Шпион. Повесть

Остановившись здесь – на улице Глакштеффер-штрассе, он попытался найти способ проехать, но его остановили комиссары, когда он спустился, наблюдая за лёгким удивлением молодых людей и взрослых офицеров, на лица коих не стоило даже обращать много внимания, в отличие от большинства людей, которые кашляя и переминаясь с ноги на ногу, вытаскивая свои вещи проходили к другой улице – это были те, кого спасли из развались полуразрушенного здания, что смотрел лицом на улицу.

– Рядовой Штоф, – отдав честь заявил молодой человек. – Куда вы направляетесь и кто вы, сэр? – продолжал он, пока остальные его товарищи, бросив только лёгкий удивлённый взгляд отошли в сторону.

– Я, сигерхейитсгардиан Чейз, – достав из дипломата на спине удостоверение, с уверенностью говорило биологическое творение, – и мне необходимо проехать.

– Боюсь, что это вам не удастся, ибо путь полностью перекрыт, вам будет удобнее объехать, – докладывал молодой человек, пока сзади подъезжали машины. – С вашего позволения.

– Ступайте, – только слегка посмотрев в сторону ответил Чейз, когда молодой человек с пухлым носом, покашливая, удалился…

Глава первая. Подкидыш

Вскоре, осматривая остальных, Чейз заметил, что пожарные помогли некоему мужчине, которые еле держался, на нём было не мало ран и в руках у него имелся небольшой мягкий кейс из кожи, на который сразу обратил внимание сигерхейитсгардиан. Внимательно осмотрев окружение, он слегка прикусил нижнюю губу и на секунду опустил взгляд, но затем быстро поднял его, проследив за тем, как мужчину отвели в сторону, и пожарные пошли помогать остальным. Внешний вид Чейза ничуть не изменился, но его сердце начало сильно колотился, он сильно волновался, но не показывал этого.

Наконец, он отправился к этому мужчине, который опустился сначала на колени, а затем присел, опираясь о какую-то развалину. Это был человек лет 50 в рванной, со слегка запёкшейся кровью на одежде, раной на лбу с лысой макушкой и растрёпанными волосами на висках с неопрятной щетиной на лице. Глаза были полностью растеряны, рот изображал немного искажённый от боли оскал кривых жёлтых зубов и грубые вздохи. Руки были достаточно тощие, но при этом сохранялись, хоть и дряхлые мышцы под одеждой, что напрягались, особенно, когда кисти нашли неожиданную опору в подошедшем Чейзе.

Разрушенная улица, где прошла бомбардировка

– Разрешите вам помочь, сэр, – произнёс подошедший, чем слегка удивил пострадавшего.

– Благодарю вас, – прохрипел тот.

Во время этого помогающий ловко принял кейс у пострадавшего из рук, неся его в зубах, постепенно помогая пострадавшему перешагивать или чуть ли не передвигаться на четвереньках с его пострадавшими конечностями, пока остальные спасатели подойдут, но было видно, что этому человеку становилось с каждой секундой всё хуже. Его раны достаточно сильно кровоточили, а его кашель не прекращался.

– Держитесь, совсем скоро к вам подоспеет помощь, – с сочувствием, не смотря на внешность неизвестного произнёс Чейз.

– Спа… спасибо, герр, – прокашляв ответил мужчина, когда они остановились, смотря то на Чейза, то на землю, то на небо. – Я… я Джозеф, сэр.

– Не утруждайте себя разговорами, Джозеф, сохраняйте свою энергию, – констатировал несколько холодно Чейз.

– О, хорошо-хорошо, – пролепетал он, активно моргая покрасневшими глазами, куда видимо попала пыль и грязь.

На протяжении того, как Джозеф приходил в себя, Чейз с трудом для себя, пересиливая невероятное волнение, достал из своего дипломата ту самую папку, край коего был слегка выдвинут при помощи ловкого поворота головы, после чего быстро открыл сумку мужчины и откинул всё содержимое дипломата, откуда также посыпались бумаги, папки и к ним же он бросил свою папку, которая быстро завалялась в поднявшейся пыли, развалинах. Джозеф быстро начал что-то неразборчиво лепетать, махать руками и даже чуть было не закричал, хватаясь за лицо, отчего Чейз испугался, попытался его успокоить, когда к ним подбегали остальные спасатели, дабы помочь сигерхейитсгардиану.

В последнюю секунду, перебирая сломанными конечностями Джозеф поднявшись чуть ли не накинулся на свои бумаги, когда его старался поддержать Чейз, но он оттолкнул его и потеряв равновесие сильно ударился головой о большой обломок, практически проломив череп из-за силы удара, когда кровь пролилась на каждую папку. Необычайный страх охватил душу Чейза, он был готов кричать, взвыть от досады, что из-за этого случая он стал причиной гибели человека, но тут же подбежали остальные, наконец дойдя и начали забирать труп с остальными бумагами, пока сигерхейитсгардиан чудом сохранял монотонное спокойствие. Вскоре тот самый молодой человек приблизился к нему.

– Господин Чейз, – обратился он, – нам удалось прочистить дорогу, и вы можете продолжить свой путь.

– Благодарю, – только тихо ответил Чейз, не отрывая взгляд от трупа, который уносили остальные труженики.

– На счёт него не беспокойтесь, сэр, это была случайность, – ответил только молодой человек, с надеждой смотря на старшего по званию.

– Хорошо, вы свободны, Штоф, – тихо ответил он и медленно перевёл взгляд на него.

Вскоре юноша, отдав честь, удалился, а Чейз направился к своему автомобилю и сев, вытер лапы о небольшую тряпочку, которая имелась на одном из держателей, после чего наконец отложил свой рюкзак на соседнее сиденье и продолжил свой путь. Он проезжал мимо развалин погружённый в глубокое размышление о произошедшем, перед его глазами всё ещё представал лик Джозефа, момент его гибели и он хотел наконец выговориться, однако, его могли увидеть, поэтому, он опять же с мучениями сохраняя спокойствие продолжал далеко не лёгкий и не только сложный или трудный, но и тяжкий путь…

Ближе к обеду Чейз всё также находился в своём кабинете – небольшой сравнительно узкой комнате с таким же как у него дома стулом, столом. Отличительной чертой мог быть только более малый размер стола и дополнительные два дисковых телефона и иной формы настольная лампа с зелёным абажуром. Он внимательно просматривал документы, когда позвонил один из телефонов, что он поднял одной из лап и приложил к уху.

– Господин Чейз, пришёл детектив Йодль.

– Пусть войдёт, – кратко ответил он и положил трубку на место.

Вскоре открылась дверь и показалась фигура человека среднего телосложения, похожего на прямоугольник в соответствующей форме, редеющей линией волос, крупным лбом, небольшим лицом в лице крупных, но с невероятно узкой прорезью глаз из-за больших верхних век со столь же редеющими бровями и небольшими усами, с выраженным подбородном и на удивление странной, даже отвратительной припухлостью и одновременной впалостью по периметру щёк, что дополнялось весьма крупным носом.

– Сигерхайитсгардиан, приветствую вас.

– Здравствуйте, Йодль.

– На Глакштреффер-штрассе со стороны противника осуществлена бомбёжка.

– Это мне известно, я был там ближе к утру, – спокойно, смотря в одну точку отвечал Чейз.

– Да, мне так и доложили.

То ли волнуясь, то ли ощущая извечное раздражение, с лёгкой тряской во всём теле, чуток подойдя ближе и смотря сверху вниз, хотя ощущалось явное обратное превосходство, говорил Йодль. При этом он держал одну руку за спиной, которую только провёл вперёд, из-за чего теперь там был виден знакомый Чейзу кейс, на что обратил внимание сигерхайитсгардиан, медленно переводя взгляд.

– И в ходе произошедшего, вы помогли некоему Джозефу Шрейеру. Ныне покойному, он сильно ударился головой и его не удалось спасти.

В душе у Чейза практически всё переворачивалось, но лицо продолжало оставаться монотонным – таков долг.

– Однако, он погиб, защищая некие документы. В кейсе были фотографии – его, некой дамы и девочки, как показало следствие – его погибшей супруги и дочери в бомбёжке год назад, а также листы с некими записями, предположительно его рассказы, стихи. Однако, выделился один из папок – в нём содержалось письмо весьма шокирующего содержания с не менее удивительным адресатом и получателем.

– Что же это за письмо? – продолжал также спокойно спрашивать Чейз, пока Йодль открыл кейс и достал оттуда указанную папку, на которой остался багровый след.

– Письмо от господина Рихарда господину Вальдемару, – достав указанный документ произнёс детектив, – к тому же, экспертиза подтвердила достоверность документа, – констатировал детектив с удивлением смотря на Чейза.

– Гм, – словно немного не доверяя словам Йодля, ответил Чейз.

Затем пока он пробегал по строчкам, в коих говорилось о предстоящей встрече на этой неделе между двумя правителями государств для переговоров, взгляд Чейза всё более и более переходил в разряд удивления. Было очевидно, что он чуть ли не в совершенстве владел актёрским мастерством, продолжая сохранять спокойствие, но тем не менее демонстрируя поражённый происходящим взгляд.

– Это действительно очень странно, – наконец проговорил он. – Однако, этот документ может быть направлен для дезинформации.

– Даже если учитывать достоверность подписи Рихарда, – заговорил Йодль, – и даже учитывая то, что это могла быть дезинформация, остальные труды, которые писал Джозеф, в коих наблюдаются идеи против партии заставляют обратить на это внимание. К тому же то, насколько сильно он кинулся защищать эти бумаги.

– Вы правы, Йодль. В любом случае, я разберусь. Оставьте кейс и спасибо, вы свободны.

Детектив исполнил приказ, после отдал честь и удалился. После этого Чейз еле заметно улыбнулся, хоть и ощущал одновременно боль за гибель неизвестного, но и лёгкое облегчение за то, что возможно идеи умершего будут исполнены. Затем он спустился, накинул на себя дипломат, словно рюкзак, положив туда папку, в которую вложил письмо и вышел из кабинета, направляясь через сеть коридоров, где его приветствовали часовые, на коих он не обращал внимание, а лишь иногда в нужном положении показывал удостоверение. Многие из них открывали ему следующие двери или иногда немного вздрагивали при его резкой и уверенной походке, проходя мимо остальных, хоть иногда он бросал на них взор и незаметно приветствовал, на что остальные отвечали культурными кивками.

По пути он старался не думать, но невольно погружался в размышления, думая о том, что он делает, стоит ли цель его столь резкий действий? Порой он испытывал неприязнь ко всей своей профессии, к тому, что он находиться среди врагов, ему вспоминается его дом, его прошлое, но…

Вскоре он оказался там, куда он направлялся, он был в удлинённом коридоре, прямо перед дверью секретарской человека, с коим он встречается довольно часто и тут, когда он ступал туда, он ощутил что-то приятное – это была прохлада. Лёгкая, приятная которая коснулась его и какой-то звук, довольно манящий. Он оглянулся в сторону источника, вспомнив, что в коридоре кроме этой двери более никакой нет, в противоположной стороне стены конференц-зала, а звук шёл прямо с противоположного входу концу коридора – со стороны окна. Прямо оттуда шёл свет, дневной, приятный, расходившийся в пасмурной погоде свет и этот шелест, звук ударяющихся о стекло и листья деревьев в небольшом саду за зданием капель дождя. Остановившись и посмотрев на это, Чейз отправился к окну.

По мере того, как он подходил, его сердце и грудь наполняло волнение, а глаза по неизвестной причине постепенно закрывала пелена. Ему хотелось плакать. Это необычайное чувство, которое возникает у сознательного существа – желание пустить слезу, быть может даже без причины или скорее по причине, которое знает только сама душа? Он ощущал на себе этот лёгкий ветерок и холод, вспоминая своё прошлое. Ведь он не Чейз, он Гончик, он искусственно созданный щенок, рождённый в одной из ведущий лабораториях Альтании. В саду той самой лаборатории он также гулял, он помнил это как сейчас – эти тропинки с деревянными скамейками, высокие деревья, с которых в такое же осеннее время спадали пожелтевшие листья, а зелёные старались оставаться.

Перед глазами пробудились те самые моменты, когда он бегал по большой площадке или как сидел вместе с тем, кто его создал, кого он так любяще называл отцом и кто был им, в конце концов, в той самой лаборатории. Этого красивейшего профессора, доброго, заботливого, который в такие дождливые дни, когда Гончику было холодно обнимал и согревал в своём пальто или халате, откуда он выглядывал, наслаждаясь красотой природы. Он помнил то, как они по вечерам пили вкусный сладкий кофе с печеньями или его любимыми помадными конфетами – они были большой редкостью, но для него профессор находил их всегда. Какое же счастливое у него было детство, даже не смотря на все трудности.

А где же он теперь? В тылу врага, который заставил его пережить весь тот кошмар, который он увидел, ведь не стало стольких его знакомых, друзей, товарищей, с которыми он учился, многих сотрудников ни того института, ни той самой лаборатории – всех их унёс огонь войны. Как он горевал, каждый раз, когда слышал про их гибель, когда застывал в страхе и ужасе, боясь потерять кого-то ещё. Говорят, что к смерти можно привыкнуть, возможно только в одном случае – когда сознательное существо превращается в живой труп. Гончик этого не хотел, не желал. Он бы и стал таковым, если бы ни его отец – ни тот, кто его породил, ибо это самый дорогой человек в его жизни, самый близкий для него.

Интересно, а почему же его создали таким? Он ведь не человек, он другое существо, напоминающее щенка. Эти размышления слегка утешили Гончика, который протёр лапой единственную слезу, что вышла из левого глаза, затем он поморгал, стараясь убрать покраснение с глаз, продолжая смотреть на продолжительный дождь. А тот всё продолжался и не думал даже останавливаться. Вскоре, он пришёл в себя, становясь опять Чейзом и развернувшись подошёл к двери секретарской, которую он быстро открыл и даже не обращая внимание на сидевшую хотел пройти к кабинету того, к кому он пришёл.