Трудно быть человеком. Цикл «Инферно». Книга седьмая

– Страсти улеглись?

– Покричали месяц, и хватит, пора возвращаться к привычному образу жизни.

– Ты для этого отослала национальную гвардию?

– Вчера гвардию, а завтра отменим комендантский час, которые больше напоминают людям о беспорядках, нежели успокаивают их. Если этот придурок из сената снова не заикнется о принудительном разоружении, то концу недели, думаю, Джаред со своими бреднями окончательно погасит протест. К тому же в северных штатах дела обстоят куда хуже, чем у нас и им силы гвардии нужнее.

– А ты не боишься, что Джареда тоже… У людей-то рука уже набита.

Рейчел устало улыбнулась:

– Не велика потеря, главное печать с его подписью не потерять, а остальное поправимо…

– Я все в толк не возьму, чего они так все вызверились то? Неужели они и вправду не видят зла, что вокруг происходит и не видели всего этого прежде? да я сама сколько раз интервью давала, хоть и без красок, но суть передавала, особенно после рейдов на бордели и притоны педофилов.

– А ты сама видела свои интервью?

– Нет, у меня как-то времени на ящик нет. Но я в курсе, что они многое правят.

– Понимаешь в чем тут дело Моника, в век, когда правда лежит у каждого под носом, основная задача её правильно подать, в нужном ракурсе и строго дозировано, чтобы не волновать публику больше, чем это необходимо. Вот так и выходит та самая разница между тем, что ты видишь на улицах и тем, что показывают остальным… Но дело не только в том насилии, что им показали. Боюсь, как раз-таки к насилию вне зоны боевых действий, людей уже приучили, а вот к правильному пониманию правды еще не до конца, оттого и возник весь этот бардак. ВерОника ведь не только их архивы опубликовала, но и компромат, который очень умело, скомпоновала, выделив суть произошедшего еще с конца Второй мировой войны.

– И нахрена так издалека заходить было?

– Ну, во-первых, все познается в сравнении, а во-вторых, чтобы наглядно показать, когда именно сломался наш мир… И должна признать, с периодом она не ошиблась, как и я в ней. Именно после Второй мировой войны перед нами и западным миром в целом встал вопрос, а именно, как быть дальше. Ведь СССР стремительно набирал мощь, но самое главное, он действительно был альтернативой, что для нашего мира, что для его понимания. Курс Рузвельта, до войны, по большому счету проблем не решил, а некоторые даже добавил, оттого мы и вступили в войну.

– Вынужденно, на нас же напали. Перл Харбор япошки к чертям разнесли.

Рейчел, ни без иронии посмотрела на Монику:

– Я тебя умоляю. Еще скажи, что башни близнецы разнесли у нас прямо под носом какие-то арабы из третьего мира, налетав на кукурузниках пару другую часов, чтобы после направить на несоизмеримой скорости пассажирские Боинги на небоскребы. Если тебе не хватило примеров разрушенных небоскребов Инферно, то присмотрись к тому, что я снесла и вспомни, как именно он обрушился. А теперь найди два отличия, что называется.

– Хочешь сказать, мы их сами подорвали?

– Ну не арабы же… Цинично, но метод – «Выстрел себе в ногу» работает и позволил нам, что тогда вступить во Вторую мировую, что сейчас вторгнуться в Афганистан. Сама подумай, мобилизация армии в среднем длится сорок дней, плюс сбор с войсками по альянсу НАТО и планирование совместных действий. Мы же уже через месяц там по полной развернулись. Потому что нам нужно было вторгнуться в Афганистан, а главное мы уже были готовы к этому вторжению.

Моника прибывала в неком замешательстве:

– Я конечно верю тебе, но… все равно, как-то это все невероятно.

– Это потому что тебе, как и остальным, промыли мозги, превратив в некое подобие идиотов, в греческом смысле этого слова.

– Это еще что значит?

– Идиот в греческом смысле этого слова, это человек, живущий в своем мире, в вашем случае, образ этого мира, насильственно формируют и навязывают образование, литература, пресса и, конечно же, СМИ, основной бенефициар всего этого безумия.

Моника задумалась:

– Нельзя сказать, что я вообще не слышала о твоей версии событий.

– Но ты её не воспринимала всерьез, так как в массе своей, она была скомпрометирована. Это как с масонами, основная литература о них, написана ими же в романтизированном или таинственном ключе. Эти книги переполнены самыми популярными домыслами о них и не несут в себе ни крупицы истины.

– Не могут же все писатели быть продажными?

Рейчел посмеялась:

– Как и федералы… Дело не в продажности, а скорее в общей тенденции, хотя и в деньгах тоже, во всяком случае, для тех, кто лжет осознанно. Видишь ли, когда пресса, литература, да и вообще просвещение, финансировалось государством, лишь цензура слегка ограничивала правду, гранты же, теперь её всецело направляют. Представь, есть тот единственный и честный, что пытается донести правду до общественности своим пером, в былые времена, этого популиста порезали бы на куски, чтобы остальным неповадно было. Сегодня же, его просто накрывают морем тех, кто за гранты пишет на схожую с ним тему, быстрее и с налетом откровенной лжи, которая дискредитирует эту тему или вопрос, которые пытался осветить честный писака. В добавок ко всему, придя в книжную лавку, тебя с ног до головы сперва засыпят этим откровенным контрафактом, потому что за него уплачено, а его творение, так и останется пылиться на задней полке.

– Не велика потеря. В наше время книги все равно никто не читает.

Рейчел с прискорбием вынуждена была согласиться:

– Знаю, просто это единственная площадка, куда независимые борцы за правду еще могут пробиться, про остальное же мне сказать нечего.

– А соцсети? Как погляжу, ВерОника знатно преуспела в этом, вон какую волну подняла.

– Это пока еще тестовая зона, но очень скоро и во многом, благодаря таким примерам, айтигиганты перекроют и этот вентиль, заполонив все свое пространство второсортным шлаком или и того хуже.

– Плевать. Если я это не могу использовать, значит мне это не нужно.

– Опрометчиво, так как, это значит, что использовать будут тебя.

– Пока, этот кто-то ты, меня все устраивает. Пойми меня правильно, пока ты освещаешь тенденции, я тебя еще понимаю, но, когда начинаешь углубляться в суть происходящего, извини, но тут я перестаю тебя понимать, от слова совсем. Думаю, моё время упущено и теперь я гожусь только на роль исполнителя, чему я и рада, учитывая, сколько всего ежедневно тебе нужно штудировать. Мне конечно на своей должности тоже приходится во многие дела вникать, но это скорее вынужденно, ты же сама рвешься узнать, что, да как. Огонек любознательности во мне потух уже очень давно, о чем я ни разу не жалею, особенно после последних событий и все то дерьмо, что их спровоцировало… А тебе не кажется, что Хант, то есть Инферно, был прав?

– В чем именно? Он, на удивление, оказался трудоголиком, везде поспел, так сказать.

– В правде, Рейчел.

– Ну, вот он её, так или иначе, опубликовал и что дальше?

– Отпустить вожжи и отойти в сторону. Люди сами бы с ними разобрались. У тебя не было причин их защищать, особенно после того, что они сделали с Наоми.

По выражению лица Рейчел, Моника поняла, что разбередила еще не зажившую рану и попыталась извиниться:

– Прости, мне не следовало…

Рейчел же не захотела заострять внимание на Наоми, вернее её смерти. В жизни каждого есть личные темы, которые ни с кем не хочется обсуждать и более того скрывать как сокровище от чужих глаз и ушей, чтобы не обесценить личное воспоминание посторонним присутствием в нем:

– Уйди я в сторону, толпа бы смела менеджеров и неких индивидов особой касты, но не её костяк. Я же, лишилась бы контроля над ситуацией, которая могла бы закончиться кровавой резней.

Моника скептически посмотрела на Рейчел:

– На целый город у них кишка тонка, кем бы они ни были.

Рейчел посмеялась:

– Нет, Моника, не на город, они бы всю страну смели бы, прям как индейцев в свое время.

– Но мы не индейцы.