Ставропольский протокол: Красный путь

Глава 9 Обвал

Часть 1: Тень над будущим. Игорь. ВКА им. Можайского. 4 июля 2018 года.

Четвертое июля началось для Игоря с того самого, отложенного медицинского осмотра. После вчерашней строевой и ночной партии в шахматы с Кузнецовым он чувствовал себя уставшим, но уверенным. Физкультура сдано, пусть и неидеально, но сдано. Главное препятствие, казалось, позади.

Медкомиссия проходила в том же самом светлом, вылизанном до блеска коридоре. Очередь двигалась медленно, на лицах ребят читалось напряжение. Для многих это был последний рубеж перед зачислением.

Игорь зашел в кабинет терапевта. За столом сидел немолодой майор медицинской службы с усталыми, но пронзительными глазами. Он молча изучил карту Игоря, затем приступил к осмотру: измерил давление, прослушал фонендоскопом.

– Дыши. Не дыши. Глубже. Кашляни.

Игорь послушно выполнял команды. Врач снова приложил холодный диск фонендоскопа к его груди, и его лицо стало напряженным. Он слушал дольше, чем предыдущих ребят.

– Есть шумы, – наконец произнес майор, отрываясь от груди Игоря и делая пометку в карте.

– Шумы? – переспросил Игорь, чувствуя, как у него похолодели кончики пальцев. – Но я всегда был абсолютно здоров. Это, наверное, просто из-за волнения. Пульс учащенный.

Врач посмотрел на него поверх очков.

– Синусовая тахикардия на фоне эмоциональной нагрузки – это одно. А шумы – это другое. Сердце – не поле для шуток, курсант.

Игорю вдруг страшно захотелось разрядить обстановку, отшутиться, как он всегда это делал. Сказать что-нибудь эдакое, с вызовом.

– Да без шума в сердце, товарищ майор, нет и жизни, – попытался он улыбнуться. – Сам пульс – это ведь шум. Бой барабанов, под который марширует кровь.

Лицо врача не дрогнуло. Он не видел ни харизмы, ни бравады. Он видел потенциальную патологию.

– Философию оставь для политзанятий, – сухо отрезал он. – Твое красноречие сердце не вылечит. Я направляю тебя на углубленное исследование – Эхо КГ. Седьмого июля.

Седьмого июля! В тот самый день, когда у него должен был быть профотбор! Игорь почувствовал, как почва уходит из-под ног. Весь его настрой, вся уверенность, выстроенная после неплохого физо, рухнула в одно мгновение.

– Но товарищ майор… я…

– Свободен, – врач уже смотрел на следующую медкарту. – Следующий!

Игорь вышел из кабинета, будто в тумане. Он не видел встревоженных глаз других абитуриентов, не слышал их перешептываний. В ушах гудело одно: «шумы… седьмого июля…». Он чувствовал, как внутри него что-то ломается. Та самая стена уверенности, начало которой он прятал все свои страхи, дала трещину. Впервые за все время испытаний он почувствовал себя не просто неудачником, а больным. Негодным.

Часть 2: Сталь под давлением. Артем. 4 июля 2018 года.

Пока Игорь получал свой приговор, Артем стоял на старте беговой дорожки. День четвертого июля был для него днем физических испытаний.

Он был собран, как швейцарские часы. Все его мысли были сконцентрированы на одном: технике бега, дыхании, распределении сил. Он мысленно прокручивал советы отца-спортсмена: «Не рвись с места, найди свой ритм, держи спину, работай руками».

Команда «Марш!» прозвучала для него как выстрел стартового пистолета на чемпионате. Он не рванул, а мощно и ритмично пошел в дистанцию. Его длинные ноги легко отталкивались от дорожки, дыхание было ровным и глубоким. Он не бежал за кем-то, он бежал против времени. Против своих собственных пределов.

На финише трехкилометровки офицер с секундомером кивнул с нескрываемым одобрением:

– Двенадцать ровно. Молодец.

Следом были подтягивания. Четкие, без раскачки, с полной амплитудой. Четырнадцать раз. Сила, накопленная за годы помощи отцу в стройке и собственных тренировок, не подвела.

Стометровка далась чуть тяжелее – не его коронная дистанция. Но и здесь он показал достойный результат: 11.9 секунды.

В сумме он набрал уверенные, твердые баллы. Не рекордные, но стабильно высокие. Никакого провала, никакого риска. Четкий расчет и идеальное исполнение. Когда он получал свою зачетку с результатами, по его телу разлилось чувство глубокого удовлетворения. Первый серьезный этап пройден. Оставался профотбор шестого июля – и все.

Он видел, как некоторые ребята после забега падали без сил, их тошнило от перенапряжения. Артем же, лишь тяжело дыша, прошелся шагом, чтобы остыть. Его мир оставался четким, предсказуемым и подконтрольным.

Часть 3: Начало битвы умов. Виктор и Дмитрий. 5 июля 2018 года.

Пятого июля вступительная кампания достигла своего пика по всем фронтам.

Смоленск. Академия ПВО.

Для Виктора Громова день начался с письменного экзамена по математике. Аудитория была наполнена напряженной тишиной, прерываемой лишь скрипом ручек и шуршанием листов.

Виктор пробежал глазами задания. Сложные, комплексные задачи, требующие не просто знания формул, а глубокого понимания принципов. Уголки его губ дрогнули в подобии улыбки. Это был его язык. Мир цифр, логики и безупречных решений.

Он погрузился в работу с холодной концентрацией хирурга. Его рука выводила формулы быстро и четко. Он не нервничал. Он решал систему уравнений, как собирал в детстве сложные схемы – видя всю конструкцию целиком. Он чувствовал себя не абитуриентом, сдающим экзамен, а исследователем, разгадывающим интересную головоломку. Каждый решенный вариант был шагом к его четко выверенному будущему.

Москва. Академия ФСБ.

Для Дмитрий Аристократова первый экзамен – обществознание – стал погружением в стихию. Вопросы были каверзными, требующими не только заученных определений, но и собственного анализа, понимания современных политических и социальных процессов.

Он читал вопросы, и в голове у него тут же выстраивались ассоциативные цепочки: лекция учителя в ставропольской школе, статья в журнале, которую он читал в самолете, дискуссия на форуме. Его ум работал иначе, чем у Виктора – не как скальпель, а как сеть, улавливающая и соединяющая разрозненные факты в единую картину.

Он писал размашисто, иногда сбивался, зачеркивал, формулировал мысль заново. Он не просто давал ответы – он спорил, доказывал, приводил примеры из истории родного края. Он чувствовал, как по спине бегут мурашки – не от страха, а от азарта. Это была его первая настоящая битва умов, и он бросал на нее всю свою энергию, всю свою «харизму», как он это называл.

Для Станислава Строгова, была физкультура. Бег на 3км 12:50, стометровка 11.1, 19 подтягиваний. Подготовка была сумасшедшая, но с Дмитрием и планом, и тренировками пройденными, они достигли успеха и постоянно меняют план действий.

Часть 4: Приговор. Игорь. 5 июля 2018 года.

Игорь провел ночь с четвертого на пятое июля в тревожном полусне. Мысли о «шумах» и предстоящем Эхо КГ не давали ему покоя. Утро пятого июля не предвещало ничего хорошего – его вызвали к командиру роты.

– Колесников, с вещами на выход. Следовать за мной в медицинскую часть. К главному врачу.

Сердце Игоря упало в ботинки. «Главный врач» … Звучало как приговор.

В кабинете начальника медицинской службы академии, полковника, царила стерильная, почти зловещая тишина. Полковник сидел за большим столом, перед ним лежало то самое дело Игоря.

– Колесников? Садись.

Игорь сел на краешек стула, сжимая коленки так, чтобы они не дрожали.

– Мы внимательно изучили твои медицинские документы и результаты осмотра, – начал полковник, его голос был ровным, безэмоциональным. – Имеется недостаток массы тела относительно требований к антропометрическим данным для поступающих. В сочетании с выявленными функциональными шумами это дает нам основания считать тебя не соответствующим по состоянию здоровья.

Мир для Игоря сузился до стола, до бумаги, которую полковник медленно развернул и пододвинул к нему.

– Вот твое заявление о согласии на отчисление из числа абитуриентов. Подписывай.

В ушах зазвенело. Недостаток веса? Да он всегда был таким! Поджарым, жилистым. Он же сдал физо! Он пробежал три километра! Пятнадцать раз подтянулся!

– Товарищ полковник, я.… я могу всё объяснить. Это из-за переживаний, я плохо ел эти дни… Я могу поправиться! Дайте мне шанс!

Полковник смотрел на него не то, чтобы с жалостью, а с неким профессиональным безразличием.

– Решение принято. Армия не место для экспериментов над здоровьем. Подписывай документ, Колесников.

Рука сама потянулась к ручке. Она двигалась медленно, будто в густой смоле. Каждая буква в его фамилии давалась с невероятным усилием. Подпись вышла кривой, неуверенной, совсем непохожей на ту размашистую закорючку с графой «мощная харизма».

Ему вернули один экземпляр документа. В сопровождении сержанта и еще одного несчастного, такого же «бракованного» абитуриента из его роты, он вышел из кабинета. Они молча прошли по коридору, спустились по лестнице и вышли через парадные двери на улицу.

Яркое июльское солнце ударило Игорю в глаза. Оно было таким же, как в тот день, когда он приехал. Но теперь оно освещало совсем другую реальность. Реальность, в которой его мечте пришел конец. Он услышал, как за его спиной закрылась тяжелая дверь. Физически. Звучно. Навсегда.

И тут его прорвало. Слезы, которые он так яро сдерживал все эти дни, хлынули ручьем. Он отвернулся от своего спутника, пытаясь смахнуть их тыльной стороной ладони, но они текли и текли, смешиваясь с пылью и потом на его лице. Он стоял, сжимая в руке тот злосчастный листок, и весь его мир вдруг померк, потерял все краски.

Часть 5: Встреча у пропасти.

В это самое время по территории академии в сопровождении сержанта из своей 8-й роты шагал Артем. Его вызвали в штаб исправить опечатку в фамилии – в документах написали «Петров» вместо «Казаков». Дело пустяковое, но требующее обязательного исправления.

Он шел, погруженный в свои мысли о завтрашнем профотборе, и почти не смотрел по сторонам. И вдруг его взгляд упал на знакомую фигуру у выхода из медчасти. Игорь. Но это был не тот насмешливый, бойкий парень, который обыграл Кузнецова в шахматы. Это был сломленный, плачущий юноша, с поникшими плечами и пустым взглядом.

– Соколов? – невольно вырвалось у Артема.

Игорь поднял на него заплаканные глаза и тут же отвернулся, пытаясь взять себя в руки.

Артем, не раздумывая, повернулся к своему сержанту:

– Товарищ сержант, разрешите обратиться! Это мой друг. Разрешите с ним поговорить. Минуту.

Сержант 8-й роты, суровый парень с обветренным лицом, посмотрел на плачущего Игоря, на его сопровождающего сержанта из 10-й роты, который лишь развел руками, и кивнул.

– Ладно. Разберитесь. Казаков, через пять минут у командира. Ясно?

– Так точно! – отчеканил Артем.

Сержант из 10-й роты отошел в сторону, давая им поговорить. Артем подошел к Игорю.

– Игорь? Что случилось? Ты чего?

– Всё, – хрипло выдохнул Игорь, не глядя на него. – Всё кончено. Списали. Негоден. Вес не набрал их стандартный, и сердце шумит слишком громко, оказывается.

Он скомкал и швырнул на землю тот самый документ. Артем поднял его, развернул. Его глаза пробежали по строчкам. «…не соответствует по состоянию здоровья… отчислен…»

Артем замолчал. Он не знал, что сказать. Все его слова о том, что «всё будет хорошо», были бы сейчас пустым звуком, издевкой. Он видел настоящую, неподдельную боль. Он привык к миру, где всё решают усилия и расчет. А здесь был какой-то бессмысленный, жестокий вердикт, против которого нельзя было ничего поделать.

Он молча положил руку Игорю на плечо. Тот вздрогнул, но не оттолкнул его.

– Просто… уходи отсюда, Артем, – прошептал Игорь. – Иди и поступи. За себя и за меня. А я.… я поеду домой, искать другое. К родителям. Объяснять, почему его сын-«харизматик» оказался браком.

– Не говори так, – строго сказал Артем. Его собранность и внутренний стержень в этот момент стали не стеной, а опорой. – Ты сильнее этого. Ты же сам мне говорил, что земля круглая.

Игорь горько усмехнулся:

– Она круглая, вот и пришла туда, откуда начал.

В этот момент из здания вышел сержант из 10-й роты.

– Ну всё, Соколов. Пошли, проводим тебя до КПП, получишь свои документы.

Он посмотрел на Артема: – А тебе, боец, к своему командиру. Делать нечего?

Артем кивнул. Он в последний раз сжал плечо Игоря.

– Держись. Свяжемся.

Игорь ничего не ответил. Он просто повернулся и пошел за сержантом, не оглядываясь. Его спина, еще недавно такая прямая на строевой подготовке, сейчас казалась сгорбленной под невидимым грузом.

Артем Казаков смотрел ему вслед, пока тот не скрылся за углом здания. Он развернулся и медленно пошел к штабу. Предвкушение завтрашнего испытания вдруг померкло, окрасилось в горькие тона. Он только что увидел, как в одно мгновение рушится мечта. И это зрелище было страшнее любого норматива.

Глава 10 Разные судьбы, одно братство

Часть 1: Испытание на профпригодность. Артем. ВКА им. Можайского. 6 июля 2018 года.

Шестого июля, пока Игорь переживал свое падение, для Артема настал час главного интеллектуального испытания – профессионально-психологического отбора. Его проводили в специальном классе, оборудованном компьютерами.

Процедура была сложной и многоуровневой. Сначала – тесты на логику, память, внимание, скорость реакции. Артем щелкал задачи, как орехи. Его собранный, аналитический ум идеально подходил для этой рутины. Он не думал о результате, он просто решал, полностью погружаясь в процесс, как в сложный, но интересный чертеж.

Затем наступила очередь психологических опросников. Сотни вопросов, на первый взгляд, простых и даже глупых: «Любите ли вы шумные компании?», «Часто ли вам снятся кошмары?», «Считаете ли вы себя уверенным в себе человеком?». Но Артем понимал – за этим стоит глубокая система, выявляющая малейшие колебания, скрытые страхи, тип мышления.

Он отвечал честно, без попыток казаться лучше. Он был тем, кем был: рациональным, немного замкнутым, целеустремленным. Он не играл в героя, не пытался изобразить несуществующие лидерские качества. Его сила была в надежности, а не в яркости.

Заключительным этапом было собеседование с военным психологом, подполковником с внимательным, пронизывающим взглядом.

– Почему выбрали именно эту академию, товарищ Казаков? – спросил он, изучая результаты тестов.

– Потому что это лучший путь для того, чтобы защищать. Не в рукопашную, а умом и технологией, – четко ответил Артем. – Моя цель – создавать и обслуживать системы, которые гарантируют безопасность страны. Это логичный и максимально эффективный способ служить.

Психолог кивнул, делая пометки.

– А что для вас значит слово «долг»?

– Это алгоритм. Четкая последовательность действий, которую ты обязан выполнить, потому что от этого зависит результат работы всей системы. Будь то механизм или коллектив.

Беседа длилась около двадцати минут. Вопросы были острыми, порой провокационными, но Артем держался с неизменной уравновешенностью. Он вышел из кабинета с чувством выполненного долга. Он сделал всё, что мог. Результаты объявят позже, но внутренне он уже знал – его алгоритм был верным.

Первое, что он хотел сделать, – найти Игоря. Узнать, как он, поддержать. Но тут он осознал жестокую иронию судьбы. У него был старенький, надежный кнопочный телефон, купленный отцом для самых важных звонков. У Игоря же был тоже кнопочный телефон. Теперь же, когда Игорь был отчислен, его номер мог быть уже недоступен, да и в социальных сетях тоже не было доступа. А даже если и нет, у Артема не было к нему записанного номера. Они были далеко по ротам, и не думали, что им понадобится перезваниваться. Эта простая бытовая деталь – отсутствие контакта – вдруг с болезненной остротой подчеркнула окончательность произошедшего. Они были в разных мирах, разделенные не только территорией академии, но и статусом.

Часть 2: Крах стратега. Виктор Громов. Смоленск. 6 июля 2018 года.

Шестого июля, в тот самый день, когда Артем проходил тесты, Виктор Громов в Смоленске сдавал свой последний экзамен – физическую подготовку.

Для него это была не более чем формальность. Он был в отличной форме, и нормативы – подтягивания, бег на 3 км, стометровка – были для него легкой задачей. Он выполнил всё чисто, технично, без надрыва, но и без блеска. Ровно так, как и планировал. Его мир цифр и логики работал без сбоев.

Каково же было его удивление, когда после успешной сдачи физо его и еще нескольких человек пригласили на внеплановое собеседование с комиссией, в составе которой был гражданский психолог.

Его завели в кабинет, усадили напротив строгих лиц офицеров и женщины в строгом костюме.

– Громов, ваши результаты экзаменов превосходны, – начал председатель комиссии. – Но у нас есть вопросы по итогам вашего психологического тестирования.

Виктор насторожился, но сохранял внешнее спокойствие.

– Вам были предложены ситуации морального выбора, – включилась психолог. – Например, приоритет спасения оборудования или личного состава при атаке. Ваши ответы демонстрируют ярко выраженную тенденцию к сохранению материальных объектов и инфраструктуры.

Виктор удивленно поднял бровь.

– Это логично. Поврежденная РЛС или комплекс ПВО неспособны выполнять свою функцию, что ведет к потере контроля над воздушным пространством и потенциально большим жертвам в будущем. Расчет рисков указывает на…

– Мы понимаем вашу логику, – мягко, но твердо прервал его председатель. – Но армия – это не только расчет. Это люди. Это готовность в первую очередь спасти товарища, даже ценой техники. Ваше мышление… оно идеально для инженера-строителя, проектировщика. Вы видите систему, но не видите людей внутри нее.

Виктор почувствовал, как холодная волна проходит по его спине.

– Я не понимаю. Мои ответы были рациональны и направлены на максимальную эффективность выполнения задачи.

– Задача военного – защищать Родину. А Родина – это прежде всего люди, – сказал другой офицер. – Ваш психологический портрет соответствует четвертой категории профпригодности. Рекомендуемая сфера – служба по контракту на технических должностях или… гражданское строительство.

Приговор был вынесен. Сухо, без эмоций, на основе его же собственных, безупречно логичных ответов. Его стратегия дала сбой в самой своей основе. Он просчитал всё, кроме человеческого фактора в самом себе.

Отец, узнав, тяжело вздохнул в трубку:

– Ну что ж, сынок. Значит, твой путь – не униформа, а чертежи и объекты. Будешь строить мосты, а не служить в войсках. Это тоже нужно стране.

Но для Виктора это был крах. Его идеально выстроенный мир, где всё подчинялось законам логики, рухнул. Он оказался слишком правильным, слишком рациональным для той стихии, в которую так стремился. Он молча собрал вещи. Его отъезд из Смоленска был тихим и незаметным, полная противоположность его громким планам.

Часть 3: Триумф воли и разума. Дмитрий Аристократов и Станислав Строгов. Москва. 7 июля 2018 года.

Седьмого июля, когда Игорю было назначено роковое Эхо КГ (отмененное), в Москве Дмитрий и Станислав добивались своего триумфа.

Их совместный «план действий Москва» дал блестящие результаты. Они сдали все экзамены и физподготовку на отлично. Но главной их победой стал профессионально-психологический отбор.

Дмитрий с его живым, гибким умом, широкой эрудицией и той самой «харизмой» покорил комиссию. Его способность находить общий язык с людьми, понимать мотивы, чувствовать ситуацию и нестандартно мыслить были оценены по достоинству. Он не был бездушным винтиком системы – он был тем, кто мог работать с самой сложной ее составляющей – с человеком.

Станислав, в свою очередь, продемонстрировал идеальный баланс холодного аналитического ума и несгибаемой воли. Его юридическое мышление, отточенное в борьбе за собственную жизнь, позволяло ему видеть суть проблем и находить безупречные с точки зрения закона и логики решения. Психологи отметили его феноменальную стрессоустойчивость, целеустремленность и внутренний стержень, выкованный в детдоме и закаленный в любви приемной семьи.

Когда им объявили о зачислении, они не стали кричать от радости. Они вышли из здания академии, встали под московское небо и просто глубоко вдохнули. Воздух больше не пах чужим и дорогим. Он пах их будущим.

Дмитрий первым делом позвонил отцу.

– Поступил, батя.

На том конце провода наступила пауза, а затем он услышал сдавленное рыдание – суровый фермер плакал, не скрывая эмоций.

– Молодец, сынок. Я тобой горжусь.

Станислав отправил короткое сообщение Ольге и Игорю: «Поступил. Спасибо за всё. Это и ваша победа». Ответ пришел мгновенно: «Мы никогда не сомневались. Гордимся тобой, сынок».

Дмитрий положил руку на плечо Станислава.

– Получилось, Стас. Вышло.

– Так точно, – кивнул Станислав, и в его глазах, обычно таких строгих, на мгновение вспыхнул теплый огонек. – Теперь начинается самое интересное.

Их союз, рожденный в ставропольском военкомате и закаленный в московских скверах, прошел первое серьезное испытание. Они доказали, что парни с далеких окраин могут конкурировать с лучшими. Их путь только начинался, но теперь они шли по нему вместе.

Часть 4: Два дня прощания. Игорь. 5-7 июля 2018 года.

Игорь провел в казарме 10-й роты еще два дня после отчисления, пока шла бюрократическая волокита – оформление документов, выписка с территории. Его родители, узнав о случившемся, были в смятении. Разочарование и обида были так велики, что, посоветовавшись с сыном по телефону, они приняли решение не приезжать сразу.

– Съездим в Кисловодск, сынок, – сказал отец, его голос звучал устало и глухо. – Отдышимся немного, придем в себя. Ты там держись. Как будешь готов уезжать – скажи, встретим.

Они нуждались во времени, чтобы принять этот удар и понимали, что их присутствие может только усилить боль сына.

Но вечером того же дня раздался еще один звонок. Голос матери звучал уже куда более собранно и практично.

– Игорь, слушай сюда. Мы с отцом не будем сидеть сложа руки. Я договорилась с нашей знакомой из Питера. Мы снимаем для тебя на месяц квартиру недалеко от академии. Не в общежитии, а в нормальном жилье. Ты не поступил, но это не значит, что ты должен сломя голову бежать домой. Тебе нужно прийти в себя, подумать, что делать дальше. Не в казарме же это делать, среди тех, кто прошел.

Игорь молчал, с трудом воспринимая ее слова.

– Мы прилетим к тебе через три дня, – продолжала мать. – Нам нужно уладить кое-какие дела здесь, и.… нам всем нужно немного времени, чтобы переварить произошедшее. Но мы будем рядом. Ты не один. Понял? Побудь эти дни один, остынь, осмотрись. Квартира будет ждать тебя послезавтра.

Эти слова стали для Игоря первым лучом света в полной темноте. Он не был брошен. Ему не просто указали на дверь – ему подготовили плацдарм для отступления. Это было не то решение, о котором он мечтал, но это было проявление такой жестокой и практичной любви, что комок встал у него в горле.

Эти два дня стали для него самыми странными в жизни. Он был призраком, ходящим среди живых: не участвовал в занятиях, не ходил на построения. Он просто сидел на своей койке или смотрел в окно, пока другие абитуриенты продолжали бороться за свои места. Но теперь у него в кармане уже лежали ключ и адрес той самой квартиры – крохотный оплот будущего.

И вот тут произошло неожиданное. Новость о его отчислении из-за «недобора веса» и «шумов в сердце» была встречена в роте с возмущением. Все видели, как он бежал 3 км, как подтягивался, как обыграл в шахматы самого Кузнецова. Это было несправедливо и абсурдно.