Лимб

Одевалась Навсикая быстро – еще один привет из прошлого. Живот свело от голода, но сперва девочка подошла к окну, отвесила шторы и распахнула настежь обе створки. В комнату вломился полуденный солнечный диск – раскаленный добела и готовый пожрать всё на своем пути.

На площадке у винтовой лестницы разлегся полусонный Рык. Глаза ребенка и зверя встретились. Во взгляде питомца Ольгерда читалось… понимание? Или плохо скрываемая радость? Целая россыпь чувств, которые Навсикая уловила с молчаливого согласия полярного хищника.

А потом Рык отвернулся.

Положил громадную голову на передние лапы и, казалось, утратил интерес к происходящему.

Потребовалось одолеть три яруса, истекая слюной и фантазиями, чтобы наконец-то попасть на кухню. Тут, как и во всем доме, одна из стен была полностью остеклена, что позволяло во время трапезы наслаждаться морской панорамой. Исключение из правил составляла лишь спальня самой Навсикаи – крохотная, не соединенная с террасой, балконом или крытой галереей подобно прочим помещениям дома. С единственным скромным окошком. Брин сказал, что много лет назад тут жила их бабушка. Комнату проектировали таким образом, чтобы у бабули не кружилась голова, ведь она до смерти боялась высоты… Маленькая Навсикая однажды спросила у брата, как бабушка поднималась наверх, и что вообще она забыла на Миядзаки, если пугалась неба. Ответ был уклончивым, но сводился к тому, что бабуля родилась на Тверди и даже на браннерах никогда не летала. А потом влюбилась в деда и переехала на Миядзаки, поборов свой страх. Что ж, видимо она справилась с этой напастью не до конца…

Комната бабушки позволяла отгородиться от мира.

Еще вчера это казалось важным.

Навсикая вихрем ворвалась на кухню, подбежала к Мерт и поцеловала ее в щеку.

– Что у нас на завтрак?

Во взгляде жены Ольгерда прорезалось удивление – она давно не видела девочку такой.

Кухня полнилась непривычными, но соблазнительными запахами. А еще – шкворчащими звуками, бульканьем, стуком ножа по разделочной доске.

Под вытяжкой привычно полыхал очаг. Почти все верхние секции в панорамной стене были открыты, но жар всё равно ощущался. Навсикая увидела решетку гриль с подрумяненными кусками рыбы и крохотные язычки голубого пламени. Мерт, не глядя, чем-то сбрызнула рыбу и продолжила шинковать зелень. Шкворчание усилилось.

– Завтрак был утром, – усмехнулась девушка. Навсикая давно заметила, что улыбка Мерт была ускользающей и загадочной. Такой, что не сразу догадаешься, о чем думает убийца из горного Хо-Шана. – Приближается время обеда.

Навсикая обошла стол и замерла у приоткрытой оконной секции.

– Тебе помочь?

Мерт покачала головой:

– Справлюсь.

Девочка, казалось, не находила себе места. Утро было необычным во всех смыслах этого слова. Внутри Навсикаи что-то перевернулось. Механизм, казавшийся сломанным, вновь начал разгоняться. Тело наполнилось энергией, окружающее избавилось от черно-белых оттенков.

Мерт искоса наблюдала за подругой.

Улыбка не сходила с лица жены Ольгерда.

– Что? – не выдержала Навсикая.

– Ничего, – ухмыльнулась Мерт.

И метнула сюрикен.

Обычный человек уклониться бы от такого броска не смог. Вскрикнул бы, хватаясь за горло, и сполз на керамические плиты. Обливаясь кровью и хрипя. Кухня, кстати, была одним из двух помещений в доме, где на полу лежала плитка. Вторым таким местом был душ, но попасть в него – та еще задачка для неподготовленного гостя.

Навсикая не вскрикнула и не захрипела.

Даже не стала уклоняться.

Просто начертила двумя косыми движениями руну перехвата и вывела сюрикен по круговой траектории к виску Мерт. Лезвие замерло в воздухе, едва не оцарапав кожу убийцы.

– Ты что творишь?

Улыбка на лице Мерт приобрела самодовольный оттенок.

– Проверяю.

– Меня?

– А кого же еще.

Навсикая ослабила хватку, и сюрикен полетел на разделочную доску. Мерт, впрочем, поймала орудие смерти за острый луч и убрала в складки просторного черного одеяния. Затем продолжила шинковать зелень. Как ни в чем не бывало.

Девочка требовательно смотрела на подругу.

И та не выдержала:

– К тебе возвращаются навыки мастера ножей. Я это почувствовала утром. Поднялась наверх, увидела тебя на террасе.

– И что? – нахмурилась Навсикая.

– Сама знаешь.

– Не знаю, – в голосе ученицы Вячеслава прорезалось упрямство.

Мерт высыпала зелень в глубокую кастрюлю, из которой тут же повалил пар. Хорошенько помешала варево длинным деревянным половником и вернула крышку на прежнее место.

– Суп? – брови Навсикаи полезли вверх.

Воистину – день чудес.

– Он самый, – Мерт добыла из настенного шкафчика плоскую тарелку и начала снимать с гриля куски рыбы. – Тебе понравится.

– Не сомневаюсь, – девочка присела к столу и подперла голову ладонью. Задумчиво посмотрела на женщину, потерявшую самого близкого человека на свете. Шли месяцы, а они так и не поговорили об этом. Мерт исступленно тренировалась, повышая свое мастерство. Жена Ольгерда была первоклассной мечницей, но в последние недели она начала делать упор на кусари-гаму и сюрикены. Даже манекен из школы фехтования притащила, заплатив непомерные деньги тамошнему учителю. – Просто не думала…

– Что я умею готовить?

Девочка кивнула.

Мерт начала разливать суп по глубоким мискам.

– Я и не умела, – миска с ароматным густым варевом оказалась перед Навсикаей. В середину стола Мерт поставила плетеную корзинку с нарезанными хлебными ломтиками. Рядом с миской на бумажную салфетку улеглась серебряная ложка. – Пока не начала жить с Ольгердом. Пришлось отложить в сторону мечи и взяться за кастрюли.

Навсикая прыснула со смеху.

Мерт непонимающе уставилась на девочку.