Вращение временной оси

– Опасности кончились, сейчас начнутся чудеса, – сказал я ей после трапезы. – Главное держи себя в рамках и ничему не удивляйся. И еще, у меня тут есть одна знакомая девица, но звонить ей я буду только в самом крайнем случае.

Ольга пожала плечами, сказала, что ей надо переодеться и скрылась в ближайших кустах. Когда она вышла, это была уже совсем другая девица, модные брюки, кофточка, даже ветровка выглядела нарядно, не забыла и косметику нанести. Только кеды остались на ногах.

– Потом, на станции поменяю на туфли, – сказала она, перехватив мой взгляд.

Я снял штормовку и достал из сумки ветровку.

– Брюки менять не будешь? – с сомнением спросила Ольга.

– Больше ничего менять не буду, – раздраженно ответил я.

Хотел добавить, что и она зря так старалась, но решил не обострять… Сама потом поймет.

До станции «Басаргина» мы добрались, как я и планировал, к двум часам дня. Ольгу за время пути я инструктировал так, чтоб нам сразу не влипнуть в неприятности. «Все очень просто, – говорил я ей, – ничему не удивляйся, не задавай вопросов и во всем слушайся меня». Впрочем, всякий, кто имел дело с семнадцатилетними девицами, понимает, как воспринимались эти указания. Нет, она не возмущалась и не спорила, но ее молчаливое согласие, не означало ничего, и я это понимал.

Когда мы вошли на станцию, Ольга замерла прямо в дверях, пришлось взять ее за руку и тащить в кассовый зал, почти силой. Денежка у меня была, благодаря Анькиному другу. Купив билеты до Боровска за ненормальные деньги: по семьдесят рублей за каждый, я отошел от кассы, неловко пряча сдачу в бумажник.

– Откуда у тебя такие деньги!? – зашипела мне в ухо Ольга.

– В прошлый раз часы свои продал, – ответил я.

– Золотые!?

– Нет, деревянные, – разозлился я. – Идем на электричку, в Боровск только к вечеру приедем.

– А зачем нам в Боровск?

– У меня там дела… В общем, для тебя это просто экскурсия, а я должен кое-что узнать. Ночевать придется на вокзале, а завтра отправимся в обратный путь. Сейчас идем в газетный киоск и купим местную прессу…

Когда я рассчитывался за купленные газеты, у Ольги отвисла челюсть. Теперь она сама крепко держала меня под руку и не думала отцепляться. Электричка подошла минут через двадцать, причем нам повезло, ходили они очень редко. Ольга постепенно привыкала к новой обстановке. Главное-то ведь было осознать, что находишься в другом мире, а дальше надо просто наблюдать за окружающими людьми и поступать так, как поступают они. Теперь она поняла, наконец, насколько сложен и многообразен этот мир и единственной ее опорой в этой среде был я. Можно было не сомневаться в ее послушании.

– Я есть хочу, – неожиданно сказала она.

– Приедем в Боровск, купим что-нибудь.

– У меня бутерброды остались, только чай в термосе кончился…

– Ладно, сейчас куплю какой-нибудь воды и в электричке съедим твои бутерброды.

Напиток, который стоил дороже, чем билет до Боровска, привел Ольгу в восторг. Мы пытались прочесть его название, но так ничего и не поняли. Впрочем, статьи в газетах были тоже не очень понятны, честно говоря: вообще не понятны. Меня, правда, интересовали объявления: куплю – продам. Этих объявлений было великое множество. Продавали и покупали все: квартиры, дома, садовые участки и еще много вещей: очень нужных и совершенно не нужных. Предлагали свои услуги электрики, сантехники и еще куча людей совершенно непонятных профессий. Ольгу, да и меня тоже поразили объявления, где всевозможные гадалки, колдуны и знахари предлагали сделать привороты и отвороты, снять порчу, венец безбрачия, вернуть мужа в семью, и прочую чертовщину, за которую в нашем мире этих умельцев отправили бы на принудительное лечение…

Я тут еще возьми да и пошути…

– Вот раздобуду кучу денег, – с ухмылкой шепнул я Ольге, обращусь к колдунье, чтоб приворожить твою сестрицу…

– Идиот! – чуть не завопила она. – Зачем тебе Ирина? Я красивее ее, умнее и моложе!

– Да тихо, ты! Ну, пошутил я. Неужели ты веришь в эту чертовщину…

– Знаешь, попав сюда, я готова поверить во что угодно, – спокойно и совершенно серьезно ответила она.

Газетные статьи почти все, целиком, были совершенно непонятны, зато были понятны даты, которые мелькали повсюду. Шел две тысячи восемнадцатый год… Интересно бы повстречаться с самим собой, правда, это другой мир и меня тут может не оказаться…

Некоторые объявления прямо вводили в ступор. Например: куплю радиодетали… Это как? Имея такую развитую электронную промышленность, скупать радиодетали у частников? Нет, пожалуй, без консультаций с местными барыгами, никакую контрабанду не наладить. Ольга объявления тоже просматривала, естественно, и ей хотелось разбогатеть и прибарахлиться. Именно она и нашла нужное, по крайней мере на первых порах объявление: кто-то скупал монеты пятидесятых и шестидесятых готов нашего столетия… За некоторые предлагались баснословные деньги в тутошних купюрах. Я уже в этой денежной системе начал немного разбираться, а менять деньги на деньги было выгодным занятием во все времена, правда, в нашей стране это каралось законом. Но ведь мы собирались заниматься этим не в нашей стране и даже не в нашем мире…

Ольга, прочитав объявление, уже обшаривала свой портмоне, собрав всю мелочь она внимательно разглядывала выбитые даты чеканки этих монет. Я, понятно, последовал ее примеру и у меня мелочи оказалось даже побольше. Потом мы стали прикидывать: сколько получим, если удастся все поменять, получалась невероятная по величине сумма.

В Боровске моя подельница (А как теперь нас называть?) никогда не была, и сравнивать изменившийся до неузнаваемости городок ей было не с чем. Поэтому воспринимала его, как экзотическое создание невидимого творца.

Для начала, мы начали спрашивать у пожилых людей, где тут поблизости «комиссионка». Это простое и понятное слово в нашем мире, здесь никто не понимал. Некоторые пожимали плечами, отвечали: «не знаю» или пытались выяснить у нас, что это такое… Однако, на третий или четвертый раз нам повезло. Один старый дедушка, с любопытством взглянув на нас, сказал: «Вам нужна антикварная лавка, молодые люди?» Короче, дорогу он нам объяснил. Мы довольно быстро нашли ее. Боровск-то городок небольшой был, сейчас он, конечно, вырос, но вырос он не вширь, а ввысь. Появились многоэтажки, но частный сектор еще оставался отдельными островками.

Нашли мы антикварную лавку, – небольшой такой магазинчик, где покупали и продавали старые вещи. Ну, это для здешнего мира они были старые, а у нас вполне обиходные. Вокруг витрин толкались три человека. Один мужик, явно из сельской местности, просто задумчиво разглядывал витрины, где были наши родные бумажные деньги: трешницы и пятерки, часы наручные разных марок, но произведенные в Советском Союзе. Женщина средних лет пыталась сдать фарфоровую статуэтку, но продавец почему-то отказывался ее брать. Еще одна женщина, помоложе, просто стояла и рассматривала настенные часы, которых было выставлено немало. Были даже часы еще досоветского производства с римским циферблатом.

Мы с Ольгой недолго мялись возле витрины. Я первый решился и достал, заранее приготовленные пятикопеечные монеты. Продавец, мужчина лет пятидесяти, сначала мельком взглянул, затем стал внимательно рассматривать каждую монету…

– Четыре двести за все, – сказал он и положил монеты на прилавок.

Я молча кивнул, а он, быстро убрав монеты выложил четыре тысячных бумажки и две сотенных. Вслед за мной решилась на обмен Ольга и достала новенький юбилейный рубль с профилем дедушки Ленина.

– Ого! – воскликнул продавец и, осторожно взяв монету, стал внимательно ее рассматривать. – Прямо как новая, – добавил он удивленно.

Он еще некоторое время вертел ее в руках, затем, видимо решившись на рискованный поступок, произнес, – пять тысяч!

Ольга криво улыбнулась и кивнула головой. Мужик убрал рубль и положил на прилавок красненькую купюру, на которой было ясно обозначено 5 000 рублей. Ольга забрала деньги, и мы вышли из антикварной лавки. Я был почти на седьмом небе: менять деньги на деньги мне понравилось, зато Ольга выглядела обиженной.

– Ты за четыре пятака получил четыре двести, а я за целый рубль, только пять тысяч… Неправильно как-то, – недовольно протянула она.

– Это же для них антиквариат, – назидательно сказал я. – Они не по номиналу меняют. Видела на витрине бумажные деньги. Они вообще почти ничего не стоят… Радуйся, ты сейчас на эту пятерку сможешь смартфон купить, а это такая штука, скажу я тебе… Поинтереснее часиков.

Ольга между тем смотрела на свои ноги, обутые в очень неплохие полукеды, затем переводила взгляд на ноги проходящих мимо девушек и юношей и кривилась, как от зубной боли.

– Идем в обувной магазин, – сказала она и потянула меня в сторону. – Ну не могу я больше в этом ходить.

Она указала на свою обувь.

– Натерла что ли? – догадался я.

– Ага, натерла…

Магазинов вокруг было предостаточно, от названий рябило в глазах. Правда, разглядеть обувной было не просто, но Ольге это удалось, и мы ринулись на противоположную сторону улицы. Едва избежав попадания под автотранспорт, поскольку правила движения беспардонно нарушили, мы вбежали в магазин. Такого изобилия обуви: мужской, женской и детской, я еще не видывал. Ольга довольно быстро сориентировалась и начала примерять новую обувку. Я глянул на цены и мысленно произнес неприличные слова, кстати, обувка называлась «кроссовки». После покупки у Ольги от ее пятерки осталось полторы тысячи, зато она вся просто цвела от счастья. Закинув свои полукеды в пакет, который ей дали в магазине вместе с кроссовками, она гордо вышагивала, взяв меня под руку. Обувь смотрелась прекрасно на ее ноге, но мои кеды смотрелись при этом как крестьянские лапти.

– Ну, теперь тебе придется стать чемпионкой по бегу.

– Это с чего вдруг?

– Спортивная обувь обязывает…

– А ты посмотри вокруг.