Братство зеркального отражения

– Снимают, – покачал головой Ри.

– Чего? – не понял Скрипач. – Они снимают?

– Нет, – покачал головой Ри. – Кто-то ещё снимает. Видимо, те самые.

– Снимают настолько чисто, что невозможно отследить, кто это делает? – уточнил Ит. Ри кивнул. – Вдвойне интересно. Тем более, надо посмотреть.

– Не вижу в этом смысла, – возразил Ри. – Оставлять их одних…

– Ты решил, что мы будет двадцать четыре часа в сутки пасти объекты на прямом наблюдении? – спросил Скрипач. – У тебя там ничего не слипнется? Вот что. Ты пока что посиди тут, в машине, а мы попробуем разобраться, кто там снимает, и что. С парковки только не уходи.

– Можно хоть кофе пойти купить в автомате? – спросил Ри. – Мало того, что вы меня разбудили ни свет, ни заря, так еще и…

– Обойдешься, – отрезал Ит. – Разбудили его, слыхал, рыжий? А то, что мы ночь не спали, пересматривая кучу видео, которые они делали, и анализируя их следы в местной сети – это как? Думаешь, мы выспались? Сиди, сказали, и будь на связи. Вообще, это последний раз, когда мы тебя с собой берем, если будем тут работать. Ты нам только мешаешь.

– Это чем, интересно? – нахмурился Ри.

– Ах, чем? – Скрипач, сидевший на водительском сиденье, повернулся к нему. – Во-первых, ты постоянно врёшь. Во-вторых, ты нас замедляешь. В-третьих, в твоём присутствии и речи не может идти ни о какой конфиденциальности. В-четвертых, ты, кажется, не осознаешь по сей день всю серьезность ситуации.

– Я не осознаю? – возмутился Ри. – Я?! Если бы не осознавал, наверное, не позвал бы вас, и не позволил бы «Сансету» находиться там, где он сейчас находится!

– Очень мило, – хмыкнул Скрипач. – То есть ты хотел, чтобы мы работали без групп поддержки, да? Ни боевиков, ни медицины, ни аналитики. Хотя не факт, что мы вообще согласимся на эту авантюру. Сядем на «Сансет», и поминай, как звали.

– Вы сами медики, – заметил Ри. – Зачем вам такая группа поддержки?

– Ой, как замечательно, мы сами медики, ты гляди-ка, – заржал Скрипач. – Положат нас двоих одновременно, например? Что тогда делать?

– А могут? – недоверчиво спросил Ри.

– Могут, – кивнул Ит. – Судя по тому, что мы видели вчера – запросто могут. Так что сегодня, так и быть, покатаешься с нами, а потом, если мы всё-таки влезем в это – будешь сидеть, где скажем, и делать, что скажем. Всё, мы пошли. Счастливо оставаться.

* * *

Обе квартиры и студия располагались на последнем этаже роскошного по местным меркам сорокаэтажного нового жилого дома, имели свой выход на огороженный участок крыши, панорамное остекление «в пол», и, соответственно, роскошный вид на город – но на этом, по мнению Ита и Скрипача, их достоинства заканчивались.

Первой решили смотреть квартиру Гарика – модный сенсорный замок открыли «по следу», без труда, вошли. Ит тут же указал глазами на противоположную стену, Скрипач в знак согласия едва заметно кивнул. Разумеется, квартира была уже «провешена», и сейчас предстояло обмануть следящую систему, причем весьма продвинутую. Впрочем, к такому сценарию они как раз были готовы: Скрипач провел ладонью по обшлагу рукава своей куртки, потом щёлкнул пальцами – и оба они замерли, теперь следовало выждать. Очень дорогая и редкая технология: бионическая зачистка, сейчас прионы находят всю нужную технику, внедряются, и начинают влиять на её работу, именно влиять, не уничтожая. Вскоре то, что установлено в квартире, начнёт работать со сбоями, которые трудно будет обнаружить, столь они, на первый взгляд, малы и незначительны, в пределах погрешности, а при попытке заменить следящую систему – оставшиеся компоненты заразят новые. Разумеется, Ри, во время разговора об осмотре, настаивал на уничтожении чужой системы, но Ит и Скрипач сумели ему объяснить, что уничтожение – это звонок у двери, и, по сути, просьба, чтобы принесли замену. Уничтожать нельзя, нужно обмануть. Причем так, чтобы долго не смогли раскусить. В данный момент система показывала своим хозяевам пустую квартиру, и будет показывать дальше, потом – как ни в чём ни бывало, вернется со съемок Гарик, и так далее. Всё будет идти своим чередом, никто ничего не поймёт. Возможно, удивится, что к Гарику заходили братья, причем после отъезда, но это как раз исправляется с легкостью: нужно будет чуть подкорректировать запись камер на парковке, и следящие убедятся, что троица приезжала обратно, видимо, Гарик что-то забыл, и попросил братьев забрать это что-то, вот и зашли.

– Угу, – сказал Ит после минутного ожидания. – Хорошо. Идём?

– Сейчас, – Скрипач огляделся. – Как-то невесело он живёт для таких доходов.

– Минимализм, – предположил Ит. – Всё белое, стерильное, и тоскливое.

– Ну, не совсем белое, – возразил Скрипач.

– Но тоскливое.

– Это да.

Квартира и впрямь выглядела какой-то необжитой, казенной, лишенной тепла и души. Действительно, минимализм, граничащий со скудностью, заметил Скрипач позже, Ит согласно кивнул. Гостиная – здоровенная квадратная комната, большой диван в центре, журнальный столик, непомерных размеров телевизор на стене, и больше ничего. Спальня – еще один квадрат, большая кровать, заправленная, как по линеечке, свадебная фотография на стене, стеклянный стеллаж с моделями машинок в углу, гардеробная за дверью. Заглянули – два стенда с вещами, мужские, и женские, причем все женские в чехлах, а туфли – в коробках.

– Хм, а он женат, – заметил Скрипач. – Действительно. Для публики – так точно женат.

– Для публики, верно, – согласно кивнул Ит. – Девушка с фотографии здесь не была этак с год, а то и больше. Даже тени запаха нет, да тут вообще, кажется, не бывает женщин.

– Ага, братья сюда тоже не заходят. Кто-то приходит убирать, видимо. Причем мужчина, – Скрипач задумался. – Домработник, что ли?

– Видимо, да. Это… немолодой человек, – Ит задумался. – Больше шестидесяти лет, был…

– Позавчера, – закончил Скрипач. – Видимо, наводил порядок. Гарик здесь не ночевал.

– Это не комната, это витрина, – кивнул Ит. – Она не жилая. Давай дальше.

Дальше нашлась ещё одна комната, на этот раз гостевая, такая же стерильная и необитаемая, а потом, снова пройдя через гостиную, они оказались на кухне: дорогая мебель, дорогая техника, дорогая посуда, вот только из тарелок никто не ел, а в кастрюлях никто ничего никогда не варил.

– Ещё одна витрина, – вздохнул Скрипач.

– Посмотри, проверь следилки, я сейчас, – приказал Ит.

Ванна и туалет. Ага, вот это уже интереснее. Ванной и туалетом как раз пользовались, и часто. В ванной – батарея средств уходовой мужской косметики, гелей, шампуней. В туалете – освежители рядком, штук десять, и дорогая бумага с клубничным запахом. Ит только головой покачал.

– Ну, чего там? – с любопытством спросил Скрипач из коридора.

– Забавно, – ответил Ит. – Клон гения купил себе роскошный сортир и душ, за… сколько стоила эта квартира?

– Больше тридцати миллионов, – ответил Скрипач. – Значит, он купил себе сортир за тридцать лямов, так? Мило.

– Пошли к братьям, – приказал Ит. – Что-то мне подсказывает, что там будет то же самое.

* * *

Там и было то же самое, разве что спален оказалось две, таких же пустых и необитаемых, и с тем же мужским запахом (видимо, убирать приходил один тот же человек), а в кладовке были хоть какие-то признаки настоящей жизни: на полках нашлось дорогущее спортивное оборудование, но это было всё. Такая же идеально пустая гостиная, такая же нетронутая девственная кухня.

– Знаешь, а это логично, – вдруг сказал Ит. – Догадался?

– Ну а то, – пожал плечами Скрипач. – Парни живут на работе, поэтому пошли в студию. Интересно, сколько им стоило это всё таким образом оформить? Гений сказал, что студия – часть квартиры Гарика, верно?

– Ну да, так и есть. А на самом деле это отдельная квартира, двухкомнатная, маленькая, – согласился Ит. – И давай-ка мы её из коридора сделаем, сдается мне, там подарков будет на порядок больше.

Ит не ошибся. Да, в обеих квартирах была провеска, но вовсе не такая плотная, как в студии. Точнее, нити системы, как грибница, выходили за пределы небольшой двушки, вход в которую располагался в самом конце коридора, и хорошо, что отрабатывать начали еще до входа, не начали бы – запросто могли засветиться. Выждали, загнали в систему кольцо «здесь пусто», вошли.

Да, вот эта квартира оказалась жилой и живой, хотя выглядела не в пример проще и дешевле, чем обе официально-парадные. У входа – сваленные в кучу ботинки и кроссовки, на вешалке – разномастные куртки, под ними, на ещё одной вешалке – барсетки, рюкзаки, кофры для техники, впрочем, кофры, которые побольше, на крючках не помещались, поэтому просто лежали вдоль стен в коридоре. Да, и одежда, и обувь вся была дорогая и брэндовая, но набросана и развешана кое-как, второпях, и без намека на бережное отношение.

В первой комнате обнаружились два дивана, явно не самых лучших, простеньких, весьма засиженных, и побитых жизнью. На одном – смятый плед, подушка в изголовье. На другом – расстегнутый спальник. Ещё один диван нашелся на кухне, и на нём тоже явно кто-то ночевал, потому что этот кто-то не удосужился убрать ни одеяло, ни подушку; встал, и бросил всё, как есть.

– О, так вот где он спал, – заметил Скрипач. – Хоть одеяло бы сложил, лентяй.

– Ага, – согласился Ит. – А братья спали в комнате. Причем Рэм ночевал в спальнике. Тренируется, что ли?