Безумие Бардов

Подруги тихонько захихикали, стараясь не привлекать к себе внимания Антона Ивановича – князя они уважали, даже слегка побаивались, уж больно строг. Голоса он никогда не повышал, однако достаточно было его укоризненного взгляда, чтобы залиться краской по самые уши.

– Как дома-то? – поинтересовалась Ирина, помня, что Рахель только что вернулась из отпуска.

– Да папа все с местными авторитетами Торы грызется, – недовольно поморщилась та. – На меня волком смотрит – я ведь не живу, как положено законопослушной религиозной иудейке. Да о чем речь, я сдуру прямо из космопорта домой в комбезе заявилась, так его едва удар не хватил из-за того, что я не в длинной юбке. На то, что я едва не погибла – плевать, главное – длинная юбка! Знаешь, с каждым днем все меньше дома появляться хочется… Буду просить Антона Ивановича выделить мне отдельное жилье, надоело строить из себя черт знает что, хочу жить, не оглядываясь на кого-то, пусть даже и на отца. Да еще и замуж выдать пытаются…

– Замуж? – заинтересованно приподняла брови Ирина. – А ты что?

– Ничего! – брезгливо выплюнула Рахель. – Видела бы ты этих «женихов»… Бесполезные ничтожества! Ни один не занимается ничем нужным, только «закон» свой сутками учат. Пальцем любого ткнешь – тут же рухнет с визгом, даже не подумав защищаться. А как глубокомысленно рассуждают, что не пристало-де женщине осознающей быть, да по космосу носиться, что ее место – кухня и детская. И я должна перед кем-то из них на цырлах бегать, детей ему рожать?! Не дождутся!

– Бр-р-р… – передернуло Ирину. – Да уж, от таких лучше держаться подальше. Ко мне в церкви раза два приставали похожие. Ведь я, по их меркам, – ведьма, которой только на костре и место. Редкая гнусь!

– Вот и я о том же. Я слишком много знаю и умею, чтобы превратиться в постельно-кухонное нечто. Я осознающая, в конце концов!

– Ну, еще не осознающая, – усмехнулась Ирина, – а только предосознающая, но все равно. Муж должен быть другом и соратником, а не таким вот мелким деспотом. А если тебе религия важна, так разве мало религиозных евреев среди осознающих? По-моему, хватает. Вон хоть Иезекиля или Игаля возьми – отличные ведь ребята, свои люди.

– Для отца они не евреи, а так, раз заняты не изучением Торы, а черт-те чем, – горько сказала Рахель.

– Так твои младшие братья тоже в школе Осознания учатся! – удивилась Ирина.

– Учатся. Отец вынужден был согласиться, на этом ведь благополучие семьи основано. Мне мальчишек жаль, им помимо учебы в школе еще приходится ешиву вечерами посещать. Благо, память им усилили, мыслить несколькими потоками тоже научили, справляются, хоть и стонут. Думаю, что как только станут осознающими и получат все привилегии статуса, тоже из дому уйдут. Я ведь в последние две недели отпуска жила на своей яхте…

– Сдурела! – возмутилась Ирина. – Ко мне надо было идти, раз уж так обернулось.

– Как-то не подумала… – смущенно опустила глаза Рахель. – Да и неудобно… У тебя дочка.

– Пустилась во все тяжкие?

– А если даже и так? Тоже мне мораль читать будешь?

– Кто я такая, чтобы читать тебе мораль? – в тоне Ирины появился сарказм. – Только не забывай, что большинство мужчин смотрит на женщину-осознающую только как на средство возвыситься, а не как на женщину.

– О, это мне хорошо известно! – закусила губу Рахель. – Неужто думаешь, что я не научилась таких раскусывать?

– И слава Богу, коли так, – мягко улыбнулась Ирина. – Я просто хочу, чтобы ты была поосторожнее – не соблазнилась каким-нибудь красавчиком с гнилым нутром. И не позволяй обиде на отца взять над тобой верх. Он, по-своему, хочет тебе добра.

– Вот именно, что по-своему. Ему и в голову не приходит, что его добро – для меня зло. Даже не зло, а нечто неинтересное. Я с ужасом смотрю, как живут замужние религиозные женщины. Я от такой жизни через месяц с тоски повесилась бы! Нет уж, мой муж будет совсем не таким, как эти… ничтожества из ешив. Ни один управлять космическим кораблем не умеет! Ни один боевого оружия в руках не держал! И это мужчины?!

– Рахель, – Ирина тяжело вздохнула. – Я не призываю тебя соглашаться с требованиями отца, живи своей жизнью, но помириться все же советую. Объясни ему, что ты не можешь жить так, как ему хочется.

– Если бы он еще слушал мои объяснения… – глаза девушки наполнились слезами. – На следующий день после возвращения привели «приличного молодого человека» на смотрины. Видела бы ты его…

– А что?

– А то! – губы Рахель перекосила презрительная гримаса. – Во-первых, толстяк. Молодой мужчина – и толстый?! Фу, какая мерзость! Но ладно бы это, в конце концов, нетрудно оплатить ему лечение – в нашей клинике за неделю атлетом с идеальной фигурой сделают и все болячки на нет сведут. Но он туп и самодоволен, вот что страшно! Кроме своего Талмуда, ни о чем слышать не желает, даже не знает, в каком сегменте какой галактики живет. Я над ним, понятно, поиздевалась всласть – очень, знаешь ли, приятно было видеть, как этот тупой боров пятнами пошел от возмущения. Так отец после его ухода мне такое устроил…

Девушка сжала кулаки и уставилась в пол. Немного помолчав, добавила:

– Орал, что или я буду вести, как положено примерной еврейской девушке, или могу убираться вон. Что этот самодовольный жирдяй обещает стать великим знатоком Торы, а то и мудрецом, и не мне, занимающейся всякой не приставшей еврею дрянью, его унижать. И так далее, и тому подобное…

– А ты?

– А я развернулась и убралась вон! – гневно сверкнула глазами Рахель. – Хватит с меня! На яхте отпуск досидела.

– Почему ты сразу не сообщила о происшедшем в магистратуру ордена? – заставил подруг вздрогнуть голос князя. Как оказалось, он незаметно подошел и некоторое время слушал их разговор. – Уж жилье бы тебе выделили сразу.

– Спасибо, Антон Иванович… – смутилась Рахель. – Не до того как-то было… Не подумала.

– Ох, девочка-девочка, – с укоризной покачал головой великий магистр. – Это ведь не первый конфликт такого рода, особенно с девушками из религиозных семей – неважно каких, иудейских, мусульманских или христианских. Неужели ты не знаешь, что мы никогда не оставляем своих в беде?

– Знаю… Только мне было слишком больно, сидела в яхте и пила по-черному. Ни о чем думать не могла.

– Ясно, – нахмурился Антон Иванович. – Но все же помни, что тебе всегда помогут. Где хочешь дом?

– Без разницы. Лишь бы на Земле, но не в Иерусалиме.

– Тогда по соседству с подругой, – князь кивнул на Ирину. – В Москве. Будете в гости друг к другу бегать.

– Спасибо, – слабо улыбнулась Рахель.

– И очень тебя прошу – сходи к психомастеру, не помешает.

– Схожу.

Антон Иванович вздохнул, глядя на нее. Придется просить главного раввина Империи поговорить с отцом бедняжки, пусть объяснит ему кое-какие основополагающие вещи – нельзя же быть таким идиотом и забывать, в какой стране живешь! Да и вспомнить семь лет, проведенные девочкой в ди-школе, тоже не помешало бы – ей там нелегко пришлось. А уж замужество?.. Неужто господин Коэн не знает, что осознающие связываются только с себе подобными? Что никто не позволит ему выдать дочь за неодаренного, чтобы не разбавлять кровь? Что в дело в случае чего вмешается сам император, не говоря уже о высшем руководстве ордена Осознания? Если бы Рахель сама выбрала, ей бы объяснили, что жить с избранником ей никто не мешает, но детей иметь можно только от другого осознающего – искусственное оплодотворение и маточные репликаторы никто не отменял. А уж против ее воли?..

И надо не забыть потрясти охранную службу, совсем обленились там. Незаметную охрану каждого осознающего обеспечивало, как минимум, полсотни лучших профессионалов. Как будто лучших. Почему же тогда в магистратуру не доложили о чрезвычайном происшествии с девочкой? Посчитали, что ссора с семьей неважна? Да такие ссоры до самоубийства довести могут, были уже случаи! Придется прочистить кое-кому мозги, чтобы учились использовать их по назначению.

Взревевшая сирена тревоги заставила осознающих встрепенуться – не зря князю не нравилось поведение аномалии. Проснулась, сволочь! Дежурный тут же метнулся к ложементу пси-терминала и активировал процедуру входа в Сеть. Над его головой возникла матовая серая полусфера, из подлокотников выскользнули гибкие серебристые отростки и вонзились в вены. Пси-терминал низко загудел, передавая осознающему энергию, собираемую с людей-источников, точно так же занявших по тревоге свои места.

Антон Иванович, Ирина и Рахель без промедления подключились через психоинтерфейс к искину, пытаясь понять, что случилось. Ясно, что аномалия проснулась, но она каждый раз просыпалась по-разному, никогда заранее не поймешь, чего ждать. Дела, похоже, далеко не блестящи… Возникало ощущение, что колеблется само пространство, совмещается нечто несовместимое, изменяется суть мироздания. Не прошло и нескольких секунд, как по гиперсвязи поступило сообщение, что то же самое происходит и на других узловых станциях. Никогда до сих аномалии еще не пробуждались одновременно! Менялась метрика пространства, что-то непонятное прорывалось из иных вселенных.

Дежурный начал на глазах усыхать, теряя энергию, не справляясь с задачей – да и куда одному с таким справиться? Князь отдал короткий мысленный приказ, и остальные двое осознающих станции тоже бросились к ложементам, на ходу включаясь в Сеть. Иван Антонович проводил их взглядом и задумался. Что это может быть? Давно ожидаемый прорыв Юои Жерг? Да нет, вряд ли – не по силам одному конклаву такое сотворить, а контролирующим это и вовсе ни к чему – у них задача обратная.

Пространство-время буквально взбесилось, похоже, совместились несколько вселенных. Князь прислушивался к Сети, с ужасом осознавая, что даже втроем у дежурных не получается закрыть пробой. Что ж, раз так, выбора нет…

– Идем на помощь! – резко бросил он девушкам.

– Но на станции больше нет пси-терминалов… – растерянно уставилась на него Ирина.

– Зато на наших яхтах есть!

– А источники? – едва слышно спросила Рахель. – Как же без источников-то?

– Придется работать на своей энергии, – в глазах Антона Ивановича горел полубезумный огонек. – Дежурные не выдерживают, им надо помочь. Не будем же мы стоять и смотреть, как они умирают?!

– Нет, конечно, – смутилась Рахель.

– Тогда по местам!