Мастер ножей

Грорг лязгнул массивным засовом и, тяжело ступая, направился в свой угол. Я взял плетёную корзину с говяжьей вырезкой и пошёл кормить Рыка. По возвращении застал накрытый стол и разлитый по кружкам эль. Коэн и Грорг неспешно поглощали хлеб с сыром и время от времени прикладывались к выпивке. Я занял третий стул. Отхлебнул. По телу распространилось тепло.

– Час поздний, – сказал Коэн. – И мне скучно. Тут либо игра поможет, либо поучительная история.

– Я не знаю игр, – буркнул Грог.

Я перевёл взгляд с одного собеседника на другого.

Коэн ухмыльнулся.

– А ты что думаешь, мастер?

– Ничего. Ты и так знаешь все наши истории.

Посредник вновь наполнил кружки.

– Ты меня переоцениваешь.

Шум за окном всё нарастал. Казалось, это не дождь вовсе, а исполинский водопад, низвергающийся с высокой скалы на город, реку, замок князя и окрестные поля, смывающий всё на своём пути.

– С кого начнём? – Поинтересовался я.

Коэн достал кости. Два чёрных кубика с белыми точками на гранях. Допив свой эль, посредник забросил костяшки в пустую кружку. Встряхнул, прикрыв её ладонью.

– У кого меньше – тот и рассказывает.

Кости упали на стол. Покатились среди тарелок и кувшинов. Застыли. Шестёрка и тройка. Ухмыльнувшись, Коэн протянул кружку мне.

Вновь – стук костей по дереву. Четвёрка и пятёрка.

– Давай, Грорг, – Коэн передвинул кружку с кубиками. – Твоя очередь.

Грорг бросил кости.

Две единицы.

– Что ж, – буркнул варвар. – Слушайте.

Я разлил по сосудам остатки первого кувшина. Ночь действительно обещала быть долгой.

Глава 7. Бойня в Лесистых Фьордах

Остров Родерерк лежит к северо-западу от Белого Взбережья. Это крохотный лесистый клочок суши, абсолютно непригодный для сельского хозяйства. Его главные достоинства – порт, расположившийся в уютной бухте, и Крепость-на-Скале, родовое гнездо семьи Грорга. Крепость испокон веков защищала проход в бухту. На противоположном берегу прохода предки Грорга возвели Часовую Башню, которую соединял с Крепостью тайный коридор, проложенный глубоко под водой. Говорят, его вырубали в горной толще почти полстолетия. Всякий корабль, входящий в бухту, мог быть с лёгкостью уничтожен катапультами и баллистами с крепостных стен. А иначе, как через порт, в Родерерк не попадёшь – береговая линия представляла собой отвесные каменные уступы. Была еще Янтарная Коса, но там не высадишься, корабль разобьётся о рифы. В детстве Грорг часто бродил по Косе. Порой ему улыбался бог удачи, слепой Хьёнгар – в руки попадался кусочек янтаря.

Янтарь и мех – вот чем славился его остров. А ещё – строевые корабельные сосны. Конунги Родерерка были гордыми и никому не подчинялись. Как и прочие обитатели севера, они часто воевали, совершали набеги на Взбережье, но крайне редко делали это в союзе с кем-то. Хватало собственных кораблей. И воинов.

Так было всегда.

Первое воспоминание Грорга – сильные руки отца, Хлодрика Бешеного, когда тот поднял его высоко и гаркнул:

– Смотри! Это твоё.

На Грорга надвинулось свинцовое небо, Часовая Башня, бескрайняя гладь океана и чаша бухты с угрюмой чёрной громадой острова, ощетинившегося зубчатой кромкой леса. В память врезался крик альбатроса, ветер, треплющий одежду, и пронизывающий холод. А ещё – запах моря. И бородатое, пока молодое, но испещрённое шрамами, лицо человека, крепко державшего маленького Грорга. Лицо отца.

Едва научившись ходить, Грорг поднялся на палубу дракха. Отец вёл его за руку по шаткой доске пандуса. Между бортом корабля и настилом причала волны лизали облепленные ракушечником столбы. Всё вокруг было большим. Люди отца готовились к отплытию. Скрипели снасти. Палуба под ногами мальчика мерно покачивалась. К горлу подступил комок.

– Привыкнешь, – Хлодрик ободряюще тронул его плечо.

Мать он видел редко. Всё детство прошло в походах, тренировках с оружием, изучении корабельного дела. Его учили читать карты и ориентироваться по звёздам. К шестнадцати годам Грорг мастерски владел клинками, секирой, копьём и щитом, хорошо стрелял из лука. Предпочитал он, правда, двуручный меч. Уже тогда.

– Знатный конунг растёт, – приговаривал отец.

За плечами Грорга было несколько стычек на море и жестокий бой при Красной Горе. В тот день пал один из его друзей. Хлодрик, в одиночку прорубившись сквозь строй мечников, снёс голову Динхарту Висельнику, за что и получил своё прозвище. В него словно вселился бешеный зверь, его секиры сеяли смерть на поживу воронам, а в корчме «У семи гномов» месяц спустя поговаривали, будто Хлодрик испил отвар берсерка. Оттого и сражался, как сумасшедший.

Сумасшедшим, однако, конунг не был. Страной управлял твёрдо, все его походы приносили прибыль. Остров процветал. Воины любили конунга и готовы были плыть под его рукой куда угодно. Простой люд – рыбаки, охотники и сборщики янтаря – почитали его мудрым правителем.

Недовольство зрело лишь на южной оконечности острова, там, где находилась вотчина Норума Кривого. Норум – младший брат Хлодрика, – получив увечье в одной из стычек с рюгенцами, разочаровался в образе жизни, который вёл конунг. Он полагал, что нужно больше заниматься торговлей, а не бесконечными грабежами.

Однажды, после удачного набега, вернувшийся с богатой добычей Хлодрик устроил в Крепости пир. Скальды славили подвиги его предков, воспевали битвы, через которые прошёл он сам. Мёд лился рекой. Тогда, улучив момент, Норум сказал, что Торговая Компания желает разместить на острове своё представительство. Это сулит небывалые выгоды, добавил он. Конунг согласился.

В ту ночь Грорг стал мужчиной.

Имя девушки, с которой это произошло, он не помнил. Простолюдинка, дочь кузнеца, кажется. Это событие затмило всё. А зря.

Вскоре бухта приняла первый корабль Компании. Он отличался от быстроходных дракхов, длинных и узких, с высоко поднятыми носом и кормой. Не было на корабле пришлых ни головы дракона, ни щитов. И вёсел тоже не было. Судно казалось массивным и неповоротливым и отличалось исполинскими размерами. У него было целых три мачты, оснащённые парусами различных форм и размеров. На средней мачте развевался флаг Компании – рог изобилия на золотом поле, окружённый звёздами. Норум пояснил, что звёзды – это представительства. Грорг начал считать и сбился на сорок восьмой.

За несколько месяцев в центре города, у рыночной площади выросло здание Торговой Компании – трёхэтажное, с широкими застеклёнными окнами. Грорг прежде не видел стеклянных окон. Здание было роскошным. Высокая черепичная кровля, спускавшаяся на все четыре стороны. По углам стояли небольшие шестиугольные зубчатые башенки. Опоясывая верхнюю часть стены, на уровне третьего этажа тянулись лепные украшения. Дверь – огромная, размером с ворота, – была сплошь обита железом. Над жестяным козырьком красовалась эмблема Компании – всё тот же вездесущий рог изобилия. При ближайшем рассмотрении выяснялось, что эмблема – это искусно высеченный барельеф. Чтобы попасть внутрь, нужно было трижды ударить колотушкой в виде головы льва по бронзовой пластине, начищенной до блеска. Открывала неизменно улыбчивая девушка, провожавшая вас в приёмную. На первом этаже деловито сновали рабочие и счетоводы, вдоль стен громоздились тюки, ящики, бочки, чуть поодаль виднелся спуск в подвалы и кладовые. За конторскими столами сидели, склонившись над бумагами, люди. Все они что-то писали. На второй этаж вела широкая каменная лестница. Девушка сопровождала посетителя к резной дубовой двери, по дороге выясняя предмет будущего разговора. Указывала на один из стульев с высокой спинкой и скрывалась за дверью. Дневной свет сочился в комнату через окно, составленное из круглых, чуть зеленоватых, стеклышек.

И вот вы в приёмной.

Окна здесь летом распахивались настежь, а зимой их до середины заметало снегом и разрисовывало морозными узорами. Стены были обшиты панелями сандалового дерева, украшены сложным орнаментом. Пол имел вид обширной шахматной доски, составленной из чередующихся каменных плит белого и красного цвета. Пылал камин. На широком столе среди бумажных кип, ящичков картотеки и канцелярских принадлежностей, красовались песочные часы. Едва вы входили в приёмную, часы переворачивались – песок отмерял время, в течение которого вы должны успеть заинтересовать представителя Компании.

В город начали стекаться торговцы и ремесленники. Всё чаще в гавани можно было наблюдать трёхмачтовые корабли из дальних стран. Рыночную площадь пришлось расширить. Всюду что-то строилось. Появились ростовщики.

Грорг помнил разговор отца с дядей перед тем, как всё случилось. Шло заседание малого совета. После отчёта казначея Норум вдруг заявил:

– Могущество острова растёт. Торговля приносит плоды. Надо заключить мир с королями Взбережья. Откроются сухопутные караванные пути. Сократятся таможенные расходы.

Лицо Хлодрика побагровело.

Тяжёлый кулак опустился на столешницу.

– Хватит этих речей. Я пустил Компанию на свой порог. Они многое здесь изменили. Наш вековой уклад пошатнулся. Кое-где шепчутся, что мы слабы. Редко воюем. Наши мечи и топоры затупились.

– Ты ведь знаешь, что это не так, – мягко возразил дядя.

– Конунги севера, – сказал отец, чеканя каждое слово, – держали в руках меч с незапамятных времён. У нас есть исконные враги, готовые нанести удар в спину – если представится возможность. Йорлан с Дитского Уступа. Красная Гора. Лесистые Фьорды. Они не придут к нам торговать. Они явятся жечь наши селения и насиловать наших женщин.

Он встал.