Сказки Мира

– Что слышно издалека и далеко разносится?

Не раздумывая, девушка ответила:

– Издалека слышно, государь, и далеко разносится гром и ложь.

Изумленный ее ответом, царь взял себя рукой за бороду и, повернувшись к придворным, спросил:

– Как вы думаете, сколько стоит моя борода? – и каждый стал называть ее стоимость, поднимая цену все выше и выше, в надежде угодить Его Величеству. Тогда он обратился к девушке:

– А ты, дитя мое, как думаешь, сколько стоит моя борода?

Она сказала:

– Борода Вашего Величества стоит трех летних дождей!

Услыхав ее ответ, все в изумлении воззрились на нее. Царь, сам изумленный до крайности, сказал:

– Ты ответила правильно, сегодня же мы сыграем свадьбу, и ты станешь моей женой.

Вот так девушка стала царицей. Но сразу же после свадьбы она обратилась к царю:

– У меня к тебе есть одна просьба – будь так любезен, напиши своей рукою, что если ты или кто-нибудь из твоих придворных рассердятся на меня, и мне придется уйти, у меня есть право забрать с собой то единственное, что я люблю больше всего на свете.

Влюбленный в прекрасную девушку, царь велел подать перо и пергамент, и тут же написал то, что она просила, запечатав документ своим кольцом с рубином.

Несколько лет прожили они счастливо, и вот однажды царь жестоко разругался с царицей и сказал ей:

– Уходи, я желаю, чтобы ты покинула меня и никогда больше не возвращалась!

– Хорошо, – покорно ответила молодая царица, – я завтра же уйду. Только разреши мне переночевать во дворце последнюю ночь, чтобы я могла собрать свои вещи.

Царь разрешил ей, и она с обычной своей заботливостью напоила его на ночь отваром из трав.

Не успел царь допить снотворное до конца, как его сморил крепкий сон. Царица велела отнести царя в приготовленную для нее карету и поехала в дом своего отца.

Когда наступило утро, царь, сладко проспавший всю ночь, проснулся и с изумлением огляделся.

– Измена! – вскричал он. – Где я, и чей я пленник?

– Мой, Ваше Величество, – ласково ответила царица. – И пергамент, написанный вашей собственной рукой, тоже здесь.

И она показала ему документ, где он написал, что если ей доведется покинуть дворец, она может взять с собой то, что любит больше всего.

Услышав это, царь радостно рассмеялся и заявил, что любит ее по-прежнему.

– На этот смелый шаг, – сказала царица, – я отважилась потому только, что очень люблю тебя, царь, но я рисковала при этом жизнью, чтобы ты увидел, как сильна моя любовь.

Так соединились они вновь и жили счастливо до самой смерти.

Попутчик

Некий человек дает возможность умершему обрести покой, а тот, сделавшись его попутчиком, помогает ему преодолеть все невзгоды и освободить от злых чар заколдованную принцессу – сюжет не более странный, чем все остальные. Он стал источником вдохновения для автора священной «Книги Тобита», а также для Ханса Кристиана Андерсена, чей вариант «Попутчика» мы здесь и приводим, чтобы проиллюстрировать, как лаконичная и выразительная легенда была изложена литературным языком того времени.

История этой сказки связана с древнеанглийским романом «Сэр Амадас», а также с баскскими, испанскими и французскими деревенскими сказками. Она возродилась в Италии в форме новеллы «Мессер Данезе» и в стихотворении Брунетто «Константина». Ее шотландская версия на гаэльском языке была записана знаменитым специалистом по кельтской культуре профессором Кеннетом Джексоном в Новой Шотландии. То, что с годами интерес к этой истории не ослабевал, подтверждается ее появлением в собрании братьев Гримм в XIX столетии, в коллекции Страпаролы 1550 года, а также в рассказах народных сказителей Армении, Скандинавии, Италии и Турции, среди цыган, индийцев и горцев Западной Шотландии.

В этой книге сохранена та форма, в которой английские популяризаторы Андерсена обычно предлагали его произведения, когда писатель достиг зенита своей славы.

***

Горем был охвачен бедный Джон – отец его лежал при смерти. Они находились в маленькой комнате совершенно одни: огонь лампы, стоявшей на столе, мерцал, затухая. Ночь была на исходе.

– Ты был мне хорошим сыном, Джон, – произнес больной отец. – Да поможет тебе в жизни Бог. – Глядя на сына добрыми печальными глазами, он глубоко-глубоко вздохнул и умер – как будто уснул. Джон разрыдался. Никого не осталось у него: ни отца, ни матери, ни сестер, ни братьев.

Бедный Джон! Он преклонил колена перед телом отца и поцеловал его руку. Много было пролито слез, но, наконец, глаза Джона стали слипаться, и он уснул, приткнувшись головой к жесткому изголовью. И приснился ему чудесный сон. Ему привиделось, будто солнце и луна преклонились перед ним, и отец, живой и здоровый, смотрит на него и весело смеется, как смеялся всегда, когда был чем-нибудь доволен. Прекрасная девушка в золотой короне на длинных светлых волосах протянула ему руку, а отец сказал:

– Посмотри, какая у тебя замечательная невеста.

Самая прекрасная невеста на свете!

Он проснулся, и счастливое видение исчезло. Отец, мертвый и холодный, лежал на кровати, и никого не было рядом. Бедный Джон!

Неделю спустя состоялись похороны. Джон шел за гробом. Никогда уже не увидит он своего доброго отца, который так горячо любил его. Он услышал, как застучали комья земли о крышку гроба, в последний раз увидел краешек этой крышки, которая через мгновение навсегда скрылась под землей, летевшей из-под лопат могильщиков. Глубокая скорбь охватила Джона, и сердце его готово было разорваться. Люди, стоявшие у могилы, пели псалом, и от его торжественной мелодии на глаза Джона навернулись слезы. Он заплакал, и на сердце у него полегчало. В зеленой листве деревьев играло солнце, словно говоря:

– Не отчаивайся, Джон! Разве не видишь ты, как прекрасно голубое небо? Твой отец сейчас там – он молится, чтобы у тебя все было хорошо.

– Я всегда буду хорошим, – сказал Джон, – и тоже попаду на небеса, чтобы уже не расставаться с отцом. Как же радостно нам будет, когда мы снова встретимся! Сколько мне нужно будет рассказать ему, а как много интересного покажет мне он! Отец откроет мне красоту Рая, как когда-то открыл многое здесь, на земле. О, какая это будет радость!

И все это столь живо представилось Джону, что не смог он сдержать улыбки, хотя слезы по-прежнему струились по его щекам. На ветвях каштанов сидели маленькие пичужки, наполняя воздух своим щебетанием. Они были счастливы, хотя и присутствовали на похоронах. Ведь они-то хорошо понимали, что отец Джона уже на Небесах, и что его крылья больше и красивей, чем у них, и что теперь он счастлив, так как прожил свою жизнь праведником, и эта мысль радовала птиц. Увидев, как птички вспорхнули с зеленых ветвей и разлетелись по белу свету, Джон решил последовать их примеру. Но сначала он выстругал большой деревянный крест, чтобы установить на могиле отца, а когда вечером принес его на кладбище, то увидел, что могила аккуратно прибрана и украшена цветами. Это сделали совершенно чужие люди, которые тоже любили его покойного отца.

Рано утром Джон собрал свою котомку, спрятал в пояс все свое наследство – пятьдесят талеров да несколько серебряных монет – и отправился искать по белу свету счастья. Но сначала он зашел на кладбище и, прочитав на отцовской могиле «Отче наш», произнес:

– Прощай, дорогой отец; я буду вести праведную жизнь, а ты молись за меня, что бы все у меня было хорошо!

Он шел по полям, цветы благоухали свежестью и сияли красотой, пригревшись на солнышке. Они качали головками на ветру, словно приговаривая:

– Добро пожаловать на эти зеленые поля, посмотри, как здесь красиво!

Тут Джон обернулся, чтобы последний раз взглянуть на церковь, где его крестили, когда он родился, и куда каждое воскресенье он ходил с отцом петь псалмы. Высоко в прорези башни он увидел церковного эльфа, который стоял там в своей красной остроконечной шапочке и руками прикрывал глаза от солнца. Джон кивнул ему на прощанье, а маленький эльф помахал ему своей шапочкой, прижав руку к сердцу. Он без конца посылал Джону воздушные поцелуи, желая ему счастливого пути и удачи в жизни.

Джон думал о тех прекрасных вещах, которые предстоит ему увидеть в огромном и удивительном мире, и уходил все дальше и дальше. Еще ни разу не забирался он так далеко от дома. Ничего не знал он ни о городах, через которые проходил, ни о людях, которых встречал, – он был вдали от дома среди чужих людей. В первую ночь пришлось ему заночевать в поле в стогу сена – другого ночлега он не нашел. И все же ему было очень уютно – сам король не пожелал бы лучшего. Широкое поле с рекой, стогом сена и голубым небом вместо крыши – что может быть лучше подобной опочивальни? Зеленая трава с крохотными красными и белыми цветами была его ковром, кусты бузины и изгородь из шиповника напоминали букеты цветов на туалетном столике, а ванной для него служила река с прозрачной и прохладной водою, где камыши кивали ему головками, желая доброго утра и спокойной ночи. Луна, сиявшая высоко под небесным потолком, напоминала большой красивый ночник, от которого не загорятся занавески. Джон мог спать совершенно спокойно; он спал как убитый и проснулся, когда солнце уже встало, а вокруг него летали пташки и пели:

– С добрым утром, с добрым утром! Как? Ты еще не встал?

Церковные колокола созывали на службу прихожан – было воскресенье. Люди шли послушать проповедь, и Джон отправился вместе с ними: он пел псалмы и слушал Слово Божье. И ему показалось, будто побывал он в своей родной церкви, где был крещен и пел псалмы вместе со своим отцом. На церковном кладбище оказалось много могил, заросших высокой травой. Джон вспомнил о могиле своего отца. Быть может, и она скоро станет похожей на эти могилы, ведь за ней теперь некому ухаживать. И он тут же взялся за дело: прополол траву, поправил упавшие деревянные кресты и положил на место венки, которые разметал ветер. При этом он подумал:

– Быть может, кто-нибудь сделает то же самое и на могиле моего отца, пока меня нет.

У церковной ограды, опираясь на посох, стоял старый нищий. Джон отдал ему все мелкие серебряные монеты и вновь отправился в путь, довольный и умиротворенный. К вечеру разразилась ужасная гроза. Джон поспешил найти какое-нибудь укрытие, но прежде, чем он добрался до одинокой церквушки, стоявшей на вершине холма, наступила ночь. К счастью, дверь была приоткрыта, и он пробрался внутрь, намереваясь переждать грозу и уйти.