Миры учёного. Сборник рассказов

– Я был бы счастлив видеть этого человека, но с одной стороны грустно, что он не дожил до этих дней, с другой же, хорошо, что он покинул нас, ибо испытывать такой спектр чувств для чистейшего сердца – невероятно сильно. И да, возможно, можно будет меня посчитать эгоистом, я этого вовсе не скрываю, но тогда я был счастлив. Как бы это странно не звучало, ведь я понимал к чему всё шло, даже если все биологические моменты отключены и предотвращены.

Но при любом раскладе событий, что бы ни было, я благодарю Творца, что хоть мне никогда не суждено испытать настоящую любовь к противоположному полу, я счастлив, что способен испытать такие тёплые отечески чувства, что я вижу всё это, что я пережил всё это и что мои дети могут так искренне любить, хоть это и вызывает слёзы счастья и грусти одновременно…

Может это было своего рода толчком, новым этапом на пути взросления? Как же это удивительно для самого создания, но ещё более будоражащее не сколько разум, сколько сердце, душу, все возможные чувства того, кто породил это создание. И я это всё переживал на себе, я закрывался отдельно, дабы выстрадать, вылить горькие слёзы и вновь представать с радостной улыбкой перед ним, дабы он не расстраивался и всегда знал, что его любящий творец всегда рядом с ним.

Наверное, поэтому Творец создавал этот мир, чтобы так наслаждаться им, ведь если вспомнить сколько различный перипетий было прожито, сколько увидено, сколько – нет и всё это на протяжении всего этого времени в более чем 20 лет. И казалось, что всё прекрасно, что всё наладилось, но наступает миг, когда приходит один из самых грустных осознаний. Он пришёл ко мне, когда я так близко, стоя в коридоре, совершенно случайно услышал беседу между ним и ей.

Я не мог нарушить эту идиллию, они оба были чисты и наивны, оба не могли осознать того прекрасного чувства, которое испытывали оба, но оба наслаждались им, когда понимали друг друга с полуслова, когда росли в обществе друг друга. Их глаза буквально светились при виде друг друга, это было что-то чистое и прекрасное, было ясно они искренне любили друг друга.

Их слова, когда они признались и осторожно подойдя друг к другу, слегка обнялись, выражая эти улыбки и олицетворение счастья на глазах. Именно этот миг стал роковым, когда я буквально разрывался от радости, что моё создание достигло таких высот, грусти, что господин Вальтер не увидел это и боли от осознания того, что я должен его отпустить, ведь как говорилось однажды, любить кого-то – значит отпустить. Они должны быть вместе, таково веленье судьбы, перед коим мы должны безотказно повиноваться, но это наводит к стольким осознаниям, хотя бы того, что казалось я только позавчера впервые ощутил, как этот маленький жёлтый комок прижался ко мне, а вчера мы сидели с ним до утра в саду, а сегодня он уже вырос, осуществил столько подвигов и нашёл свою спутницу по жизни и я должен… отпустить его…

После этих слов наступила тишина, которую никто не мог нарушить.

– Такова полная моя история, мой дорогой друг, – наконец вспомнив, что он здесь не один, заговорил профессор Тибельти, повернувшись к другу.

– Гм, – лишь слегка опустил голову учёный в ответ.

– И скажите мне, как я могу не грустить?

Ответа не последовало.

– Я так и думал, – сказал мистер Тибельти и обернулся обратно, заметив, что Солнце уже почти скрылось за горизонтом, наступили сумерки.

Тут мистер Уоррен хотел повернуться, дабы удалиться, но застыл на месте, словно сильно чего-то перепугался. Такое его движение, разумеется, отдалось звуком туфлей.

– Что-то случилось, мистер Уоррен? – желая поскорее вновь остаться одному немного с гневом повернулся Тибельти, но в этот же миг также застыл на месте.

Они оба увидели, что это самое создание, про которое столь говорилось, прямо сейчас стоит перед ними. Профессор постарался что-то сказать, но получилось что-то несвязное, в результате чего вырвалось единственное:

– С-с-сынок?

– Да, пап, – улыбнулось творение и прошло ближе к своему отцу.

– Ты всё это время…

– Да, пап, простите, пожалуйста, я всё слышал.

– Но…

Учёный вновь хотел сказать что-то внятное, но у него вновь ничего не получилось, а мистер Тибельти так и остался стоять в стороне.

– Отец, я услышал всё, что ты сказал и прости меня, если я сделал тебе больно, а ещё большое тебе спасибо, что всегда был вместе, так сильно любил меня и главное, за то, что ты есть, – с улыбкой заговорил сын.

Мистер Тибельти словно ожил, на его лице появилось странное выражение, своего рода смесь улыбки и выражения, готового разрыдаться, что выдали подступившиеся слёзы, которые из-за того, что он заморгал покатились по щеке. Сын удивился этому и тут же приблизившись, вытер слезинки своей лапой, так же успокаивая учёного, как отец успокаивал его в детстве.

– Да, отец, ты прав. Я расту, но ведь расти, это же не значит бросать, верно пап? Я же всё равно тебя так же сильно люблю.

В этих словах было столько искренности, что учёный просто не мог выдержать и тут же с объятиями кинулся к своему сыну, ощущая каждое прикосновение, прижимаясь к нему, опустив голову тому на плечи, что тот тут же поддерживал, гладя его по спине и голове, при этом часто моргая.

– И я тебя, – с радостью говорил учёный. – И я тебя люблю, сынок…

Здравствуй, Новый год!

Новый год – это грустное расставание со старыми иллюзиями и радостная встреча с новыми.

    Фаина Раневская

Свет от электрической лампы служил единственным источником освещения в небольшой комнате, где активно кипела работа. Усердные пальцы стучали по клавишам клавиатуры, а глаза через линзы очков были устремлены на экран компьютера. Страница шла за страницей, а тем временем, за окном уже красовалась белоснежная красота. Снег уже покрыл верхушки деревьев, служа для них белой шапкой, а электрический свет от тысяч гирлянд активно окружал всё вокруг.

Дети веселились на улице, всё ещё кидая друг в друга снежки или катаясь на катке с самого раннего утра. Взрослые с улыбкой наблюдали как падает снег и как ликуют их дети, а некоторые просто смотрели вокруг, наслаждаясь временем. Окна многих заведений излучали свет, как и большие объявления, а на улицах всё ещё ездили машины. Где-то можно было услышать очередную хлопушку, излучающую яркую вспышку, вызывающую улыбку, а иногда и более яркое свечение в небе. Но что явно нельзя было не заметить – так это ёлки.

Скорость печати было максимально близким

Их было много, десятки и сотни, в каждом заведении и доме. До Нового года оставалось совсем немного, но человеку, который всё продолжал свою работу, нужно было успеть всё к сроку, то есть именно в уходящий год. Ему нужно было завершить новые отчёты, монографии, протокол и приказы своего заведения, реализовать свой проект, который просто не терпел задержек. Внезапно кто-то постучал в дверь, учёный не хотя направился к двери и встретил своего старого друга – министра господина Гумбольдта, со своим сыном Ларри.

– Здравствуйте мой дорогой Кардаил! – поприветствовал учёного министра. – С наступающим Вас Новым годом!

– Здравствуйте-здравствуйте, господин Гумбольдт, – быстро поприветствовал учёный и поспешил скорее завершить разговор. – Привет, Ларри, – быстро сказал исследователь.

Но министр, приняв этот жест за приглашение вошёл в дом, осматривая и заметив, что украшения уже были изъяты из шкафов, но так и остались лежать на полу, не заняв свои места и тут господин Гумбольдт заявил:

– Что-то не так, дорогой профессор? – обратился к 30-летнему Кардаилу министр. – К чему такая спешка?

– Неужели вы не помните, что мне нужно завершить отчёт по последним исследованиям по ядру?

– Конечно я помню, но ведь праздник…

– Тогда вы должны помнить, что если я не закончу этот проект сегодня, то завтра, то есть в новом году, пропадёт целый список проектов, а это приведёт к огромным убыткам во всём государстве! Вы ведь прекрасно помните, что эти исследования крайне важны, а мои сотрудники, эти бездельники, из-за этого праздника тратят драгоценное время!

С каждой секундой гнев учёного становился всё больше и больше.

– Более того, я до сих пор не успеваю! Этот чёртов старый год уходит!

– Гм…

Оба присутствующих задумались и только Ларри искренне спросил:

– А нельзя ли попросить задержаться старый год?

Такая идея быстро была откинута учёным, но министра она заинтересовала. А действительно, именно они объявляют, когда наступает Новый год, вся страна ровняется их часам и времени, почему бы не попросить почтенного президента задержать своё выступление? Когда он изложил свою идею учёному, тот был в шоке.

– …и сколько же времени Вам необходимо? – продолжал министр.

– Я полагаю будет достаточно ещё около четырёх часов, чтобы всё завершить, – отвечал учёный.

– Хорошо, сейчас ночи довольно длинные и мало кто сможет понять, что время смещено, особенно когда вся страна будет на радостях.

– Решено, начинайте процесс, а я продолжу работу, не будем терять ни секунды! – заявил профессор.