Тингл Твист

Глава 5

Дрейф

На четвертую ночь после памятного разговора Ит снова, как и несколько раз до того, проснулся около трёх часов, и первую минуту лежал, сердясь на себя – надо заканчивать с этими ночными хождениями, да и курить хорошо бы поменьше – а потом вдруг сообразил, что разбудил его не кошмар, и не желание выкурить сигарету, а нечто иное. Какой-то звук, понял Ит, я услышал какой-то звук, которого тут быть не должно. Он открыл глаза, огляделся. Скрипач спал на верхней койке (вечно теперь война за эти верхние койки, надоело), Лин тоже, а вот Пятого нет, койка напротив пуста, лишь одеяло валяется в ногах, и рубашка висит на крючке для одежды, рядом с курткой. Стоп. Рубашка? С курткой? Ит быстро встал на ноги, и, на ходу одернув майку, вышел в кают-компанию. Света не было, но Иту он не потребовался – звук, едва слышный, раздался снова, и Ит кинулся к двери каюты Рэда, которая, по счастью, оказалась открыта.

Дальнейшая оценка ситуации не потребовала ни секунды – как только свет включился, Ит понял всё мигом, и, не поворачиваясь, крикнул:

– Быстро все сюда! Рыжий, укладку! 1/12!

Скрипач, разумеется, финишировал первым, и, кажется, тоже сориентировался почти мгновенно.

– Лин, выведи его, – приказал он. – Выведи на улицу, в кокпит, пусть придет в себя. Быстро! Да быстрее ты, тут места нет совсем.

– Там холодно… – растерянно начал Лин, но договорить ему Скрипач не дал – он рывком поднял Пятого с пола, дотащил до двери, и буквально впихнул в руки Лина, который еле успел его подхватить – на ногах Пятый стоять не мог. – Возьми одеяло, и на улицу, – повторил он.

– Но что случи…

– Не знаю, – не оборачиваясь, ответил Скрипач. – Уйди, не мешайте!

Ит в это время работал – шесть датчиков на основных отведениях, синтез запущен, данные уже идут на налобник, который Ит надел тут же, как только укладка оказалась рядом с ним.

– Четырнадцать? – спросил Скрипач с надеждой.

– Ноль девять, – Ит на секунду поднял голову. – Девяносто, падает.

– Чёрт…

Этот короткий диалог звучал бы иначе, если бы говорили обычные люди, но медики Санкт-Рены в экстренных ситуациях использовали короткие коды – потому что назвать цифру «14» проще, чем сказать «сочетанная травма», а ответить «ноль девять» уж точно короче, чем произносить «острый коронарный синдром». «Девяносто» расшифровывалось как уровень сатурации, и закономерно, что Скрипачу эта цифра совсем не понравилось. Мало. Мало, и уходит ещё ниже.

Самым паршивым в этой ситуации было то, что Рэд находился в сознании – полшага до болевого шока. Восковое, бледное, мокрое от пота лицо, частое, прерывистое дыхание, блуждающий стеклянный взгляд. На правой руке – остатки засохшей органической орто-поддержки, на левой ноге – тоже, на ребрах справа – не успевшие толком зажить ссадины, и видно, что три ребра сломаны. На маленьком столе в темном углу каюты Ит успел заметить блок синтеза, и кучу использованных органических же ампул – сплошь обезболивающие и стимуляторы, причем самые дешевые и скверные. В таком количестве, что становилось дурно от одной мысли, что это всё можно загонять себе, и при этом делать вид, что всё нормально…

– Рэд, – позвал он. – Вы меня слышите?

Рэд с трудом сфокусировал взгляд – расширившиеся чуть не на всю радужку от боли зрачки – и едва слышно ответил:

– Д… да…

– У вас сердечный приступ, – максимально спокойно произнес Ит. – Сейчас мы вас седируем, оставаться в сознании и терпеть боль небезопасно.

– Нет… подождите… – дыхание сбивалось, говорить Рэду было явно очень сложно. – Ли…

– Что – Ли? – не понял Ит, но в этот момент перед лицом Рэда засветился визуал.

– Ли… дрейф… – выдохнул Рэд. Снаружи раздался уже хорошо знакомый им звук – грот опускался, втягиваясь в гик; визуал мигнул и растаял. Рэд в изнеможении закрыл глаза.

– Ит, пусти, – приказал Скрипач. – Так, поехали.

* * *

– То есть он, получается, все эти дни сидел на обезболе и стимуляторах, причем делал это так хорошо, что даже мы, с нашим опытом, ничего не заметили? – с горечью спросил Скрипач. – Хотя, вот знаешь, царапало меня что-то, но что – я сообразить не сумел. И ты не сумел.

– Потому что он от нас бегал, – вздохнул Ит. – Мы его даже без куртки ни разу не видели, я только сейчас сообразил. И с лицом он удачно придумал, я тоже не сразу понял, откуда осенью может взяться загар – а это просто более темный тон, купил, небось, в поселке, и подновлял, чтобы мы не поняли, что он белый весь, и что синяки под глазами. Ловко, нечего сказать. И на старуху бывает проруха…

– Давай по диагнозу думать, – Скрипач покачал головой. – И по тактике. И перенести бы его в кают-компанию, тут совсем места нет, в этом чулане.

– Через час, не раньше, – покачал головой Ит. – Но перенести надо, здесь работать невозможно. Вопрос только – на чём?

– Может, стол как-то можно снять? – Скрипач задумался. – Сейчас Лина озадачу, заодно второму герою спазмалитик вкачу, и в каюту отправлю, пока они там не замерзли на хрен оба.

Вернулся Скрипач минуты через три, сунул инъектор в гнездо, и спросил:

– Лаба чего-то сказала?

– Картина смазана, по крови черти что, – Ит перевел Скрипачу на налобник новые данные. – Но по крови-то это не инфаркт ни фига. То есть по отведениям это классический передний инфаркт, а по ферментам нет. По ферментам это, как мне кажется, такоцубо, или, если угодно, в случае рауф…

– Синдром эвара? – с сомнением спросил Скрипач. – Тогда вопросов еще больше, получается. Что именно дает такую картину? Верхушка или перегородка? Если верхушка, по классике, мы могли бы попробовать прооперировать, перегородка… не в этих условиях.

– Лодку мотает, – Ит нахмурился. – Это слишком большой риск. Попробуем пока что на терапии вывести, но чтобы сделать схему, нужно сперва очистить кровь хотя бы от трети того, что в ней сейчас лишнее.

– Ну Рэд, ну, молодец… – протянул Скрипач. – И Пятый тоже… отличился… где наши глаза были?

– Вот давай только без этих анатомических подробностей, – попросил Ит. Пересел к Рэду, снял трубку с концентратора, и переставил на следующий, первый разрядился. – О, тут еще и с легкими проблемы, и с бронхами. Смотри, мокроты сколько.

– Проще найти, с чем их тут нет, проблем, – проворчал Скрипач. – Пальцы на ногах у него вроде целые. Ит, чего тупишь, температура тридцать пять.

– Я не туплю, растворы грею уже, – Ит оглянулся. – Где одеяло?

– Его тут не было.

– Тогда принеси от нас, или…

Дверь в каюту приоткрылась, в нее осторожно заглянул Лин. Растерянный, непонимающий взгляд, Лин явно хотел что-то спросить.

– Чего тебе? – Скрипач поднял голову. Он сейчас следил за данными портативной лаборатории, мысленно матеря про себя и Санкт-Рену за такую бедную укладку, и лабораторию, которая давала слишком мало данных для такой ситуации, и себя, идиота безглазого, и Ита, такого же идиота, и Лина, и Пятого, и одеяло, которого нет, и вообще всех подряд.

– У него что, инфаркт? – с ужасом в голосе спросил Лин.

– Пока не знаем, – покачал головой Ит. – Пытаемся разобраться. Что ты хотел?

– Столешница снимается, – ответил Лин. – А он не…

– Мы работаем, – ледяным голосом ответил Скрипач. – Если хочешь помочь, принеси одеяло, сними столешницу, и подготовь кают-компанию. Нужно согреть воздух, и запустить непрерывную очистку, потому что воздух нужен свежий. Через час, если он будет в состоянии, перенесем туда, там диван шире, и лучше доступ.

– Ясно, – Лин кивнул, и закрыл дверь.

– И зачем было его так пугать? – с упреком спросил Ит.

– Чтобы не расслаблялся. Чего у тебя там?