший громко: "Течёт река Волга!". А потом: слушайте, дайте мне ключ разводной, я воду перекрою!"

– Зачем? –Подбежав к туалету, спросила в щелку Циля.

– Вода течёт всё время и не останавливается! – Приоткрыв дверь, сказал ей Анастас.

– Ну, и что? – Удивилась Циля. В то время за каждый литр воды не платили и она была бесплатной. – Если ты её перекроешь, её же вообще не будет. Пусть течёт, на то она и Волга!

– И то верно! – Засмеялся Анастас.

– Водопроводчик сказал, надо кран новый ставить, – пояснил я Анастасу, когда тот, вымыв руки, пришел на кухню.

– Ну, ладно тогда, – согласно кивнул он. – Слушай, мы уже всё выпили или у нас ещё чуть чуть есть?

Мы выпили с ним по последней, а затем пошли спать. Анастас с Зоей после долгих переговоров легли на полу. Мы с Цилей- на диване. Ночью я проснулся от их громкого шёпота. Зоя смеялась, шлёпая Анастаса по голому телу:

– Ну, прекрати, я сказала: хватит! Разбудишь всех…

Какое -то время было тихо, потом опять раздался шёпот Анастаса:

– Один разок всего, ну?..

– Ты мне в глаз сейчас заехал пальцем своим… – сказала Зоя.

Послышалось кудахтанье, означавшее, что они смеются, уткнувшись в подушку.

– Блин, ну, и ржач, – отчётливо произнесла Зоя.

– Один разок, ну, пожалуйста…– стал совсем, как ему казалось, тихо канючить Анастас, впрочем, нам с Цилей его было отлично слышно. Однако мы делали вид, что спим.

– Что ты заладил? Разок -разок…– бубнила в ответ Зоя. – Я же сказала – нет, что ты мне его суёшь?

– Ну, чтобы ты взяла.

– Я не могу, у меня руки заняты.

– А ты отпусти трусы.

– Нет уж, я подержу лучше.

Опять раздалось весёлое кудахтанье, затем шёпот:

– Убери руку. Блин, "Анастас" – что за имя такое? А ласково тебя как, Настя что –ли?

Возникла пауза, во время которой они кудахтали так долго, что я почти уснул. Затем опять возник шёпот, из которого я разобрал:

– Почему сразу Настя? Стасик можно.

И снова долгое хихиканье.

– Тараканское имя какое -то – Стасик! – Послышался Зоин голос.

– Греческое. Значит, «воскресший», – обиженно заметил Анастас.

– Правильно, тебя, как таракана не убьёшь, ты чересчур большой!…

Снова началась возня со смехом. Потом голос Анастаса удивлённо сказал:

– Какие ноги у тебя сильные, слушай…

– Я же с тренажёра не слезаю. Хватит меня щупать!

– Нет, правда…

– А ты что хотел? Мы ведь с Цилей спортсменки. Оба мастера по велоспорту.

– Да?

Весь разговор происходил также шёпотом, но ощущение было такое, что он доносится из суфлёрской будки на сцене, настолько всё было отчётливым:

– Да!

– Нет, серьёзно? А я главное думаю, чего это мне так хочется вас обеих пригласить на велосипед?

Послышался шлепок.

– Договоритесь сейчас…оба! – Пригрозила вдруг им обоим громко Циля. – Спите!

На пару минут установилась тишина, изредка нарушаемая лишь дыханием и шорохами. Затем откуда -то будто из глубины пошли стоны, вначале тихие и сдавленные, а затем всё более громкие, отдалённо напоминающие звук капель горящей пластмассы. Достигнув апогея, они слились в одно единое «о-о!», Несколько секунд после этого было тихо. А потом голос Зои тихо спросил:

– Это что?

В ответ донеслось едва различимое бормотание, словно говорили ей на ухо.

– Ужас, я по уши в эликсире жизни! – Озвучила в полный голос слова Анастаса Зоя. Отсвечивая в темноте спортивной фигурой в ажурных трусиках и таком же лифчике, она встала и под наш с Цилей сдавленный смех, сексуально покачивая бёдрами, направилась в ванную.

Следом за Зоей в ванную чуть ли не вприпрыжку побежал Анастас. Циля, чтобы не видеть этого, продолжала смеяться, закрыв ладонями лицо.

– Театр наоборот, – сказал я, когда они вышли.

– Почему? – Спросила Циля.

– Ну, как, мы же на возвышении, как артисты, а они – внизу, зрители.

– А-а…