Сборник боли и смеха

В марте невозможно быстро проснуться, в многоэтажке сложно уснуть. А если сон наступил, хочется подольше побыть в нем.

– Может быть мы топим кого? – муж вышел из спальни и проверил коммуникации, прежде, чем мы услышали крик сквозь настойчивый, непрекращающийся стук в дверь:

– ОТКРЫВАЙ!

– ???

Нас обоих охватило ощущение, что не открыть невозможно. Если мы будем игнорировать стук, нечто просто снесет дверь или иным способом проникнет к нам. Муж щелкнул замком.

Человеческий комок красного цвета влетел кулаком вперед:

– Что у вас тут, нах, за барабаны ???

Муж успел увернуться от смазанного джеба рыжего краснолицего мужчины.

– Какие барабаны? – мой благоверный видел, что вломившийся пьян и не в себе.

– Всю ночь стучал кто тут??? У меня аж ребенок проснулся.

– Пройдите, посмотрите, у нас нет никаких барабанов.

Я успела одеться и стояла у двери, когда сосед открыл ее.

– Ой… здрасьте!.. извините… я не знал, что… – громила принялся расшаркиваться, ощущая очевидную неловкость. Кажется, он начал подозревать, что ошибся.

– Здравствуйте, что случилось? – я сталь, я кремень, я ничего не боюсь.

– Да хер его пойми!.. Барабанит кто-то ночью, у меня сын со страха проснулся «Пап? что это?». Я и подумал, что соседи. Всех обошел…

– Так это вообще не в этом подъезде может быть. Тут по плите может резонировать звук, – сдержанность и рассудительность мужа успокоит любого.

– Да херова коробка! Точно… но кто тогда? – удивительно настойчивый человек.

– Кто угодно. В двух подъездах от нас кто-то ремонт делал на первом этаже, нам было слышно, как будто это было в соседней квартире, – а мы на двенадцатом живем.

– Ну и дом! Дурдом. Ладно, извините еще раз, ради бога, – краснолицый раскланялся и попятился к двери.

Мы ни разу не видели его ни до, ни после того, как он вломился.

– Что??? Да… хорошо. Скоро буду, – муж нажал сброс на телефоне и побледнел. – Дед умер.

На часах застыло время 9:10…-так.

Галка

– Вы помните, как здесь оказались? – мужчина в белом халате посмотрел поверх очков.

– Все помню, – процедила девушка с растрепанными темными густыми волосами. На фоне бледно-желтой стены больничного кабинета они казались темнее, чем были на самом деле.

– Почему вы здесь?

– Думаешь, свихнулась?

– Вы считаете себя больной?

– Больной ты.

За окном сидела галка. Наклонив голову на бок и прищуривая глаза, она заглядывала в комнату, постукивая клювом по раме. Девушка перевела взгляд с птицы на мужчину:

– Не видишь? Так пусти МЕНЯ!

– Вы куда-то торопитесь? – от вопроса доктора веяло стальным холодом. Любой ответ – капкан, он захлопнется, как только ты коснешься языком железяки на холоде.

– Знаешь же, надо мне… – она посмотрела на портрет мужчины, что висел над столом доктора.

– Что надо? – снова холод и равнодушие бронзового памятника.

– Тысячу раз сказала – владыку спасать, – примерно так учитель теряет терпение, по третьему кругу объясняя элементарные вещи.

– От чего? – а доктор знал ответ. Он слушал эти ответы третий раз.

– От духов темных! Пока я тут, с него долги забирают, потом и жизнью возьмут… – кивнула девушка на портрет, откуда снисходительно смотрел мужчина лет семидесяти.

– Почему вы так решили? – мужчина невозмутимо дыхнул на свои очки, протирая стекла краем халата. Вообще-то у него было хорошее зрение, очки он носил, чтобы прятать глаза, а точнее то, что они выражали.

– Духи показали. – солнце, выглянувшее первый раз за весь ноябрь, подсветило светлые волосы мужчины с портрета – подарка врачу на годовщину правления владыки. Снизу сияла золотая надпись «20 лет – это только начало».

– Вы слышали голоса или видели галлюцинации?

– Покажу тебе, врач, – Блеснула карими прищуренными глазами Тата.

Птица за окном громко стукнула клювом по стеклу. Тата и врач синхронно обернулись и посмотрели на галку.

– Расскажите лучше. – доктору хотелось скорее закончить этот разговор. У него уже заказан столик в ресторане по случаю годовщины. Десять лет назад он женился на дочери владыки. Десять лет он занимает кресло главного врача психиатрической больницы.

– Па-ка-жу!

– Хорошо, каким образом вы мне покажете? У вас есть запись или пленка?

– Покажу, са-дись, – Тата указала на диван, над которым висел портрет владыки, и встала рядом.

– Что ж, я слу… – не успел договорить доктор, как Тата положила ему руки на глаза.

– Мама?

– …

– … Что ты тут?… – врач оглядывал по сторонам свою детскую комнату. Она была такая же, какой он помнил ее восьмилетним мальчишкой, только все было немного размытым, как бы выцветшим.