Бесперечь

Я на землю смотрю и под землю, а там
жгут костры, и костры, и костры, и…

Валуну, чья гладкая шкура…

Валуну, чья гладкая шкура
Спёкшейся кровью подбита,
Осторожные лисы молились,
Жаловались еле слышно.

А оживший от ласки камень
Потому равнодушным казался,
Что боялся запутаться в просьбах,
Тихих лис боялся немного.

Так покрывали одежду…

Так покрывали одежду
почки сосновые, крошево,
иглы сосновые между
рёбер подошв.

Там я бродила долго,
следом тащился волоком
снег – но и снег был пологом,
стыд – но и стыд был волком.

Ну и кого мне просить: запрети,
не подпускай, обругай?
Запахи будут заповеди:
сосны, лучи, снега.

Что же случилось в доме?
Отблеском в чашке забрезжило,
в чае чаинки, кроме
крошева снежного.

Зимний пляж, навесы, расшатанное бытьё…

Зимний пляж, навесы, расшатанное бытьё,
Где судьба большая снова взяла своё,
Окатила, смяла, с балкона смела бельё,
Растеряла либо.

Вот вода большая, глянешь кругом – везде
Мокнут платья птичьими спинами на воде,
В рукавах песок и камушки на животе
Не пускают в небо.

Так и я, носимая, разного набралась,
Что волна подбрасывает, озлясь,
Вот ракушка, водоросли, морская грязь,
Ничего не лишне.

Унесу ли, справлюсь ли, не смогу?
Море мешкает и отводит к себе строку,
Платье мокрой птицей ластится к сапогу,
Не поёт, не слышно.

В городе курортном знобко…

В городе курортном знобко,
К морю бы навеселе.
Дева каменная звонко
Славит память о весле,

Покрывается лебяжьим
Щуплым мёртвым холодком.
Хор медузий: вяжем, вяжем,
Моря пену молоком.

Пир ли, мор у башни ближней,
Сор ракушечный вблизи.
Я ли в башне, мне ли страшно,
Что ступня по льду скользит.

Дева каменная птицей
Исчезает, такова.
Ей – медузьи спицы, пирсы —
Вязаные рукава.

Чайки спорят: пир ли, мор ли,
Волны связаны верней,
Где медузы марлей вмёрзли,
Проймы белые дверей.

Я иду не собой, любой…

Я иду не собой, любой,
И тропа вихляет, змея,
Ветка-косточка не хрустит,
Шаг-душа говорит с землёй.

Для чего мне твой хрупкий наст —
Так душа говорит земле,
А на что мне твой хрусткий шаг —
Отвечает душе земля.

Где отмалчивалась душа,
Где земле был обещан шаг,