То, что делает меня

Парень переглянулся с девушкой.

– Мы бы проводили, – сказал он после некоторого молчания. – Но и так на сеанс опаздываем.

– Иди вон до тех пятиэтажек, – девушка махнула рукой в сторону, откуда я пришел, – за ними будет длиннющий белый дом, отделанный голубыми панелями. Вдоль него до школы. Затем через школьный двор, там с одной стороны детский сад увидишь, а с другой…

Она осеклась. По соседней дорожке медленно, с любопытством уставившись в нашу сторону, проехали двое ребят на большом черном мотоцикле.

Тот, что сидел сзади, в клубной футболке Манчестера, приветственно поднял два пальца вверх. Девушка помахала в ответ.

– После детского сада я найду, – прогнусавил я, зажав кровоточащий нос платком. – Спасибо.

Они быстро ушли, а я, подобрав затоптанные наушники, медленно двинулся в сторону пятиэтажек.

Телефон было жалко до невозможности. Я ждал его с июля, со своего дня рождения. Папа обещал подарок, как только я переберусь к нему. И это было единственной причиной, хоть как-то скрашивающей тягостную неизбежность переезда.

Переезжать я не хотел, и мы довольно сильно поссорились из-за этого с мамой. Целую неделю не разговаривали, а потом я, понадеявшись, что она передумала, попытался помириться, но оказалось зря.

– У меня тоже есть право на личную жизнь, – раздраженно заявила она. – Наконец все стало налаживаться, а тут ты со своими капризами. Семнадцать лет – немалый срок. Все это время я занималась только тобой, а теперь у меня появился ребенок.

– Получается, я не твой ребенок.

– Ну, конечно, мой. Но далеко не ребенок. У тебя рост сто восемьдесят и нога сорок третьего размера.

– Сорок второго.

– Никита! Не нужно ерничать. Это не обсуждается. Летом отдохнешь у бабушки Гали, а с первого сентября как миленький отправишься к папе. Счастье, что он согласился тебя взять.

– Мам, прошу, – я очень старался договориться по-хорошему. – Хочешь, буду помогать с Аленкой? Могу на молочку ходить и во всей квартире хоть каждый день убираться.

– Это всего на год. Как закончишь школу, что-нибудь придумаем.

И так это просто получалось: «всего-то на год». Может, для нее год не срок, а как по мне, так целая вечность. Триста шестьдесят пять дней заточения в невыносимых условиях. А ведь я ничего плохого не сделал, ни в чем не провинился, просто у нее «наконец все стало налаживаться».

Мама познакомилась с Игорем три года назад в Турции, прошлым летом они поженились, а этой весной родилась Аленка.

В целом Игорь был нормальный: ни плохой, ни хороший, обычный сорокалетний мужик – тренер в фитнес-центре, разведенный и повернутый на здоровом образе жизни. Вначале он проявлял ко мне некое дружелюбие, даже радиоуправляемый вертолет подарил, но потом, после их свадьбы, я стал для него чем-то вроде мебели. Мое внимание ему тоже особо не требовалось. Зато мамино полностью переключилось на него.

– Можно мне хотя бы в школе своей остаться?

– Это на другом конце Москвы. Полтора часа дороги.

– Мне несложно, а новеньких нигде не любят. Их третируют и гнобят.

– В таком случае, – откликнулась мама довольно равнодушно, – у папы появится отличная возможность восполнить пробелы твоего мужского воспитания.

Сказала она это с такой долей скептицизма, что мне стало немного обидно за папу. Ведь, пока они не развелись, он занимался со мной не меньше, чем она. Дело в том, что у мамы был бзик – сделать из меня какого-то суперчеловека. Супергения и супергероя в одном флаконе.

С двух лет меня ежедневно водили во всевозможные группы развития, кружки и секции: логопед, йога, ритмика, шахматы, английский, акварель, веселый счет, гимнастика, футбол, легкая атлетика, прыжки с трамплина, уроки красивого письма, артистическое фехтование… Перечислять можно было до бесконечности.

В будние дни мама возила меня на своей машине по всему городу, умудряясь одновременно еще и работать. Я вообще плохо помню ее без телефона в руке. У них с подругой бизнес свой, туристический. Очень нервное и ответственное дело, поэтому вечером, когда мы наконец оказывались дома, а папа приходил с работы, родители начинали долго и неприятно ругаться, после чего папа прятался в моей комнате и читал мне книжки. Он говорил, что я действую на него успокаивающе. А в выходные дни на занятия я ездил с ним. И в кино мы вместе ходили, и на «Игромир». Папа, в отличие от мамы, никуда не мчался, не паниковал, не раздражался и, как ни странно, везде успевал. Одним словом, раньше папу я любил и готов был переехать к нему, даже бабушку бы вытерпел, но жить в одной комнате с его недоделанным приемным сынком было слишком.

– Умоляю, мама, я и дня не вынесу с этим придурком.

– Ваня не придурок. У него оценки лучше твоих. Он просто больной и очень несчастный мальчик.

– Но у меня здесь друзья и…

– Друзья? – мама закатила глаза, точно я сморозил невероятную чушь. – Вот только не нужно этой высокопарной лирики. Друзья, Никита, – это такой атавизм, пережиток прошлого, когда у людей было много свободного времени и они не могли справиться со своими проблемами в одиночку. А в современном обществе, в условиях жесточайшей конкуренции, дружба – это тебе не детсадовское «один за всех и все за одного», а осознанное взаимовыгодное сотрудничество, где люди приносят друг другу пользу. А от твоего Боряна и Вовки Петухова никакой пользы. Так что тебе вполне хватит соцсетей, которые с переездом никуда не денутся.

И тут я понял, что больше уже не могу сдерживаться.

– Ах, так! Ну и ладно! Ты еще пожалеешь, – я же старался по-хорошему, но она сама не захотела. – Если меня из той школы выгонят, если я сбегу из дома или придушу этого придурка, не удивляйся. Все, что там со мной случится, будет на твоей совести.

Но мама закрыла уши ладонями и ничегошеньки не слышала. А потом все равно сделала по-своему.

Я прошел мимо пятиэтажек и обнаружил, что никакого длинного белого дома не вижу, а за последним корпусом начинается самый настоящий лес. И пока я растерянно стоял, соображая куда идти, по узкой асфальтовой дорожке, тянущейся вдоль леса, снова проехали те ребята на мотоцикле и, заметив меня, проводили долгим пристальным взглядом.

Я почесал обратно очень быстрым шагом, почти побежал. Мало ли что этим взбредет в голову.

Но только я дошел до перекрестка, чтобы попробовать другой путь, как из носа хлынула кровь. Платка больше не было, я зажал нос и кое-как доковылял до ближайшей лавочки. Сел и принялся утираться подолом футболки, хорошо, что она была бордовой, и кровь на ней выглядела не так ужасно. И тут я снова услышал звук мотора. Оторвал футболку от лица – и точно: подкатили и остановились. Пришлось сделать вид, что просто сижу и не замечаю их.

– Голову подними, – сказал один низким хриплым, как говорят, прокуренным голосом.

Я не шелохнулся. Густые темные капли одна за другой появлялись на асфальте прямо между моими красными «конверсами».

– Хочет, чтобы у него мозг через нос вытек, – тот, что в «Манчестере», спрыгнул с мотоцикла. Подошел, положил руку мне на плечо и с силой надавил. – Запрокинь голову, тебе говорят. И на вот, приложи.

Он сунул мне ледяную бутылку пол-литровой «Аква Минерале». Я осторожно посмотрел сначала на него, потом на того, что был за рулем. Оба улыбались так, будто увидели что-то смешное.

«Манчестер» – светловолосый невысокий, но крепкий, в узких подвернутых джинсах и полукедах без носков – похоже, был моим ровесником. Глаза у него были очень яркие, светло-синие и сияющие, а морда смазливая.

Другой, скуластый, с выбритыми висками и взъерошенной челкой, казался постарше. На нем были спортивные штаны милитари и черная футболка с Джокером Леджера, а на шее с правой стороны красовался большой черный дракон, точнее, его ощеренная пасть и изогнутая шея, тогда как туловище пряталось где-то на плече под футболкой.

Оба пацана, в отличие от той шпаны, которая меня кинула, выглядели очень спортивно и реально опасно, однако бить, похоже, не собирались.

– Не вытечет, – отозвался я. – Если бы он был, я бы сейчас здесь не сидел.

Парень с драконом тоже слез с мотоцикла, подошел, достал пачку сигарет, раскрыл и протянул мне.

– Спасибо. Не курю.

Он пожал плечами, закурил сам и сел рядом со мной на лавку, а «Манчестер» остался стоять напротив, засунув руки в карманы и тихо посмеиваясь.

– Ты че, как щенок брошенный, по всему району мечешься? Заблудился?

– Немного, – признался я.

– Наваляли? – хрипло спросил второй.